Аметистовый блин

– Тебя же могли покалечить! – так и ахнула Данка.

– Меня приняли на выходца из ада! – похвастался Монбар. – Испанцы клялись, что черный дьявол возглавил французов, потому что людей такого роста и с такой глоткой не бывает. Они растерялись – а мои люди кинули абордажные крюки и оказались на палубе галеона раньше, чем испанцы успели произнести «Мой Бог!» Схватка была бешеная, но короткая. А потом, когда мы выкинули с галеона за борт все лишнее, ко мне подошли дядюшка и Жак-бретонец, который ходил с корсарами лет двадцать, никак не меньше. «Ты был прямо как архангел с мечом!», – воскликнул Жак, а дядюшка погрозил мне кулаком. «Архангелам штаны не полагаются, – сказал он, – и сапоги тоже. Но тут не райские кущи, так что будь добр, оденься. Твоя мать никогда не простит мне, если ты во время плаванья простудишься». Мне принесли одежду и дядюшка, словно с равным, стал обсуждать со мной, куда мы пойдем сбывать добычу. А выбора особого не было – все шли в основном на Тортугу, потому что губернатор нас любил. Там я попал в самый гнусный из кабаков, отведал самого мерзкого пойла и лапал самую тощую негритянку, какие только возможны. Наутро я понял, что на ближайшие двадцать лет мне этого с лихвой хватит.

– И ты действительно больше не прикасался к женщинам? – удивилась Данка.

– Я брезглив, – таким тоном, каким принято говорить о докучной хворобе, отвечал флибустьер. – И есть вещи непозволительные. Унизительно для мужчины пить всякую дрянь. Лучше дождись хорошего вина или же пей чистую воду. Унизительно растрачивать себя непонятно с кем. Унизительно давать себя обманывать мошенникам…

– Ты про кого?

– Про шулеров в кабаках. Я не унижусь до крапленых карт, а для них это дело обычное. И человек должен быть строг к себе, чтобы команда позволила ему строгость в приказах. Только тогда подберется такая команда, на которую можно положиться. Когда я подбивал в военный поход буканьеров с Эспаньолы, они знали, что ни вином, ни женщиной меня с толку не собьешь. А мне тогда было всего семнадцать лет.

Слушать, как треклятый пират распускает хвост перед женщиной – уже было для Сережи достаточно невыносимо. А видеть, с каким восторгом Данка ему это позволяет, – еще невыносимее. Можно было подумать, что впервые мужчина в ее присутствии хвастается подвигами…

Как будто Сережа за все время знакомства по меньшей мере раз в месяц не сообщал Данке, сколько килограммов на штанге и сантиметров в бицепсе прибавил!

Было и другое странное соображение. Раз они с Монбаром оба – Аметисты, то им должны нравиться одинаковые женщины. Данка была для Сережи не женщиной, а чем-то зловредно-непонятным. Как же Монбар-то ее за женщину принял?… Разве не было в Вайю той же Яшмы?…

Сережа, стоя на четвереньках у туманного столба, забарабанил пальцами по полу блина. Очень он был недоволен, оч-ч-чень! Он был готов выйти из себя!

И тут пол под ним разошелся, словно быстро растаял, и Сережа в той же позе оказался на берегу.

Он вскочил – еще только не хватало,