Стратегия обмана. Трилогия (СИ)

   - А вы его жажду к путешествиям, значит, не разделяете?

   - Я ещё в своём уме, чтобы неделями лазать по влажному тропическому лесу, где полно диких тварей. Они ужасно нервируют, особенно когда свешиваются с деревьев и норовят прыгнуть у тебя перед лицом. Лучше жить в пустыне, чем лезть в этот жуткий зоопарк.

   Полковник невольно улыбнулся, вспомнив с каким воодушевлением исландец Эйнар рассказывал ему в под-Париже об Амазонии, и какого мнения о ней же была его избранница, которую он некогда даже выкрал из Гипогеи - такой сильной оказалась любовь северянина к южной красавице.

   - Послушайте, полковник, - начала Заза, - понятия не имею, о чём вы хотите говорить с Людеком, но задумали вы это зря.

   Полковник Кристиан и сам знал, что это так, но что поделать, если он подневольный человек. И всё равно он не мог не спросить:

   - А почему, можете пояснить?

   - Потому что это Людек, местный князёк с придворной ведьмой. В Гипогее он и его поселение мало кому интересны. Этот городок так, лишь мелкий осколок из некогда целой вазы. У Людека слишком специфические представления о дипломатических переговорах. Он уже готовит вам такой список претензий, и я даже не представляю, что вы ему будете отвечать.

   - Претензии? А можно поподробнее.

   - Вот двадцать второго числа подробно и услышите, - ушла от ответа Заза. - Я им, конечно, пыталась объяснить, что Фортвудс не ООН, чтобы за всё отвечать. Но что такое ООН там никто не знает и объяснять им бесполезно. Так что готовьтесь, на вас лично повесят все грехи человечества. И не забудьте про близнецов, над которыми экспериментировали. Людек хочет знать всё, что вы с ними сделали.

   Полковник невольно вздохнул. Ни Лили Метц, ни Алекс Гольдхаген, если их действительно так зовут, Фортвудс до сих пор не нашёл, как ни пытался.

   - Что вздыхаете, полковник Кристиан? - даже не улыбнувшись, поинтересовалась Заза, - наломали дров и не знаете, как отвертеться?

   - Мы даже не знаем, что сделали, потому что это была частная практика людей, которых давно нет в живых.

   - Не завидую я вам, - заметила Заза. - Людеку вы этого не объясните. Потому что на уши ему насела Амертат, а она ещё та сучка, всем любит портить жизнь. Лично мне всё равно, есть ли искусственно перерожденные альвары или нет, но вот Людек верит, что есть. Да, и ещё, он просил привести на встречу какую-то Меритсегер, хочет посмотреть, что вы с ней сделали.

   - Ничего мы с ней не сделали. Она сейчас живет под надзором в Энфилде, осваивается, привыкает к городской жизни.

   - Меня это не волнует. Пусть явится на глаза Людеку и скажет ему это лично.

   - А он даёт гарантию, что не заберет её обратно под землю?

   - Мне-то откуда знать? Я не Амертат, он передо мной о своих планах не отчитывается.

   - Стало быть, вам нет никакого дела до самих переговоров, правильно я понимаю?

   - Правильно. Я согласилась приехать к вам только по старому знакомству, больше чернокровые братья меня ни о чем не просили.

   - А это ваше старое знакомство не предусматривает, что однажды вам предстоит вернуться в Гипогею в принудительном порядке?

   Заза смотрела на полковника холодно и не мигая. Наконец, она произнесла:

   - Не боюсь, потому что мне туда не нужно.

   - Правда? А помнится, восемьдесят лет назад вы не хотели выбираться наружу. А сейчас, как я вижу, вы не бедствуете. Не многие альвары поверхности могут похвастаться достатком и красивой жизнью.

   - Тогда пусть стараются лучше или уходят вниз, - безэмоционально заметила она, - там нет социальной несправедливости.

   - Заза, мы очень много сил и старания вложили в обучение и оцивилизовывание Меритсегер. Нам просто будет жалко, если её утянут обратно на дно.

   - Скажите это Людеку. Зачем говорите мне?

   Осознав, что взывать к сочувствию Зазы бесполезно, полковник дал понять, что разговор окончен, чему та была несказанно рада и поспешила удалиться.

