Ведьмино отродье

, а хочешь, ими можно оживить. Диалектика! Что задрожал? Болит?

- Нет-нет!

- Тогда не шевелись. А то, ты знаешь, эти спицы... Ой, с ними мороки! Сперва их накаляют на огне, потом обмакивают в гролль и только после уже ставят. И еще у каждой спицы свой черед и свое место. Вот, скажем, эти две, - и адмирал при этом осторожно дотронулся до тех спиц, о которых рассказывал, - эти прикалывают душу. Их всегда ставят первыми, а снимают последними. А что! Душа приколота - и ты живешь, пусть тебе тогда даже голову отрежут. Такое тоже иногда нужно бывает. Но на этот раз нужно не было, я твою голову не трогал. Я и так, вместе с головой тебя вылечил. Такой вот лекарь-пекарь, с того света аптекарь. А теперь будем это дело помаленьку снимать. Мы ж не ежи! Т-так... Вот, начнем... Р-раз!

Р-раз!

Вай Кау дергал спицы, ухмылялся. Рыжий терпел. Сняв спицы, адмирал сходил за шкаф, принес оттуда банку какой-то едкой, но душистой мази и аккуратно обработал ею ранки. Спросил, склонив голову набок:

- Жжет?

- Нет. То есть не очень.

- Вот и терпи. Как перестанет жечь, тогда скажешь. А пока что молчи.

Рыжий лежал, а адмирал сидел над ним: молчали. Когда боль улеглась, Рыжий сказал:

- Готово.

- Хорошо. Теперь... Лежи, лежи!.. - адмирал посмотрел на часы и сказал: - Теперь о главном. Да! Я ж неспроста, - он усмехнулся, - я ж неспроста с тобой вожусь. Ведь что я, в самом деле, что ли, добрый лекарь? Нет, я Старый Голодный Крот, так меня называют. И так оно и есть. Да, я крот. Копаю, нюхаю, ловлю вас, косарей, потом душу, потом пью вашу кровь. И чем больше я вас, мерзавцев, задушу, тем больше выпью крови - и тем я здоровей, и тем мне радостней. Так говорят?

- Д-да, - нехотя ответил Рыжий. - Так.

- Вот то-то же! Такой вот я злодей. А тебя оживляю. Зачем?

Рыжий молчал. Вай Кау, подождав, спросил:

- Не знаешь?

Рыжий не ответил.

- А знаешь ведь! - гневно воскликнул адмирал. - Ну, говори! Не то...

- Что?

- Ничего!

И вновь они молчали - долго. Потом Вай Кау наконец сказал:

- А ты действительно не скот. Не то что все они. И это первое, из-за чего ты жив остался.

- А что второе?

Вай Кау усмехнулся, не ответил. Зато опять сказал:

- Да, ты не скот. Вот, скот ко мне придет, и я сниму очки: и он как муха в моей лапе. А ты - кремень. Таких нужно беречь! Вот я тебя и берегу. А ты себя? Зачем полез в подвал? Предупреждали ведь! Знаки давали, не пускали... А, что и говорить!

Вай Кау махнул лапой, замолчал. Рыжий спросил:

- Что, снова здесь бунт?

- Д-да, - нехотя ответил адмирал. - Хинт, Чиви Чванг, Ларкен. Ну и другие, не без этого. Вот я и повелел, чтобы форт маленько почистили. И чистили. Тут подвернулся ты... И хорошо еще, что я подсуетился, а так бы быть тебе в мешке, вместе с Ларкеном, - и, помолчав, добавил гневно: Скоты! Скоты безмозглые! - и брякнул кулаком об стол. Еще об стол! Еще!.. И замер, засопел...

А Рыжий терпеливо ждал, ибо прекрасно понимал, что наконец-то адмирал устал паясничать,