Цикл «Историк». Рассказ IV. Под ударами мрака (СИ)

– Как же ими мозги промоешь?.. Они ж не текучие, а твердые – каменные…

– Каменные?..

– Они обращаются в камень при свете дня…

– Это сказки, Ханс. Не думал, что ты в них веришь.

– А я не верю… И Олаф не верит, хоть и впутывает их во все, что видит… Но с этим троллем

все сложнее… Мы же его видели – оба.

– Где же это?

– В горах… На вершине Тилл-Фйэлл…

– На этой вершине и не такое увидишь. Высоко – воздуха не хватает.

– Не хватает… Но тролля это не беспокоит – он же каменный…

– Это вам не хватает. А тролль ваш – просто камень.

– Как же просто камень, когда тролль?..

– Это камень, похожий на тролля.

– Нет, капитан, это тролль, похожий на камень.

Фламмер, еще улыбаясь, поднялся и педантично отряхнул шинель…

– Ханс, ты бы его рассмотрел хорошенько перед тем, как такие выводы делать.

– Как же, когда он исчез?..

Улыбка сошла с лица Фламмера, когда Олаф, незамеченным подкравшийся к нам, коротко

кивнул мне в подтверждение…

– Исчез, Фламмер, будто его и не было.

– Его просто не было, Олаф.

– Был. И есть. Стоит на вершине и смотрит на Хантэрхайм. А как видит охотника – исчезает.

Фламмер помолчал, подумал и развел руками…

– Оптические иллюзии в горах не редкость. Преломленные лучи часто проецируют очертания

людей на дальние расстояния, отображая их великанами.

– Никаких иллюзий, Фламмер. Просто каменный тролль.

– В горах?

– Вы что, не верите?!

– Нет, Олаф. И не поверю, пока не увижу.

– Увидеть его захотели?! Тролля?! Такого чудища и в кошмаре не увидеть!

– Я думаю, ты как раз в кошмаре его и видел.

Снова все пошло не так, как я задумал… Олаф начал злиться, а Фламмер вспыхивать в ответ на

его злобу…

– Я видел его на горной вершине! Он и сейчас стоит среди камней! Смотрит на сияние севера!

33

– Это бездоказательно. Я не поверю, пока не увижу его.

– Я вам его так показать не могу! Для этого надо лететь!

– Куда?

– На вершину!

– На вершину?

– На Тилл-Фйэлл! Полетели!

Я не рассчитал… Этого я никак не мог учесть… Я собирался напугать офицера издали, не

предвидя того, что придется тащиться и к подножью скалы, – не то, что на вершину… Зря я при

Олафе начал… Ему нельзя напоминать… Просто, каменный великан испугал Олафа не на шутку. А

Олаф сражается со страхами, как со злейшими врагами. А это – серьезный страх. Для борьбы с ним

Олаф будит силу зверя. Такую боязнь одним ударом не разрубить. Олаф вступает с ней в бой не в

первый раз, рассекая частями. Как только каменный великан встает у него перед глазами, он

налетает на него, как ветер на скалу. Теперь он ринется в атаку – взлетит на вершину и вызовет на

бой великана… Я знаю, что Олаф сделает это… Он делал это… Доводил себя до невменяемой

неустрашимости и летел на вершину, таща меня следом за собой. Хорошо хоть тролль

хладнокровно исчезал, когда Олаф ему заносчивостью глаза колол. Надеюсь, что и сегодня

поединок не состоится, что тролль из неведомых мне убеждений не согласится сразиться с Олафом

и на этот раз…

Запись №13

Хоть я и протестовал против похода с “защитником”, Олаф не хотел тащить на гору меня, а

Фламмер не соглашался идти с Олафом – на вершину полетели мы все… Конечно, полет в такой

компании оказался напряженным. Никто не проронил ни слова – все только следили друг за

другом, готовые чуть что хвататься за оружие… Но вершина неотступно становилась выше,

выступая из синевы дали… Теперь мы подлетели достаточно близко, чтоб взмыть в небо, идя на

подъем…

“Защитник”, несмотря на мои мучительные подозрения, работает исправно – он точно

определяет разведтехнику системы, моментально перестраивая схемы пересечений, так что мы

