Гость

Дженни Ренкин замолчала, а доктор Венг добавил:

— Глазные мускулы вернут вам нормальное зрение. Нужна лишь тренировка. Если вы не будете испытывать боль, то мы усилим освещение.

— Я не чувствую боли. Доктор, а что значит «глазные мускулы вернут зрение»?

— Ваши новые глаза намного чувствительнее прежних. То, что вы сейчас видите, — и есть почти нормальное зрение, но вы сможете различать даже то, что обычному человеку не под силу, например, поляризованный свет и инфракрасное излучение. Для этого в сетчатку ваших глаз встроены крошечные микропроцессоры. Именно они будут обрабатывать всю поступающую информацию и передавать ее дальше в мозг. Но сначала вам надо встряхнуть от дремоты глазные мышцы.

— И для этого щуриться?

— Да. Вы готовы к яркому освещению?

Элис кивнула. Тогда доктор Ренкин подошла к выключателям, и вскоре освещение стало медленно усиливаться, достигнув, в конце концов, своего обычного уровня. Цвета поменялись незначительно, а контуры предметов стали гораздо четче. Элис, несмотря на двухнедельное пребывание в темноте, не щурилась, что было совершенно невозможно для людей с обычными глазами.

Доктор Венг нажал на кнопку, и на дальней стене появилась испытательная таблица — обязательная вещь для любого кабинета окулиста. Нижние ряды букв в таблице оказались для Элис неразличимы, но она хорошо видела буквы в верхних рядах.

— Просто взгляните на таблицу, — сказал доктор. — Я не буду проверять остроту зрения. Сейчас появится таблица с символами и узорами, которые заставят ваши глаза начать самодиагностику, чтобы найти наиболее оптимальный режим.

По экрану поползли яркие узоры. Внезапно Элис потеряла остроту зрения, и изображение на экране стало расплывчатым, однако через несколько минут все пришло в норму. К своему удивлению, Элис стала различать даже самые нижние буквы в таблице.

— Кажется, я еще никогда так хорошо не видела, — она быстро водила глазами по таблице. — Но где эти смешные вещицы, как их?..

— «Клецки», наверное, — рассмеялся Венг. — Это из-за маленьких частиц, расположенных в стекловидном теле между хрусталиком и сетчаткой. «Клецки» вы больше никогда не увидите. С другой стороны, если повредить ваши глаза, возникнут другие проблемы. Может появиться рябь, как на дисплее компьютера, такие черные и белые неподвижные точки, которые заполнят все поле зрения.

Над Элис склонилась доктор Ренкин и, заглянув прямо ей в глаза, произнесла:

— И «слепое пятно» вас больше не будет беспокоить. У вас там, где в обычных глазах к сетчатке подходит зрительный нерв, нет ни палочек, ни колбочек. Ваши новые глаза лишены этих недостатков.

Элис на секунду задумалась.

— Не забирают ли мои новые глаза слишком много энергии? За эти пять минут я устала больше, чем за всю свою жизнь.

— Да нет, — успокоил доктор Венг. — Это ваше тело просит вас не нервничать. Отдохните, а мы придем позже.

Элис едва заметно кивнула.

— Много ли еще сюрпризов в моем теле?

— Да, кое-что есть, — нехотя признался доктор Венг. — Но уверяю вас, что ваше тело стало гораздо совершеннее, чем раньше. Вам предстоит адаптация в новом качестве, но поверьте, все будет прекрасно. Даже лучше, чем было.

— Он прав, — добавила Дженни Ренкин. — Я все время находилась рядом и видела, как точно и умело доктор Венг справляется со своей работой.

— Ну что вы… — смутился Томми. — Вы бы видели, как старалась доктор Ренкин. Если бы не она, у меня ничего не получилось бы. Мы сильны, когда вместе. Уверен, нам можно было бы доверить даже судьбу самого президента О'Ленгли.

Элис улыбнулась и, успокоенная словами докторов, вскоре впала в глубокий сон.

Проснулась Элис почти через сутки. Несмотря на то, что она давно ничего не ела, чувство голода напрочь отсутствовало. Над головой Элис висели две трубки, с помощью которых ее тело насыщалось питательными веществами, пока она находилась в забытьи или в бессознательном состоянии.