   Подготовка к двадцать второму числу пошла с невиданной скоростью, что было удивительно, учитывая царившие в Фортвудсе нравы антитрудоголизма. Сам сэр Майлз на переговорах присутствовать не пожелал, что было с одной стороны странно, а с другой, поведению главы Фортвудса служащие уже давно отвыкли удивляться. Вместо себя он делегировал всех до единого глав отделов и служб, за исключением старшего тюремщика Рэмси, и то после трёх настойчивых просьб самого Рэмси, и библиотекаря, которого всё происходящее за пределами поместья никогда особо и не интересовало.

   Заблаговременно арендовав транспорт и здание кафе, где имелся обширный зал как раз подходящий для переговоров, Фортвудс готовился к предстоящему мероприятию не без волнения и даже страха. Кто хотел, наперебой спрашивали Ника Пэлема, что их ждёт, кто такой Людек и Амертат, какие они из себя по складу ума и характеру. Бывшего в Под-Альпийской конфедерации Хеймана Грэя в живых уже не было. После возвращения он сильно изменился, стал непривычно нелюдимым, начал злоупотреблять алкоголем. Не прошло и года, как он наложил на себя руки, повесившись в ванной. Его вдова упрекала полковника Кристиана, что тот

   оставил её мужа в опасности тогда, в Гипогее, от чего Хейман не смог психологически оправиться. Ник Пэлем как мог, пытался переубедить миссис Грэй, говорил, что тогда в опасности были все трое, но никаких возражений, она слушать не желала. Аргумент, что в голову Грэй ударило некое подобие шаровой молнии, её не только не заставил прислушаться, но и просто разозлил. Она засыпала сэра Майлза жалобами на полковника, который на её взгляд не досмотрел за Хейманом, на Джорджа Сессила, который отправил его в Гипогею, и это изрядно потрепало нервы обоим главам отделов.

   В назначенную ночь девять фортвудцев отправились в южный Лондон к помянутому автовокзалу. Группа оперативного прикрытия незаметно рассредоточилась на смежных улицах, готовясь в случае чего перекрыть автомобильное движение или отвести от точки рандеву припозднившихся пешеходов.

   Каким образом гипогеянцы должны были появиться именно там, строили разные предположения, но большинство сходилось на версии, что в подвальном помещении одного из соседних домов поблизости был спуск в городские подземелья. Когда пошёл первый час ночи, ожидание начало нервировать. Да ещё понятно каким образом и непонятно откуда взявшиеся прохожие начали крутиться поблизости от автовокзала. Стоящие в квартале от них главы отделов с тревогой вглядывались вдаль:

   - Ваш промах, полковник, - поспешил указать ему Джордж Сессил, - улица перекрыта, а посторонние в зоне операции. Куда смотрели ваши оперативники?

   - Мои оперативники смотрели в правильном направлении, - заключил полковник. - Лучше и вы посмотрите внимательно.

   Тут действительно было на что взглянуть. Такого раньше не видел и полковник Кристиан. Трое мужчин в строгих костюмах современного покроя, с абсолютно белыми лицами и волосами заинтересованно осматривали высокие здания, среди которых оказались. Когда главы двинулись им навстречу, то смогли разглядеть, что неизменный атрибут любого старого гипогеянца длинная белая борода у всех троих отсутствовал. Двое были гладко выбриты, а Людек бороду укоротил до вполне приличного в деловом обществе полдюйма. Трое гипогеянцев в абсолютно человеческой одежде, но с совершенно нечеловеческими лицами смотрелись не то что странно, даже ирреально и пугающе. Появись они в привычных балахонах и двухсторонних накидках, это пугало бы меньше. Наверное, над их образом поработала Заза, потому как костюмы были явно не из дешёвых.

   - Рад приветствовать тебя Людек и твоих спутников, - произнёс полковник Кристиан, которого благоразумно и единодушно выбрали главой делегации, хотя сэра Майлза заверили, что им будет Джордж Сессил.

   После взаимного представления выяснилось, что гипогеянец, похожий на двадцатипятилетнего молодого человека, и есть Мемнон, хотя без бороды его и было сложно узнать. В прошлый раз в Под-Альпийской конфедерации он упирал на то, что выпивать кровь из смертных досуха в порядке вещей и ничего противозаконного в этом быть не может. Стоящий от Людека по левую руку Гонтран полковнику был незнаком, но он втайне надеялся, что хотя бы этот гипогеянец выбран Людеком как противовес Мемнону и куда более гуманен.