Далекие острова. Трилогия (СИ)

   - Послушайте, Бур, - неожиданно спросил Сол, - Вам не бывает страшно?

   Что я мог ему ответить? Что иногда ночью просыпаюсь от странных звуков и мне кажется, что в каюте мелькают тени десантников, которых я когда-то отправил на верную смерть? Говорят, что в средние века священники торговали индульгенциями, и можно было приобрести официальную бумагу, которая прощала все грехи. У меня такой бумаги не было.

   - Бывает.

   Пока мы разговаривали моя сигара успела погаснуть, поэтому я достал спички и опять ее раскурил.

   - Вы не хотели бы исповедоваться? - спросил Сол.

   - Нет, - раздражение прошло, и я уже жалел о том, что резко говорил с доктором, - Вам, нет.

   - Ну, - примирительно сказал Сол, - не обязательно мне.

   - Для исповеди надо созреть. Я пока не готов.

   Сол кивнул.

   - Понимаю. Извините меня, наверно я был не прав. Но я все пытаюсь понять и не могу, - продолжал он, - что Вами движет? Вы говорите ужасные вещи, но при этом стараетесь делать добрые дела. Почему?

   - Наверно, я хочу оставаться хорошим человеком.

   Сол недоуменно посмотрел на меня.

   - Не богом и не святошей, а просто нормальным человеком, - добавил я, - правда это не всегда получается.

   На корме появился лейтенант Хот. Он улыбался и махал нам рукой.

   - Смотрите господа, - сказал он, - чайки прилетели.

   Мы одновременно повернули головы и увидели больших белых птиц, парящих над кораблем.

   - Значит острова близко. Мы вернулись, господа.

   Лейтенант еще раз махнул рукой, отошел подальше и облокотился о парапет.

   Сол поправил фуражку.

   - Наверно, если каждый захочет оставаться хорошим человеком, когда-нибудь мы придем к идеальному обществу.

   Я презрительно фыркнул.

   - Вы не верите в идеальное общество?

   - Нет.

   - Я знаю, что Вы консерватор, - сказал Сол, - но неужели у Вас никогда не возникает желания изменить окружающую действительность?

   - Перестаньте доктор, - ответил я, - избавьте меня от проповедей. Я не собираюсь переделывать этот мир, у меня не хватит для этого ни знаний, ни любви. Я не думаю о других, я хочу спасти себя, насколько это еще возможно.

   Чайки кричали и пикировали на корабль. Хот развернул принесенный с собой сверток и начал кормить птиц, подбрасывая в небо кусочки галет. Лейтенант радовался, как ребенок, когда чайки хватали их прямо на лету.

   От разговора с Солом осталось странное ощущение. Казалось, что мы все время ходим вокруг до около, но так и не можем поговорить откровенно. С другой стороны, я уже устал доказывать одно и тоже. Возможно, занятый своими мыслями, он меня не слышал или я не мог подобрать нужные слова.

   Наш поход подошел к концу. Корабль шел мимо знакомых островов и через несколько дней мы должны были оказаться в столице. Из моей морины назад вернулось 36 человек, почти половина. Признаться, на большее я и не рассчитывал. Гибель десантников, отправленных на поиски заговорщиков, целиком лежит на совести капитана Пуи. Взвод, сопровождавший меня, вернулся домой почти в полном составе.

   Однажды вечером, когда я уже собирался укладываться спать, в дверь постучал Сол.

   - Войдите! - крикнул я.

   Дверь приоткрылась.

   - Дежурный заметил маяк на острове Тоун. Не хотите посмотреть? Мы все идем на палубу.

   За спиной доктора мелькнули взволнованные лица офицеров. Маяк - это ориентир, значит завтра утром мы причалим к берегу.

   - Да. Хорошо. Идите, я Вас догоню.

   Я уже знал о том, что столица близко. О времени прибытия Хал предупредил меня заранее, так что я еще днем собрал вещи и приготовился к любым неожиданностям. Прошлый раз меня арестовали прямо на причале и продержали в контрразведке до вечера.

   Доктор аккуратно прикрыл дверь. Офицеры, свободные от вахты, собрались на палубе, через открытый иллюминатор я слышал взволнованные голоса.

