Ведьмино отродье

медленно, короткими глотками. Пил и лихорадочно соображал, что же ему теперь говорить дальше, как ему теперь из всего этого вывернуться ну хоть бы на день, а хоть бы и на час, хоть бы... Но ровным счетом ничего не мог придумать! Одно он только чуял несомненно - про глаз нельзя ни слова, ни намека, ни...

- Еще подать? - насмешливо спросил Вай Кау.

- Нет-нет, довольно. Продолжаю!

И Рыжий, глядя на монету, да-да, все на нее да нее - ведь это придавало ему сил! - уже значительно уверенней заговорил:

- Так вот, таких гербов я раньше нигде не встречал. Тогда я взял ее на зуб, я думал, что она фальшивая... Нет, чую: настоящая. Тогда я стал перечислять известные мне страны и вспоминать, где какой герб. И вот я так перечислял, перечислял... пока вдруг, я и сейчас не знаю почему, как это получилось, вырвалось, а вот взял и назвал именно его!

- Кого это "его"?

- А Юг! А Южный Континент! И сразу понял все. Вот как будто пелена с глаз упала! И вот стою пень пнем и как будто в газете про себя читаю: я не трактирщик, а тайнобрат! И меня мои злодеи тайнобратья только за то, что я...

Тут Рыжий головой мотнул и, уже совсем осмелев, поднял глаза на Вай Кау. Их взгляды встретились. Да, подумалось Рыжему, это, конечно, очень странно, если глаза такие кровавые да к тому же еще светятся, и еще острые как спицы. Но с другой стороны, ну и что с того, подумалось, ну и горят, ну и светятся, ну и что? Чего ты, Рыжий, так всполошился? Да что, тебя до этого ни разу в жизни не кололи? Не жгли? Не рвали? Не...

Да, вот именно! И Рыжий, выдержав взгляд адмирала, твердо и с достоинством закончил:

- Вот, собственно, и вся история о том, как это мне тогда с этой монетой все открылось.

- Ой ли? - насмешливо покачал головой адмирал. - Полковник, договаривай! В таком мундире, и вдруг завилял! Нехорошо это, нехорошо, не по-гвардейски!

И снова заморгал и засверкал, напыжился... Да только не брало это уже, не жгло и не душило... Но все же Рыжий сделал вид - на всякий случай! - что снова заробел: вздохнул, еще вздохнул - совсем уж тяжело - и словно нехотя, через силу, сказал:

- Я бы рассказал тебе еще кое о чем, но ты, боюсь, будешь надо мной смеяться.

- А это почему еще? - насторожился Вай Кау.

- Да потому что ты в Стоокого не веришь.

- А причем тут, при этой монете, Стоокий?

- Да потому что именно Стоокий в тот миг и пробудил меня. Я только посмотрел на этот герб... Нет, ни к чему это тебе! Если не веришь Стоокому, так и в эту историю тоже не поверишь. Потому что не получится. Ведь правда же? Ведь ты мне не веришь?

- Да, не верю, - напыщенно... и с превеликим раздражением ответил адмирал. - Но... Пусть будет по-твоему. Пусть я как будто бы тебе поверил. Ведь ты же мой гость, а с гостем разве спорят?! - и, усмехаясь, продолжал: - Так! С этим, значит, решено. Значит, разбираем это дело дальше. Итак, ты, значит, утверждаешь, будто Стоокий пробудил тебя. То есть он не то чтобы разбудил тебя, спящего после вчерашнего, а благородно