Страж Границы

И тут же нам на руки упал мастер Велит. Он согнулся пополам, и его вырвало кровью, рвало его долго и страшно. Казалось, магу уже не оправиться, но нет, выпрямился, вытер тыльной стороной ладони лицо, перепачкав её в крови. Брезгливо отряхнув её, он вынул из поясной сумочки белоснежный носовой платок, долго и тщательно вытирал им ладони, выкинул. Достал следующий — вытер им лицо, выкинул следом за первым, затоптал каблуком.

Наблюдая за ним, мы едва не проморгали появление нового человека на нашей поляне боя. Он носил обычную дорожную одежду, крепкую, добротную, немарких цветов, настораживало лишь отсутствие оружия — ни меча, ни пистоля, ни даже хорошего кинжала или корда. Разве что охотничий нож, да он слишком короток, чтобы за оружие сойти. Никаких символов и знаков он на одежде не носил.

Его быстро окружили, направили стволы карабинов, меж пальцев мастера Велита заплясали искры, в лицо незнакомцу глядели клинки мечей. Он преспокойно остановился, подняв руки в миролюбивом жесте.

— Спокойнее, господа стражи, — сказал, — спокойнее, я не враг вам.

— А откуда нам это знать? — поинтересовался у него лейтенант Деребен.

— От него разит некромантией, — заметил мастер Велит, готовясь по первому жесту командира швырнуть в него молнию или что похуже.

Однако меня заинтересовало кое-что в облике незнакомца. Пусть он и не носил никаких знаков, однако какая-то знакомая цепочка была у него на шее. Не говоря ни слова, я подошёл к нему, приложил меч к его шее — тот и не дёрнулся — подцепив концом цепочку, я извлёк из-под одежды его амулет. Знакомый каждому из нас амулет — со знаком нашей границы и номером крепости. Я внимательно поглядел в глаза незнакомцу, тот усмехнулся и сунул амулет обратно.

— Дела, — протянул я. — Вот тебе на. Что-то не припомню я в нашей крепости такого лица.

— Я давно ушёл, — отметил тот. — Ещё до твоего прихода. Я — ходок. Из старых.

— Что это значит, из старых? — спросил у него я.

— Это длинная история, молодой человек, — отметил незнакомый страж, ходок из старых, что бы это ни значило. — Её лучше всего рассказывать у костра в лагере, а не на поляне, среди валяющихся кругом гниющих трупов.

— До нашего следующего привала ещё вёрст пять идти, — сказал я. — Времени мало.

— Берём коллегу в оборот, — приказал Деребен, — и ходу, ходу.

"В оборот" значит поставить в самую середину под неусыпный присмотр по крайней мере двух бойцов отряда, в данном случае, одним постоянно был мастер Велит. Так поступали с особо важными людьми, которых сопровождали, или же с теми, кто мог ударить в спину, как сейчас.

Вечером мы разожгли костёр и уселись вокруг него. Над огнём висел котелок с быстро тающим снегом, Гимарт, наш бессменный кашевар, строгал солонину и вынимал крупы да травы, которыми приправлял наш кулеш. Вроде бы обстановка вполне приятная, но тишина над поляной повисла гнетущая, неприятная. Надо было срочно выправлять ситуацию.

— Пора бы и представиться друг другу, — на правах старшего по званию взял я инициативу в свои руки. — Я Галеас, капитан Второй крепости, командир Карательной центурии.

— Форскрит, — представился страж, — у нас, ходоков, званий нет. Не было, по крайней мере, когда я ушёл.

— Предатель Форскрит! — вскричал сержмен Шольц, хватаясь за меч.

— Погоди, Шольц, — осадил его Деребен. — Я думаю, тут не всё так просто. Не так ли?

А ведь пошло на пользу лейтенанту самостоятельное командование! Я в душе порадовался за Деребена.

— Уж куда сложнее, молодой человек, — покачал головой почти легендарный Форскрит. Страж, ходок, некромант. — Вижу, крепко прополоскал вам мозги Кристобаль Гутьере. Что вы, вообще, знаете о нас, ходоках?

— Ходоки всегда были закрытой кастой, — пожал плечами я. — О них мало что известно обычным стражам, кроме того, что они невидимы для нежити, а потому безнаказанно ходят вглубь мира Смерти.

— Верно, верно, — покивал Форскрит, — но не во всём. Вот только не знаю, стоит ли вам всю правду выкладывать. Фон Бок, бедняга, не выдержал груза этой правды.

— Значит, всё же это ты, Форскрит, заставил его свернуть с пути истинного? — поинтересовался я.

