Все женщины — химеры

— Я крут? — спросил я.

Он покачал головой.

— Даже не знаю насколько. Я бы тебя взял к своим, да сам не захочешь… Мои так не могут. На первом этаже тебе стрелять уже не пришлось, там никого, и ты вышел с поднятыми руками нам навстречу… Понимаешь, как бы это ни звучало невероятно, но у меня громадный опыт, потому просто вот так зримо вижу, как ты спускался с этажа на этаж и валил всех встречных и поперечных. Там не было других перестрелок, как сейчас уже говорят мои крепкоголовые и как скажут эксперты. Все сделано одним человеком. Видно по тому, как лежат трупы, заметно по пробитым стенам, по осколкам мебели…

Я вздохнул:

— Вот это бы слышала моя девушка! А то «дурак, дурак…»

Он взглянул остро.

— Под дурака косить — беспроигрышно. Все сразу чувствуют превосходство, расслабляются, допускают ошибки.

— Да, — сказал я мечтательно, — хотел бы я вот так… быть крутью, но косить под дурака… А потом р-р-раз!.. и не дурак вовсе. Лепота…

Глава 12

Со стороны улицы на парковку влетел на большой скорости автобус, вроде бы обычный, но я со своей чувствительностью сразу уловил его чудовищную массу, словно ко мне приблизилась нейтронная звезда.

— Эксперты прибыли, — сказал капитан. — Вот теперь начнется… Сейчас сброшу им все, что записали в этом дворце, пусть восстанавливают картину. Ты не против?

— Жажду, — заверил я. — Люблю на себя смотреть в записи. Думаю в артисты пойти. А то и вовсе в актеры.

— Пойдем, — предложил он дружелюбно, но с такой интонацией, что если не пойду, то с удовольствием потащит, да еще и по почкам попутно постучит, чтобы мне веселее было. — Там у них хороший кофе.

Автобус осторожно приблизился и остановился боком ко входу в дом, но никто не вышел, только двое спецназовцев сразу же встали справа и слева.

Капитан подтолкнул меня в спину.

— Заходи. Здесь всегда угощают хорошим кофием перед расстрелом.

— А перед виселицей? — спросил я.

— Тогда еще булочку, — заверил он.

— Выбираю виселицу, — сообщил я твердо. — Как демократ, я имею право выбора в нашем свободном и счастливом обществе.

Поднявшись по двум металлическим ступенькам, я охнул, автобус внутри совсем не автобус, это шкура у него такая, а внутри даже кресел нет, вместо них массивные блоки непонятного назначения, а вместо окон с обеих сторон только работающие экраны с видами то города сверху, то картинки внутренностей особняка, где трупы в картинных позах и застывшие спецназовцы у лестницы.

Двое техников повернулись в креслах к нам, капитан махнул рукой.

— Сидите-сидите. Уже готов проход?

— Две минуты, — бодро ответил один. — Идет просчет нижнего этажа, а потом запустим. Спасибо, что передачу вели все бойцы. Материала много, сейчас все компонуем.

— Ждем, — коротко бросил капитан. — Вас зовут Евген, да?.. Это наш передвижной техцентр. Выпьем кофе, а ребята за это время закончат проходку… Закончите?

Тот же техник ответил бодро:

— Да, конечно. А если нет, можете взять еще и по пирожку.

— Тогда не спешите, — сказал я. — Пирожки я люблю. А если не успеете, возьму и пирог побольше?

— Много есть вредно, — буркнул техник и, ощутив, что сказал грубость, пояснил: — У нас печка барахлит, печет только такие, что двумя руками разве что…

Капитан сам сходил в дальний конец автобуса и вернулся с двумя стаканами горячего кофе и двумя пирожками, больше похожими на раздобревшие французские булки с кремом.

— Сесть можешь вот сюда, — сказал он. — Или на ящик рядом, но тот может и током шарахнуть, не любит задниц.

— Сяду, — ответил я, — техника должна быть толерантнее нас и соблюдать законы, а я пока что не обвиняемый, а полноценный гражданин.

Он кивнул на участок стены, свободный от аппаратуры.

— Экран здесь с трехмерностью, люблю смотреть красивые проходы… Уже чувствую, что эту запись буду показывать своим курсантам. Пусть учатся у таких орлов!

— Спасибо, — ответил я скромно. — У вас в самом деле орлы.

