Ностальгия

— внутри возникает неприятный холодок. Вдруг представляю себе, что по возвращению из патруля узнаю, что Шармилу перевели. “Вот суки… суки… ” — и больше ничего в голову не идет.
5

До лагеря остается всего пара километров, когда стена леса содрогается и с развесистых крон на наши головы обрушивается теплый ливень. Разноцветными брызгами рвутся вверх потревоженные птицы. Сквозь непроглядную зелень доносится басовитое “БУ-УХ”. Бьют наши гаубицы.

— Стой! — командую я, — Рассредоточиться!

Падаем на землю. Лоси с треском расползаются по кустам, сливаясь с листвой. Огонь усиливается. Удары впереди начинают звучать размеренно и часто — батарея переходит на беглый. На фоне уханья гаубичных снарядов звонкие хлопки минометных разрывов почти не различимы. Сквозь стену зелени шум боя доносится до нас, словно сквозь вату. Осматриваюсь вокруг и не вижу ничего хорошего. Поганое место для боя. Никакого обзора. Опытный лесной снайпер перебьет нас тут, как кроликов.

— Лось-нулевой, здесь Лось-три, прием, — негромко говорю в ларингофон, шаря взглядом по зарослям впереди.

— Лось-нулевой на связи, — немедленно отзывается наушник.

— Лось-три, Лосю-ноль. Слышу шум боя перед собой, ориентировочно от километра. Нахожусь в квадрате восемнадцать-двадцать. Запрашиваю инструкции, прием.

— Лось-три, находимся под огнем. Движение прекратить, находиться на месте. Ожидайте инструкций, — чуть помедлив, сообщает взводный.

Поворачиваю голову. Нахожу взгляд ближайшего бойца. Прикладываю руку к уху. “Слушать”. К бровям. “Наблюдать”. Боец кивает, передает жесты дальше. На такблоке пока пусто. Спутник показывает сплошной дым на границе леса. База ведет огонь по джунглям. Картинка нечеткая — облака. В ожидании команды щупаю эфир. На восьмом канале натыкаюсь на скороговорку корректировщика.

— … Красный-один, здесь глаз-два. Лево два, серия пять фугасных, пять плазменных, приступайте… лево два, бризантные, десять… переключаю на один-три, наведение автоматическое, канал чистый… ориентир восемь, плазма, три… ориентир три, повторить бризантные, пять… — почти без пауз бормочет гнусавый голос и, вторя ему, гаубичные снаряды вгрызаются в джунгли где-то впереди нас.

— Лось-три, здесь лось-нулевой, прием, — напоминает о себе взводный.

— Лось-три на связи, прием.

— Лось-три, это лось-ноль. Смотри вариант семнадцать, повторяю, семнадцать. Направление шестьдесят, повторяю, шестьдесят. Твой партнер — “рысь”, девятый. Прием.

— Лось-три, роджер — понял. Вариант семнадцать, партнер — “рысь” на девятом. Приступаю. Прием.

— Лось-три, — пауза. Шорох и потрескивание в наушнике. -…будь осторожен. Снайперы. Конец связи.

“А то без тебя не знаю, сопляк” — злюсь я на взводного. Но злость смешивается с каким-то незнакомым теплым чувством. “Волнуется за нас, зелень”, — думаю я. Хочется верить, что лейтенант волнуется именно за нас, за наши шкуры, а не за то, что мы можем облажаться.

“Вариант семнадцать” — это действия в составе засадной группы при операции по прочесыванию