Невозвращенцы (СИ)

Ярослав сделал глоток водки из стакана и, подозвав официанта, заказал еще. Официант понятливо кивнул головой и принес еще стакан самой дешевой водки. Вообще то, цены в кабаке «Владимирский Трактъ», что находился, вот ирония, в бывшем доме культуры «Акрихин», были не маленькие, но Ярославу, который раньше не заходил сюда, отпугиваемый определенной репутацией и ценами, было все равно. Он не жил сейчас, а существовал. Ему было вообще все равно. Совершенно случайно Ярослав прислушался к играющей в кабаке песне, которую совершенно бездушно, что сейчас оголенный душей с полной уверенностью почувствовал Ярослав, исполняла какая-то девушка. Но слова! Слова неожиданно запали ему в душу.

«Ну что же, — подумал Ярослав выходя из кабака, — это выход. Все равно мне не жить, а так хоть от моей смерти возможно какая-то польза будет. Живу я один, мать с отцом далеко и не так уж я им похоже интересен. Надька обо мне не заплачет, друзья такие, которые спят с любимыми своих друзей — тем более. Теперь осталось только продержаться до призыва. Как смешно, «к счастью», ждать призыва уже недолго…»

Глава 5

Александр

Май 2004 г.

— Да, мама, у меня все хорошо, — сказал Александр в трубку прижатого к плечу мобильника.

— Нет, ничего не случилось…

— Нет, на улице не стреляют…

— Нет, я знаю, что американские СМИ не могут врать…

— У меня все хорошо, и ничего плохого не случиться, если вы не будете мне звонить по мобильнику когда я за рулем…

— Мама, пока…

— Мама, подумай о том, сколько тебе придется заплатить за звонок. — в ответ сразу же раздались короткие гудки. «Анекдот прямо», — подумал Саша.

Руки и ноги в это время сами собой вели машину — тут перестроиться, тут остановиться… Александр бросил мобильник на переднее пассажирское сиденье своей вазовской «шестерки» и задумался.

Родители не переставали тянуть его к себе в Америку. Вообще то это Александр первый предложил в конце какого-то разговора родителей про их обожаемые США, правда в качестве шутки, естественно, переехать туда самим и узнать по чем фунт лиха. Мысль запала и папе, работнику адвокатской конторы, и маме — искусствоведу Русского музея. Сначала шутка повторялась каждый день, а потом в какой-то момент, она перестала быть шуткой. Даже старший братец, что удивительно при его заработках в торговой конторе, — и тот подключился к обсуждению переезда семьи Дмитриевых в Америку. Начиная с прошлой весны все было подчинено только одному — «сваливанию» в США. Родители подняли все свои связи, все свои знакомства — только чтобы получить драгоценный грин-карт.

Повезло маме — одна из ее дальних знакомых, с которой она начинала работать в Русском музее, сейчас жила в США и ей как раз была нужна младшая помощница на работу в музей восковых фигур актрис, хм… скажем так, фильмов для взрослых. За приглашение и устройство на работу она согласилась взять «чисто символическую» по ее словам сумму в 100 тысяч долларов. Даже такое падение в классе работы и такая дикая сумма не отпугнула родителей. И все ссоры, крики, чуть ли не драки не смогли изменить решение Сашкиной семьи.

Поэтому его твердое решение остаться в России хотя и было ожидаемо, но тоже ни к чему хорошему не привело. Поначалу это стало причиной почти полного разрыва отношений в семье, угроз отца, насмешек брата, мольбы матери — но все равно Саша решил остаться здесь.

К зиме страсти малость поутихли — родители смирились с выбором младшего. Однако это не означало что он останется владельцем шикарной пятикомнатной квартиры в центре города и отцовского почти нового BMW — в Америке семье потребуется много денег на обустройство. Квартиру и обстановку продали, машину тоже продали, а Сашке купили обычную однокомнатную хрущебу, и ему же досталась братцева «шестерка» — как жаль что он не успел ее поменять на какую — либо другую. А может наоборот — к счастью, а то бы и ее продали.

К новому году родители уехали в Америку.

Поначалу были слышны только радостные ахи-охи. Ах Нью-Йорк, ах Вашингтон, ах то, ах се — это родители решили на новый год покататься по Америке с ознакомительной экскурсией. Кстати эти экскурсии организовывали эмигранты из СССР, и, по-родственному так сказать, нещадно обирали своих уже, теперь американских, лохов. Здесь сотня, там две, тут на бензин, там местная кухня — в общем стоило это удовольствие порядка двадцати тысяч долларов — несусветная сумма. Когда они рассказали об этом с гордостью своим новым соседям — им в лицо просто рассмеялись.

После этой экскурсии родители зареклись общаться и с соседями, и с эмигрантами.

А вот жизнь, в отличие от рекламных буклетов и экскурсий оказалась не очень радостной — совсем не простой по правде. Деньги, привезенные из России кончились очень быстро, а в Америке баксы оказывается как и в России не растут на пальмах. Мать работала в музее порнографии и получала там небольшие деньги. Отец-юрист не мог себе найти работы по специальности — ведь законы совсем другие, да и своих адвокатов пруд пруди, еще и возраст… Единственную работу, какую он смог себе найти — это пописывать статейки по заказу маститых журналистов про нарушение всего чего только можно в России, начиная от прав сексуальных меньшинств и заканчивая хищническим истребление мух, что наносит непоправимый ущерб экологии. Платили за такую галиматью очень мало, хотя заказы поступали часто. Братцу было еще хуже. Диплом его торговый никому не нужен был, а работать в Макдональдс или на заправке — сам не хотел — работы море, а платят копейки. А жить он привык на широкую ногу. Помыкавшись пару месяцев на пособие он, в свое время откосивший от советской, пошел служить по контракту в американскую армию, благо из местных туда редко кто хотел идти служить — вакансии всегда были. На дешевой еде и мать и отец очень быстро поправились, да и с брата, говорят, в армии согнали много жира. Развлечений никаких, общаться не с кем — скука, телевизор и пиво — единственные спутники каждого вечера. И не смотря на все это — родители продолжали звать его к себе. Хотя их тоже можно понять — брат в армии, он здесь — а им там одним тоскливо, наверное.