Он хмыкнул:

— Это я о тебе, дружище. Надо молодежи показывать, как убивать быстро и красиво. Мы же не дикари какие-то!.. Артистичность в любой профессии ценится.

— Точно, — поддакнул я. — Грубость — это для новичков. Нужно так пройти, чтобы даже подошвы не испачкать.

Он бросил взгляд на мои новенькие белоснежные кеды.

— Золотые слова! А то учишь-учишь, а они обязательно мозги по стенам расплескивают. Говорят, иначе не получалось… Эй, Коваленко, у вас там готово?

Техник крикнул от дальнего экрана:

— Еще минутка!

— Ага, — сказал я радостно, — еще пирожок! И чашка кофе.

Техник бросил в мою сторону взгляд, полный укора.

— Разорить нас стараетесь? Садитесь поудобнее, файл получился объемным… Правда, мы старались все делать в хай-ресе… Даже доптекстуры подзагрузили… Раз уж это пойдет для учебки, то пусть без потери цвета, а не только с ультравысокой четкостью… Курсанты должны получить качественный материал. Ухнарь, как у тебя?

— Декодирование почти закончено, — ответил второй техник. — Ну совсем почти. Сейчас уже… все, файл сформирован!

— Запускаю, — сказал первый техник. Он огляделся. — Вы будете смотреть вдвоем?

Капитан крикнул в открытую дверь:

— Барсунок, Пилипок, Жуков! Ко мне бегом!

Когда в автобус вскочили трое из спецназа, я угадал в них младших командиров, капитан кивнул технику:

— Вот теперь давай. А вы, Евген… это ваше настоящее имя?.. ладно, молчу, прокомментируете, как это выглядело с вашей точки зрения…

Я развел руками.

— Увы, когда я снял мешок с головы, они все уже поубивали друг друга. Сумасшествие какое-то! А еще в наше время победившего гуманизма и непротивления злу насилием.

Он усмехнулся:

— Интересный вариант. Ухнарев, начинай. Смотрите, Евген, на этом симуляторе восстановлены все этапы схватки.

— Посмотрим, — сказал я с энтузиазмом, — посмотрим. Люблю смотреть на войну! А еще, чтоб кто-то поубивал гадов, чтоб меня не обижали.

— Вот вы выходите из комнаты, — сказал капитан, — оставив два трупа… почему два, я полагал там три, ну да ладно… передвигаетесь по коридору…

На широком экране в 16К разрешении и на чудовищно мощных видеокартах в разрезе весь особняк, все воссоздано с такой точностью, что вижу каждый кирпичик в стене и даже вкрапления песчинок в них.

Моя фигурка и с моим лицом осторожно крадется вдоль стены, пистолет наготове, а когда из комнаты впереди выскочил человек с автоматом в руках, я моментально стреляю. Человек с автоматом складывается пополам, а я на экране подхватываю автомат на лету и перехожу на бег, держа его на изготовку.

— Круто, — сказал я в восторге, — даже звуки подобрали!

— Это реальные, — сообщил техник с гордостью. — У нас в фонотеке все виды оружия, взрывы бомб и гранат всех модификаций, все хлопки, бабахи… Вот только никак не уговорю взорвать атомную бомбу, чтобы записать звук при уплотнении воздуха до ударной волны.

— Подайте жалобу в министерство, — посоветовал я. — Единственная и уникальная фонотека должна быть полной.

— Спасибо!

Один из младших лейтенантов, судя по нашивке, сказал с восторгом:

— Смотрите-смотрите, как он их замочил на лестнице!

Второй ткнул его кулаком в бок.

— Заткнись, дурак.

— Ого, — сказал я, — нас уже двое.

Третий из лейтенантов прорычал:

— Но как… он как будто знал, что эти выскочат оттуда!.. Смотрите, вот остановился и ждет, когда тот сам набежит…

— Опыт, — сказал капитан глубокомысленно.

— Да, — согласился второй лейтенант с иронией, — лет сто в десантных операциях.

— Дурак, — буркнул первый лейтенант.

— Нас трое, — сказал я с восторгом. — Наши ряды растут! Мне еще бы морду шире, чтоб как у вас, и тогда уже никто…

Капитан рыкнул:

— Внимательнее, внимательнее! Вы эксперты или хто? Все идет правильно?..

Ухнарь или Ухнарев сказал осторожно:

— Вот здесь он не мог их замочить. Автомат уже бросил, видите?..