Глядя в потолок, Элис стала вспоминать разговор с докторами, и постепенно все ее существо охватил необъяснимый страх, который усиливался до самого прихода врачей.

— Рад снова вас видеть, — с порога поприветствовал доктор Венг. — Вы хорошо выглядите. Сегодня в вас, должно быть, больше бодрости и энергии, чем вчера.

— Что с моими ногами? — почти зарыдала Элис.

Томми и Дженни обменялись выразительными взглядами, отчего Элис стало еще хуже.

Доктор Ренкин села в кресло у изголовья кровати и медленно, подыскивая необходимые слова, стала объяснять:

— Помните, о чем мы говорили вчера? Все, что сделано в вашем теле, сделано к лучшему. Пожалуйста, поймите это. Я знаю, как вам тяжело, но все будет хорошо.

— Что с моими ногами?!

— Обе ваши ноги ниже колен, к несчастью, были сильно травмированы, и мы не стали их спасать, — опустив глаза, объясняла Ренкин. — На коленные чашечки и бедренные кости тоже невозможно было смотреть без содрогания. У вас теперь две новые синтетические бедренные кости, окруженные первородными мышцами, тканями и кожей до самых колен. Сами колени и все, что ниже их, — это искусственные протезы, которые гораздо прочнее и долговечнее, чем ноги людей.

Элис закрыла глаза и, не справившись с собой, громко зарыдала.

— Я знаю, что это трудно осознать, — спокойно сказала Дженни, положив руку на плечо Элис. — Но не все так плохо…

Элис сделала два болезненных глотательных движения и открыла глаза.

— Ладно, нет худа без добра, — горько произнесла она. — Надо думать о лучшем. По крайней мере, мне теперь не придется стричь на ногах ногти…

— Я хотела сказать, — перебила пациентку Дженни, — что ваши новые ноги практически неуязвимы, им неизвестно чувство усталости, а внешне они ничем не отличаются от настоящих ног. Поймите, если бы мы, например, оставили коленные чашечки, то вы никогда бы не встали на ноги. А так через несколько месяцев вы сможете даже танцевать.

— Расскажите мне всю правду, — взяв себя в руки, попросила Элис. — Что во мне еще нового?

— Еще?!

— Я хочу знать все. Что вы еще удалили? Какую часть меня вы оставили?

— Вы тот же самый человек, каким были и прежде.

— В каких частях моего тела больше нет крови?!

— Элис, вам надо успокоиться.

— Сейчас же говорите, черт возьми!

— Ладно, — неохотно согласилась Дженни Ренкин. — Еще у вас заменены почки и левая рука от предплечья. И, наконец, у вас новое сердце.

— То есть? — не поверила своим ушам Элис. — И это все?

— Сердце, а также масса швов и клея, особого клея, которым мы склеивали сломанные ребра. Со временем все это рассосется, не оставив следа.

Элис, ошеломленная услышанным, неподвижно лежала в кровати.

— Боже мой, я просто мертва, — наконец прошептала она. — Я отличаюсь от больного, жизнь которого поддерживают механизмы искусственной вентиляции и гемодиализа, лишь тем, что эти машины и механизмы спрятаны внутри меня.

— Я знаю, что это печально…

— Печально?! — взорвалась Элис. — Да я уже просто не человек!

— Нет, не совсем так.

— Как вы можете это говорить?! В вас есть что-нибудь искусственное?!

— Элис…

— Уходите! Пожалуйста, уходите! Я хочу остаться одна!

Даже закрыв глаза, Элис чувствовала, как доктора обмениваются взглядами. Наконец она услышала, как Ренкин поднялась с кресла.

— Хорошо, Элис. Мы оставим вас на некоторое время. Но подумайте, ведь машина не испытывает печали. Такие чувства доступны только человеческим существам.

Когда врачи ушли, Элис потянулась к зеркальцу, которое до этого момента боялась взять в руки. С чистой зеркальной глади на нее смотрело лицо Франкенштейна. Длинные черные волосы были коротко острижены, и в некоторых местах светились залысины. Вместо своих красивых зеленых глаз Элис увидела черные, как смоль, радужные оболочки, окруженные белоснежными полями.

Уронив зеркальце, Элис громко и безутешно зарыдала.