Кузницы Марса. Трилогия (ЛП)

И это было хорошо.

Они думали, что забрали его жизнь и сделали своей собственностью, но они ошибались.

Убийца всегда жил в нём.

Всё что они сделали – сорвали маску человечности, возродив его сильнее и смертоноснее, чем когда-либо.

– Я забираю у тебя имя Лукаш Круль, – произнёс понтифик, снова опустив руку в краску и проведя четыре вертикальные линии на груди Круля. Абляционный полимер, внедрённый в дермальные слои кожи, сделал её твёрдой и упругой.

Авреем наблюдал, как понтифик проверил серийные опознавательные коды на бланке, протянутом одним из техножрецов, и сравнил с именем, сгенерированным по доктрине абаки. – Нарекаю тебя Расселас Х-42 и да смилостивится Император над твоей душой.

– У таких ублюдков, как он нет души, – произнёс человек в чёрной броне.

– У всех есть души, каратель, – ответил понтифик. – Слова божественного Тора учат нас, что один верующий может победить легион неверующих. Мы восстановили веру этого человека, и он отплатит за этот дар кровью наших врагов.

Понтифик кивнул на того, кто некогда являлся психопатом и серийным убийцей, известным как звёздный кардинал Офелии-7, Лукаш Круль:

– Даже темнейшая душа может найти искупление и спасение в смерти.

– Я и пука корабельной крысы не дам за его спасение, – резко ответил каратель. – Я просто хочу, чтобы он страдал за то, что сделал.

– Не беспокойтесь об этом, – сказал понтифик. – Он будет страдать, как никто другой.

Боль перемещения, когда Авреема потянуло назад, оказалась столь же резкой, но если тогда он с головой погрузился в неизвестное тело, то сейчас возвращался в своё. Хотя он едва ли ощущал его своим, а наполнившая тело слабость, сменившая чувство неограниченной силы, оказалась почти такой же мучительной, как перенесённые Лукашем Крулем операции.

Он свалился с табурета столь же беспомощный, как автоматон с удалённой батареей, и упал в объятия Исмаила и Тота Мю-32. Авреем закричал, как сумасшедший, когда волна неослабевающего ужаса нахлынула на него. Он вцепился кибернетической рукой в Тота Мю-32 и Исмаила, словно они были порождёнными варпом чудовищами из самых кошмарных глубин имматериума. Авреем боролся с силой сумасшедшего, истеричного и отчаявшегося человека, пытаясь избавиться от отвратительного присутствия Расселаса Х-42.

Он вновь переживал украденные воспоминания – десятилетия кошмарного немыслимого насилия, болезненные и отвратительные в каждой ужасающей детали. Бесчисленные души кричали в небытие, и Авреем прижал руки к ушам, пока их вопли эхом раздавались в голове.

Даже думать о том, что один человек замыслил подобное, было отвратительным, но знать, что целые слои Экклезиархии с беспрекословной преданностью затянуло в водоворот его безумия, было почти невыносимым. Сколько миллиардов погибли от рук организации, которая провозгласила своей миссией защищать невинных?

Авреем наклонился, и от отвращения его стошнило жалким содержимым желудка на пол дормис-палаты Х-42. Он закрыл глаза, желая, чтобы сцены пыток, убийств и разложения исчезли из мыслей.

– Авреем, – спросил Тота Мю-32. – Авреем, вы ранены?

Он покачал головой и вытер рукавом мокрые губы:

– Нет, я…

Он хотел сказать в порядке, но зная то, что он теперь знал о зверствах Х-42, он сомневался, что вообще когда-нибудь снова будет в порядке. С помощью Тота Мю-32 и Исмаила он неуверенно встал на ноги, быстро повернулся и направился из дормис-палаты, но не забыл сначала проверить, что успокаивающий шлем прочно сидит на голове аркофлагелланта.

– Вы видели? – спросил Исмаил.

Авреем кивнул. – Видел, – выдохнул он. – Вы знали, не так ли? Вы знали, кем он был.

– Знал, но вы должны были убедиться лично, – ответил Исмаил. – И теперь, когда вы знаете, кем был Х-42, вы всё ещё считаете, что его следует освободить? Вы вернули бы человека, которым он был?

– Кровь Тора, нет! – воскликнул Авреем. – Лукаш Круль был чудовищем.