   Завтра все решиться. Осталась одна ночь спокойного плавания, а потом будут допросы, отчеты и подозрительные взгляды. Каждый раз возвращение из рейда превращается в кошмар. Даже мой друг и благодетель адмирал Крол, когда был еще жив, не мог защитить своего любимчика от унизительных проверок. А сейчас, когда адмирал упокоился на кладбище героев, меня с удовольствием распнут его старые противники. Память у штабных долгая.

   Оставаться в каюте было невыносимо, поэтому я поднялся на палубу и присоединился к остальным. Вдалеке яркой точкой горел прожектор маяка.

   Утро выдалось ясное. Погрузки не было, краны не гремели и на причале было тихо и безлюдно. Все офицеры собрались в кают-компании, многие отказались от завтрака, рассчитывая поесть дома или в столичных ресторанах. О своих дальнейших планах я имел весьма смутные представления, поэтому заказал салат, жаренную камбалу и кофе. Стюард принес тарелки и я, в одиночестве, принялся за еду. Если мне предстоит провести целый день в контрразведке, то хоть не на пустой желудок.

   Когда судно пришвартовалось, нас посетил капитан Рок. Он отдал какие-то указания лейтенанту Хоту, просидел пол часа в каюте капитана, поговорил с офицерами и пришел в столовую выпить кофе.

   - Доброе утро,- сказал он, усаживаясь рядом.

   Стюард принес ему чашку и вазочку с печеньем.

   - Дайте варенья, - попросил он и повернувшись ко мне, сказал, - умираю, хочу сладкого.

   Я сидел в кают-компании, потому что делать мне было совершенно нечего, кофе в меня больше не лез, курить не хотелось.

   - Сейчас Хот соберет всех десантников и поведет в казарму, Ваших людей временно прикомандировали к его морине, - сказал Рок, - а мы с Вами отправимся в адмиралтейство.

   - Я арестован? - сухо спросил я.

   Рок бросил на меня удивленный взгляд.

   - Нет, какого черта? Вы совершенно свободны. Просто нужно поговорить и обсудить Ваш отчет.

   Я кивнул.

   Капитан макал печенье в вазочку с варением и ел. Когда он поднимал руку, капельки сиропа падали на гладкую столешницу.

   - Расслабьтесь Бур, - сказал Рок с полным ртом, - все нормально.

   Из адмиралтейства за нами прислали экипаж. Я погрузил свой чемодан и забрался следом, Рок был без багажа. Мы ехали по залитому солнцем городу и любовались видами. Народу на улицах было мало, добропорядочные граждане еще спали.

   В экспедицию мы уходили весной, а сейчас в столице наступила осень. Желтые и красные листья на деревьях сверкали словно праздничные фонарики, было еще по-летнему тепло и на бульваре пахло жаренными каштанами.

   - Люблю это время года, - весело сказал Рок, - а Вы? Вам, что нравится?

   - После войны мне нравится любое время года, - ответил я.

   - Да, что с Вами такое, - с наигранным возмущением спросил капитан, - мы вернулись живые и здоровые. Впереди новая жизнь, награды и звания.

   Почему-то я не разделял оптимизма капитана, хотя в этот раз все было по-другому. После возвращения из прошлой экспедиции, меня везли под конвоем, а город я разглядывал через чугунные прутья решетки.

   Нас пропустили в адмиралтейство со служебного входа. Рок сразу провел меня на второй этаж и оставил в коридоре.

   - Подождите здесь, - сказал капитан, - нужно доложить начальству.

   Я кивнул и сел на стул. Если пройти в боковой коридор и повернуть направо, то можно оказаться у дверей бывшего кабинета адмирала Крола. Раньше в приемной сидел Муки, а теперь, какой-нибудь другой юный выпускник академии предлагает посетителям кофе и печатает документы. Скорее всего тоже чей-нибудь родственник.

   Раньше я заходил в адмиралтейство, как к себе домой, здесь служили друзья и боевые товарищи, но теперь все изменилось. Я прождал Рока около часа и не увидел ни одного знакомого лица, хотя мимо нескончаемым потоком шли посетители и штабные. Мелькали эполеты и коленкоровые папки, звенели придворные шпаги. Я чувствовал себя крошечным насекомым в центре огромного муравейника, и боролся с желанием встать и уйти. В конце коридора появился патруль, и я подумал, что это за мной, но гвардейцы прошли мимо.