исправно уклоняемся. Вообще он здесь очень кстати – без него наше похождение кончилось бы

скоро и плохо. Я не знаю, как он распознал разведчика, летящего неизвестным нам курсом, не

совпадающим со старыми схемами, но сделал он это задолго до вхождения в зону восприятия,

обычную для нас. Разведчик, настроенный в первую очередь на мысленный и визуальный поиск,

нас не заметил. Я этому обрадовался, но и офицер, и Олаф помрачнели – просто, они думают, что

война осложняется и дальше, наступая на ледяную пустыню и вытесняя нас… Но мне все равно

достаточно спокойно – ведь теперь мы следуем за “защитником”, повинуясь его четким указаниям.

Мне эта машина перестала казаться опасной.

Мы взяли с собой и крепления, и тросы для восхождения, но, думаю, это снаряжение нам не

понадобится. “Стрелы” незамеченными донесли нас до довольно ровной площадки у острия

холодной вершины. Но каменного тролля еще не видно… Он установлен так, что всегда виден с

этого места, но теперь… Похоже, что он просто скрылся – от нас или от разведчика… Это плохо –

хоть я и не хочу его видеть, но нам надо…

Офицер, кажется, начал отходить от спора, остывая и забывая про жар, брошенный ему в лицо

вызовом Олафа. Он все серьезнее проверяет схемы “защитника”, все внимательнее вглядывается в

Олафа…

– Олаф, нам пора спуститься к подножью горы. Здесь мы заметны для техники поиска – здесь

скрыться сложно. Нет места для маневра.

– Мы пришли к нему и не уйдем, пока он не явится открыто перед нами.

Я покорно склонил голову, зная, что с Олафом теперь спорить не только бессмысленно, но и

просто опасно. Ветры этой вершины вышибают у него из головы все, кроме его вечной

одержимости… Я знаю, что здесь мы оставим “стрелы”, как прежде оставляли упряжки снежных

зверей, – здесь, около расщелины, пропастью рассекающей эту скалу. Я знаю, что мы взберемся на

34

острый пик известной одному Олафу узкой тропой, не проходимой и для снежных зверей. Я вижу,

что офицера моя покорность пугает, заставляя полыхать еще сдержанным пламенем… И это

пробирает меня стылой жутью – почти, как непреклонность Олафа, заведшего нас в снега

выстуженных скал и не собирающегося нас вывести или хоть отпустить… Фламмер, похоже,

только что осознал в полной мере мои предупреждения, не понятные и недооцененные им

прежде… Фламмер смотрит на Олафа неотрывно, стараясь сообразить, что с ним происходит… А

Олаф просто призвал в дух бурю, будя силу, готовясь обернуться Зверем – злом, чьего обличья

офицер еще не видел… Офицер не поверил мне, что Олаф не обычный охотник, что он –

оборотень… Я сокрушенно опустил глаза к мерцающему в сумерках сухому снегу, не хранящему

ничьего следа… Теперь он, как впервые наблюдает его обращение… И я прихожу в ужас при

мысли, что офицер дойдет до того, что Олафа, облаченного в звериные шкуры, нельзя вразумить, а

можно только – убить… Теперь офицер без труда сделает это, распоряжаясь “защитником” –

сильнейшим разумом и оружием… Но он еще думает, насколько Олаф необходим ему здесь – в

снежной пустыне… Он еще способен думать и ждать, ступая следом за ним… А Олаф, гонимый

одержимостью, как бичом, ведет нас прямо к нему – к незримому камню, очерченному подобием

человека… И дух у меня перехватывает теперь не только от недостатка воздуха, ударившего нам

под ребра, как только мы отключили защитные поля и сошли со “стрел”…

Офицер, видно, не привык взбираться в горы – наша затея ему встала поперек горла костью, но

он еще молчит, упорно следуя за нами. Мне очень хочется, чтоб нам не пришлось подходить к

невидимому троллю, чтоб тролль явился перед нами… Тогда Олаф успокоится, тогда собьется ход

мыслей офицера, собирающегося пустить в ход оружие… Но он не является нам, хоть мы и

подошли к нему на опасное расстояние… И я не знаю теперь от холода или от страха у меня стучат

зубы… Хорошо, что мое лицо закрыто маской, – ведь на таком высоком и холодном пике никак