Аметистовый блин

ана стать его женой!

Сама она, однако, об этом вспоминать не стала. Может, честно забыла, кто ее разберет… хотя не каждый же день получаешь предложения от красы и гордости тренажерных залов…

А может, ждала, пока он потребует исполнения обещания.

Но не дождалась. Конечно, Сережа понимал, что Данка сейчас нуждается в поддержке, но в какой-то другой, не интимной, не мужской, и не обнимать же ее за плечи, бормоча утешительные глупости, в самом деле!…

Данка, ни с кем не прощаясь, направилась к двери. Сережа не то чтобы шагнул – он качнулся, собираясь сделать шаг. Молча проводить по ночному городу – вот это было бы по-мужски, по-атлетически. Тут же перед ним оказалась Лилиана.

Смешно было ведьме надеяться, что она удержит атлета. Человек, способный одной рукой отодвинуть трехдверный шкаф, то же самое проделал бы и с ней без всякого членовредительства. Однако Лилиана встала на пути у Сережи, всем видом показывая, что преследовать Данку не позволит.

Данка вышла и тихо притворила за собой дверь.

– Сядь, чего ты… – сказал отец Амвросий и сам подсел к столу. – Лилька, чайку бы, а?…

Вид у него был крайне подавленный.

– А к чайку ничего не найдется? – сразу оживился Маркиз-Убоище.

– Бу-тер-бро-ды, – не глядя на него, четко отрубила ведьма.

Странно было в помещении – как будто после света, радовавшего душу, настал какой-то неприятный, сырой, паутинный полумрак. Тоскливо в нем было – как тоскливо бывает после неудачной тренировки, когда вроде и полтора часа проковырялся, однако выполнил комплекс на три четверти, не больше, и то – нагрузки не держал, старая травма плеча подала голос, ногу о валявшийся на полу блин ушиб…

– Блин… – буркнул Сережа.

– Блин-компот! – новой присказкой отвечал Маркиз-Убоище.

– Блинотень… – загадочно выразился отец Амвросий.

Лилиана посмотрела на всех троих поочередно.

– Вот-вот, – сказала она. – Так я и знала.

А что она имела в виду – Сережа не понял, потому что ведьма торопливо вышла в коридор. И снова хлопнула дверь, ведущая на лестницу.

Из спальни опять высунулся Вовчик.

– Убрались эти? – спросил он, выходя. – Перекусить ничего не найдется?

Маркиз-Убоище махнул в сторону двери – мол, на кухне найдешь…

Гигант, пожимая плечищами, вышел.

– Ворожею убей… – произнес отец Амвросий. – Легко сказать…

– Теперь-то чего ссориться? – удивленно спросил его Сережа. – Подумаешь, идейные враги. Вы ведь больше не увидитесь.

Бывший энергетик вздохнул и повесил красивую голову в длинных локонах, а филармонический артист исподтишка показал артисту, как указательным пальцем следует сверлить собственный висок. Этот выразительный жест, к большому Сережиному удивлению, относился вовсе не к красавцу-батюшке, а к нему самому.

– Ты чего это? – Сережа даже не обиделся, а просто очень удивился.

Маркиз-Убоище выразительно махнул на него рукой – мол, чего с дураком разговаривать… И тоже тяжко вздохнул.

Сережа перестал понимать, что происходит.

Артист налил