Аметистовый блин

тлет, отстраняясь.

– Еще чего не хватало! – прорычала Данка.

– Послушай, сударь мой, ежели тебе угодно увидеть сударыню в прежнем ее облике, то не бойся и войди в нее, – предложил Монбар. – Не бойся, пока ты будешь в ней, никто не покусится на твою добычу. Что скажешь, Яшма?

– Ты сам выбрал его, Аметист, – отвечала китаянка. – Учи его, как знаешь.

Флибустьер забрал у Сережи плавающий в воздухе шар.

– А радиация? – спросила Данка.

– Если он войдет очень быстро, беды не случится. Ну? Приходилось тебе, сударь, нырять?

– Приходилось, – буркнул атлет. – Но не в женщину же!

– Вперед, на приступ! – заорал вдруг флибустьер так повелительно, что ноги сами поднесли Сережу к огненному клубку, метнувшиеся вперед щупальца закогтили его – и он влетел в алую дыру головой вперед.

Глава тринадцатая, матримониальная

Оказался Сережа в небольшом помещении, под красновато-оранжевым сводом, и не сразу понял, что так мог бы выглядеть изнутри сердолик, отшлифованный кабошоном. На полу, скрестив ноги по-турецки, сидела Данка со своим неизменным пневматическим пистолетом.

Сережа шлепнулся рядом на живот, перевернулся, готовый отбиваться руками и ногами, вскочил – и угомонился лишь услышав знакомый смех.

Одета Данка была так же, как в тот вечер, когда исчезла. Те же джинсы, та же куртка, та же сумка рядом. Вот только рыжие волосы, не достигавшие плеч, непостижимым образом удлинились до талии. И знал же Сережа, что они – крашеные, однако здесь, в минеральном мире, этот вызывающий цвет стал для них естественным, и отросшие корни были не темно-русыми, но бледно-рыжими, даже розоватыми, а кроме того, змеилось в шевелюре несколько тонких белых прядей.

– Так это я – в тебе? – обводя ошалевшими глазами оранжевый купол, дрогнувшим голосом спросил Сережа.

– А что? Очень удобно, – сказала Данка. – У нас тут всегда можешь уйти в себя. Ты тоже научишься. Я к тебе еще в гости приходить буду.

– С чего это я буду учиться? На кой мне? – сердито осведомился Сережа.

– С того, что ты теперь – Аметист. Я вот – Сердолик, вернее, тот вид сердолика, который зовут карнеолом. Да ты садись, садись!

Сережа опустился на корточки и, опершись сзади рукой, кое-как сел. Новые джинсы не позволяли ему как следует согнуть ноги в коленях.

– А Майка?

– Майка – Оникс. Ее втянул в себя именно Оникс. Поэтому ее охватило неземное блаженство. А Наследник – Авантюрин, но с ним все сложнее. Он в моем отряде, но свойства авантюрина еще не установились полностью, и он сам не знает, на что себя употребить. Как и сам Наследник. Хорошо, что тут хоть алкоголя нет…

– С чего это вдруг Майка – Оникс? – Сережа постарался припомнить, что бывшая жена говорила об этом камне, но, очевидно, до него она еще не добралась.

– Над небом голубым есть город золотой… – тихо и с какой-то удивительной грустью пропела Данка. – Если бы и мне быть Ониксом! Это же самый счастливый для женщины камень!… Оникс вдохновляет на музыку и стихи…

– Ты любишь музыку и