— Этот парень на нём никогда и не стоял, — ответил тот. — Слишком уж сильно был отравлен всеми этими расовыми теориями и идеями национал-социализма. Эльфов с гномами и иные расы за людей не считал, говорил, всех их надо уничтожить ради гегемонии человека, причём обязательно белого. Вот интересно, а если бы он попал на южную границу, там полно эльфов и люди по большей части чернокожие. Каково бы ему там пришлось? Он носился с этими своими идеями, как дурень с писаной торбой, пока Кристобаль не велел ему заткнуться, пока его не загнали в земли нежити, Пустоши Некеха исследовать. А фон Бок этому только обрадовался и сам умчался в ту пустыню, лишь бы подальше от тех, кто его не понял.

— Это там он набрался всей той дряни, — спросил Деребен, — с которой после явился в крепость, верно?

— Не там, — покачал головой единственный за всю историю границы страж-некромант, — не там. Хотя и в Пустошах он нахватался знаний от младших личей, их тоже можно дрянью назвать. Но идеи, с которыми он пришёл к Кристобалю Гутьере, в голову фон Боку заронил я. Да, да, — усмехнулся Форскрит, — именно я. За что был подвернут дополнительному заочному порицанию со стороны стражи. Дон Кристобаль хорошо умеет работать с людским мнением и особенно с прошлым. В предатели меня записал.

— А ты, сука, кто ж ещё?! — вскричал Шольц. От избытка эмоций он вскочил и даже до половины вынул меч из ножен.

— Стой! — осадил его Деребен, прежде чем я, забывшись, сделал это. — Сядь и успокойся!

— Слушаюсь, — ответил тот, усаживаясь обратно к костру.

— Отвечая на вопрос вашего сержмена, — как ни в чём не бывало, продолжил Форскрит, — меня сложно назвать предателем. Я ведь дверей крепости врагу не открывал, орды нежити тайными тропами через границу не водил и с личами в сговор не вступал. Какой же я тогда предатель, сержмен?

— Это ты так говоришь, — буркнул Шольц, но этим и ограничился.

— Никого я не предавал, — покачал головой Форскрит, — вся моя вина в том, что глаза мальчишке фон Боку открыл.

— Это почему? — спросил я.

— Потому что голова его не в ту сторону повёрнута, — ответил Форскрит, — так что и глядеть он стал не туда. Не в ту сторону и пошёл. И пришёл… куда пришёл, туда пришёл. Это уже не важно.

— А в чём правда, которую открыл ты фон Боку? — поинтересовался у него Закерий Велит.

И взгляд его, когда он говорил эти слова, мне очень не понравился.

— Эта правда не для тебя, маг, — угрюмо усмехнулся Форскрит, — хотя в какой-то мере это касается всех нас. Всех стражей. Но никого из вас лично она не касается.

— И всё же? — зачем-то стал настаивать я, хотя отлично понимал, ничем хорошим это не закончится.

— На нашей границе нет ходоков, — сказал Форскрит. — Нет людей, что были бы устойчивы к среде, как на ледяном севере или жарком юге. Нет у нас разведчиков, которые забираются в глубь территории нежити. Вернее, не совсем разведчики.

— А кто же есть? — удивился Гимарт, оторвавшись даже от котла с кулешом.

— Некроманты, — каким-то прямо будничным тоном произнёс Форскрит. — Создатель нашей границы, видимо, посчитал, что одной разведкой ограничиваться не следует, а может невидимость для нежити — это побочный эффект. В общем, основная специализация стражей, которых зовут ходоками нашей границы, некромантия. Мы не можем поднимать нежить, наоборот, все наши силы и таланты направлены на уничтожение мертвяков. Сильные некроманты могут даже овладевать другими магами, используя их силу для своих целей. За это нас и ненавидели, почти все. Стали сокращать количество некромантов, эксплуатировать, в основном, способности ходоков.

— Я их… понимаю, — вздохнул мастер Велит. — Это было весьма… неприятно.

— Да бросьте деликатничать, мастер, — отмахнулся Форскрит. — Думаешь, мной не овладевали, думаешь, не знаю как это больно. Мастера-некроманты часто овладевали своими учениками, те подходят для этого куда лучше магов других специализаций. Это чудовищно больно, и для стихийного мага, а не некроманта-новичка это куда больнее. Так что прошу прощения у вас, мастер, — к Велиту Форскрит отчего-то обращался на "вы". — Просто иного выхода из нашей ситуации у нас не было, вы же понимаете.