Аргентина: Кейдж

Попытался улыбнуться:

— Не знаю! Это так, маста?

Пальцы, лежавшие на его плече, сжались, сдавив до боли.

— Да и нет! Смотрите!..

Синева исчезла, небо, беззвучно дрогнув, изменило цвет. Серая твердь, трещина с неровными краями, бездонный черный провал — и планета Армагеддона в самом зените.

Аргентина!

...Лилово-красная тень, мягкий теплый голос — воском в уши.

— Когда-нибудь эта участь постигнет всех, шевалье Кретьен, может, очень скоро. Сроки нам знать не дано! Но пока гибнет лишь один город. Не спрашивайте, за что, история с Зеленым Камнем — лишь одно из объяснений. Ответ ищите в Книге Иова, и ответ очень прост. Его — Высшая воля! И не нам, Им сотворенным, судить!.. Авалан исчезнет — с лица Земли, из Истории, из памяти. На его месте будет именно то, что вы видите: трава, кустарник, безлюдный холм. Таков Его приговор, Кретьен. Но где, в каком из миров, это случится? В реальности? В вашем воображении? Пока этого не знает никто, даже Он. Да и нет! Если город — лишь ваше видение, ваш Авалан-Авалон, станут не-бывшими, сгинув без следа, все, когда-то в нем жившие, даже те, кто удостоился Райского блаженства. Их сотрут, вычеркнут из Бытия и Небытия. Если же это происходит в реальности, то грешники — все, кто сейчас в городе, понимаете? — погибнут без покаяния, их ничто уже не спасет. Ад — каждому, вне зависимости от заслуг и грехов. А решать придется вам, Кретьен, ибо вы сотворены по Его образу и подобию. Вас не накажут в любом случае, вы в своем праве. Неопределенность, ограниченная вашей личной волей, преобразуется в неопределенность реального мира — и будет вами же устранена. Торопить не стану, вначале попытайтесь понять.

Он ответил — твердо, как и умер:

— Уже понял. Вы — не рыцарь Грааля. А выбирать я ничего не стану!

Аргентина — Красное Вино, рухнула с небес.

7

Вид у Руди был настолько несчастный, что Мухоловка, улучив паузу между выстрелами, пододвинулась ближе и, претворяя давнюю мечту, взяла парня за ухо.

— Лейтенант, не раскисать!

А поскольку ухо было рядом, пропела громким шепотом:

Песню, разудало-солдатскую и совершенно бестолковую, спел вчера на привале сам лейтенант Кнопка, как он пояснил, в целях поднятия духа личного состава. Дух едва ли поднялся, петь Руди оказался не мастак, но Анне понравилось, может быть, именно отсутствием всякого видимого смысла. Один в один — вся их нынешняя операция.

Стрельба на шоссе не стихала, бой тянулся уже девять минут (контрольный срок — десять), значит, все пошло не так. Она же, командир секции «С», могла лишь наблюдать — и успокаивать упавшего духом лейтенанта. Секцию, к его крайнему расстройству, оставили в резерве, на опушке елового леса в полусотне метров от расстреливаемой колонны. Ради чего — поди пойми. «Для нейтрализации возможного прорыва», — мудро молвил самый главный, капитан Телль. Интересно, куда? В хвойную чашу? Но приказ — есть приказ, а на войне, как на войне.

Физиономия Руди стала чуть менее кислой, и Анна разжала пальцы. Тоскует, оставшись не у дел, бедняга. Но как помочь? И тут же, не глядя, протянула другую руку, левую. Их с Мареком ладони встретились на полпути. Пока все живы, никто даже не ранен, что очень хорошо, даже замечательно. Жаль, остальное гораздо хуже.

Таинственный «штаб» не слишком раскачивался. Уже на следующее утро в мансарде зазвонил колокольчик-рында. Приказ был ясен: на сборы шесть часов, в группу же брать только соотечественников, служивших в армии и желательно холостых. Heer kapitein допил кофе и отправился будить «Антилопу Канну».

Мечта Зеркального Клоуна сбылась. Пусть и без парашюта, и не в родной город, зато — в настоящий бой. Парень оказался капралом, а в придачу — призовым стрелком. Удалось найти еще пятерых, включая незаменимого Руди. Пилота-испытателя Крабата она взяла под свою, командирскую, ответственность. Один да пять, да еще двое. В указанное время за ними заехал автобус с задернутыми шторками. Дальше был военный аэродром, транспортный «Dewoitine» с молчаливым экипажем, облака в иллюминаторе, а уже ближе к ночи — еще один аэродром «где-то во Франции» — как определила Анна, южнее Мюлуза, недалеко от пограничного Рейна. Там группу переодели в старую немецкую форму без знаков различия и назвали секцией «С». Тут-то и начались неприятности лейтенанта Кнопки — заместителем назначили не его, а одного из добровольцев, тоже лейтенанта, бывшего командира пехотного взвода. Мухоловку никто не спрашивал, все решил «штаб». Узнав об этом, Кнопка стал похож на рождественскую елку, которая, всеми забытая, простояла до Пасхи.

Так и началась — не операция, а не пойми что. Сначала — просто, теперь же, когда бой на шоссе затянулся, перехлестнув все намеченные сроки, еще и с кровью.

Вместе с оружием, немецким BMP-35, Анне выдали артиллерийский бинокль, прекрасный «Цейс». Но сейчас он не нужен, серый осенний вечер еще только начался, и колонна видна как на ладони. Три автобуса — четырехосных «Штилле», два военных грузовика и три легковушки, одинаковых черных «мерседеса». С одним из грузовиков разобрались сразу — граната в кузов, расстреляли легковушки, но бой и не думал стихать. «Штаб» и капитан Телль (уж не Вильгельм ли?) явно переоценили свои силы.

Целью операции была не безвестная связная, а сам рейхсминистр Имперского министерства авиации Герман Геринг. В маленьком Уберлингене, спрятавшемся среди холмов на северном, немецком берегу Боденского озера, должно состояться большое совещание с участием руководства Люфтваффе и лучших пилотов. Туда собиралась прибыть и таинственная посланница — «Бегущая с волками». Атаковала же Толстого Германа Армия Гизана, боевое крыло Швейцарского сопротивления, о котором уже неоднократно писали газеты. Что Сопротивление именно швейцарское, Анна усомнилась сразу. Оберсткоммендант Анри Гизан был и в самом деле уроженцем кантона Во, бойцы вооружились штатными Schmidt-Rubin M1889, но все прочее предоставила прекрасная Франция.