– Действительно чудовищем, – согласился Исмаил, – но раньше Лукаш Круль был хорошим человеком, человеком, которого вера в Императора привела к неумеренному насилию по отношению к врагам Империума. Он начал видеть отклонение и ересь повсюду, и его кровавые погромы скоро переключились на его же людей.

– Круль? – спросил Тота Мю-32. – Кардинал Колосажатель?

Авреем пожал плечами. – Не знаю, может быть. Я никогда не слышал о кардинале Колосажателе.

– Мало кто слышал, – сказал Тота Мю-32, пока он и Исмаил устраивали Авреема на раскладушке. – Понятное дело, что Экклезиархия отказывается признавать, что один из них сошёл с ума. Некоторых, как Вандира или Бахариса невозможно скрыть, но царство злодеяния Круля оказалось милостиво коротким и ограничилось одной системой.

– Как вы узнали о нём? – спросил Авреем.

– Действия Круля были зарегистрированы персоналом Механикус, который наблюдал за устранением его кровавого режима, после победы армии арбитров во главе с карателем Маразионом. Не самое приятное чтение даже для тех, кто далёк от сочувствия и физиологических реакций на отвращение. Теперь вы согласны, что предоставление свободы Х-42 может привести к негативным последствиям?

– Абсолютно, – сказал Авреем, указывая дрожащей рукой на дормис-плату. – Проверьте успокаивающий шлем и снова запечатайте это чудовище. Мы не можем рисковать ни малейшей частицей Лукаша Круля, которая ещё может оставаться в нём.

– В нём всегда будет что-то оставаться, – сказал Исмаил, осторожно помогая Авреему лечь на койку. – И это самая большая трагедия.

Ужасная печаль и сокрушающая душу усталость поселились в Аврееме, но воспоминания о злодеяниях Круля уже отступали. Ему оставалось только надеяться, что со временем они полностью исчезнут. Никому не пожелаешь такой мучительный ужас в голове.

– Теперь отдохните, – сказал Исмаил.

Авреем кивнул, уже чувствуя, как тяжелеют веки. Он ощутил, что его накрыли одеялом и повернулся на бок. Было глупо с его стороны так рисковать и лезть в душу убийцы с переделанным разумом, но, по крайней мере, он знал, что больше Расселас Х-42 никому не причинит боль.

– Выключите его, – пробормотал он в навалившемся изнеможении. – Выключите его навсегда и закройте это место, чтобы никто и никогда не нашёл его снова.

– Я прослежу за этим, – заверил Тота Мю-32.

Робаут всегда знал, что “Сперанца” – огромный корабль, он видел её из космоса, и такие колоссальные размеры было трудно не заметить. Он поставил “Ренард” на якорь в одном из похожих на пещеры трюмов, и знал, что на борту размещались четыре бога-машины легиона титанов, а также тысячи имперских гвардейцев и скитариев, включая военное имущество и бронетехнику. Он знал всё это и даже больше, благодаря внушительному объёму статистических данных, с благоговением и почтением предоставленных магосом Павелькой.

Но почему же он сейчас испытывает клаустрофобию, как крыса в лабиринте, которая отчаянно ищет выход?

После возвращения на “Сперанцу” у него было неподдающееся объяснению чувство, что за ним наблюдают, как покалывание с тыльной стороны шеи, говорившее солдату, что он в прицеле снайпера. У него не было доказательств, но все недели после отлёта с Гипатии, он чувствовал себя подобно беспомощному млекопитающему, преследуемому невидимым хищником, который мог напасть в любой момент, но в предвкушении оттягивал убийство.

Он так далеко зашёл в мерах безопасности, что вопреки ультрамарскому воспитанию стал постоянно носить пистолет. Он всегда брал с собой Адару, даже пересекая хорошо населённые районы ковчега. Большую часть времени он помогал Силквуд и Павельке ремонтировать повреждения “Сперанцы” и шаттла или навещал Линью Тихон на медицинских палубах.

“Сперанца” уже миновала внешние планеты странно геометрической системы и выйдет на орбиту самое большее в течение двух ближайших дней. Никто ещё не присвоил имя их месту назначения, потому что если Потерянный Магос действительно находился на поверхности мира-кузни и пребывал в добром здравии, то вполне вероятно, что он уже сделал это, а архимагос Котов являлся рьяным сторонником соблюдения классификации и систематизации в планетарной терминологии.