Петля Реки Времени

– Гек, сюда! – раздался громкий шёпот справа из кустов.

Он не заставил повторять себя дважды и юркнул за живую изгородь и столкнулся нос к носу с друзьями. Целыми и невредимыми. Уф! У Генки гора с плеч свалилась. Вместе с рациями. Короткие молчаливые объятия, объяснения, откуда рации. Но вот его взгляд упал на лежащего на земле перевязанного пропитанными кровью тряпками Крайновича.

– Плохо дело! – Алексей нахмурил лоб. – В грудь под ключицу, правда, навылет. Если срочно в больницу не доставим, может от потери крови…

– Так чего же мы ждём, путь свободен, – он кивнул на ворота.

– А что там за стрельба была? – спросил Сергей.

– Да это я полицейских с фэбээровцами поссорил, а у вас?

– Охрана посопротивлялась и вон видишь как, – Алексей кивнул на Крайновича.

Ребята подхватили Милоша, стонавшего от нестерпимой боли при каждом шаге. Он то терял сознание, то приходил в себя.

– В сумке есть аптечка, антибиотики – прошептали запёкшиеся губы серба.

– Потерпи, Милош, мы сейчас, подъедем к нашим "Линкольнам". Доставим в больницу. Всё будет хорошо! – пытался успокоить его Алексей. – Ты молодец, крепкий мужик! – Сам подумал: – "откуда он взял антибиотики? Зельман Ваксман ввёл сам этот термин только в 1942-м году. Или опять конфискат от туристов-байдарочников?

– А с этим Гофманом что? – Алексей кивнул на человека в будке.

– Ничего с ним не будет, посидит до своих, – успокоил Генка.

– Может, сказку или музыку пока напишет, – вставил свою эрудицию Глебов

и выглянул из-за дверцы наружу. Убедился, что путь свободен. Когда ребята вышли на освещённое поле боя, их охватил ужас. Повсюду валялись тела убитых и раненых. Лужи крови, стреляные гильзы, крошки автомобильных стекол – грустные декорации на авансцене трагедии.

– Гена, это ты их всех положил? – В голосе Игоря читались нотки тревоги и, вместе с тем, уважения.

– Нет, – скромно ответил брат. – Но я, к несчастью, приложил к этому руку. В аду мне жариться. Подождите, я сейчас.

Гена открыл машину с Донованом. Специальный агент не подавал признаков жизни. Николишин приложил ладонь тыльной частью к сонной артерии. Жилка слабо пульсировала. Фэбээровец так и не смог перевязать себя.

– Лёх, помоги мне!

Пока Игорь с Сергеем укладывали Крайновича на сиденье полицейской машины, Алексей с Геннадием перебинтовали Донована.

– Прости, приятель, но это всё, что мы можем для тебя сделать, – сказал Гена и оставил рядом на сиденье чемоданчик с рацией.

– Быстрей, гуманисты хреновы! – крикнул Половник и буркнул тихо: – Он бы нас не пожалел.

Когда сели в полицейский "Форд", чтобы докатить до оставленных за полкилометра "Линкольнов" и уже почти тронулись, Глебов задал вопрос, не пришедший почему-то до сих пор никому в голову:

– А куда мы, собственно, повезём Крайновича, в какую больницу? Кроме того, его там не только перевяжут, но и повяжут, то есть сообщат в полицию.

– Ясный пень, – кивнул Игорь, ведь налицо, вернее, на груди – огнестрел. Как мы объясним, откуда и почему?

– Нашли, мол, – не подумавши брякнул Денисов.

– Лёлик, не будь идиотом. В полиции, в отличие от…, словом, – не дураки, сопоставят сегодняшнюю перестрелку и …

– Идея! – осенило Генку. – Стаскивайте с Милоша одежду. Игорь, поможешь мне снять форму с полицейского.

– Я тебя понял, брат. Да, но с трупа, или даже с раненого…

– У тебя есть более интересные идеи?

Как ни противно и ни мерзко было снимать с убитого офицера полиции одежду, но они всё-таки сделали это.

Доехав до "Линкольнов", открыли чемоданчик, нашли аптечку.

– Ё-моё! – присвистнул Глебов. – Кофеин в ампулах, промедол, цититон, оциклозоль в баллончике, анальгин! Этого в конце тридцатых ещё не было!

– Ты знаешь, как это работает? – спросил Игорь.

– Обижаешь! Забыл, у меня Маринка врач.

– Ах да, вылетело из головы. Ну, так действуй, Авиценна!

Серёга вколол ампулу промедола – сильное обезболивающее. Затем миллилитр десятипроцентного раствора кофеина. Это, ходячая энциклопедия, помнил, поднимет давление при шоке и кровотечении. На раны побрызгал оциклозоль. Перевязали бинтом. Тронулись.

Глебов высказал мысль, что с такой аптечкой при лёгком ранении можно было бы отлежаться где-нибудь, но рана Крайновича была серьёзной, и кровопотеря хоть и уменьшилась из-за перевязки, но продолжалась. Необходимо хирургическое вмешательство, надо зашить рану.

В Йонкерс не поехали, – уж слишком близко от поля боя. Решили остановиться в небольшом городке Бэйтаун километров за сорок на юг от злополучного пригорода.

По дороге Милош пришёл в себя – видимо, сказались лошадиные дозы инъекций. Прошептал:

– Ключи от чемоданчика в правом кармане, возьмите. Ребята, запишите или запомните адрес моей семьи. Сербия, деревня Добролюпцы…

Они запомнили.

– Жену зовут Весна.

Они запомнили.

– А теперь главное. Есть один шанс из тысячи, что вы сможете вернуться к Штольцу без меня, – голос Милоша стал тише. Сознание и силы покидали его. Он перешёл на шёпот: – Адрес… Статен Айленд…

– Ну же, давай, родной, давай. Что там? Человек, дом, зона, аппаратура??? – Игорь почти коснулся ухом губ серба. – Милош, соберись, не закрывай глаза, смотри на меня, смотри, смотри на меня!!!

В отсвете луча карманного фонаря Полковник увидел, как зрачки Милоша закатились под верхние веки, и он потерял создание. Игорь пощупал пульс. Есть. Дышит. Крикнул нервно:

– Леха, Серёга, – в свою машину, быстро! Езжайте за нами! Гоним, аллюр три креста!!!

Не без труда ночью, да и без карты нашли городскую больницу, долго звонили и стучали в дверь. Наконец, им открыл заспанный охранник. Полковник с наглым видом ткнул в лицо служивому фэбээровский значок и не терпящим возражения тоном прогремел:

– Срочно вызывай хирурга! Наш коллега-полицейский ранен при исполнении.

Прибывший через пятнадцать минут из дома врач велел отнести раненого в операционную, раздеть и удалиться.

Друзья остались за дверью.

– Даже, если и стуканёт, то не сейчас, – мы не дадим. – Сказал Геннадий, а после операции увезём Милоша.

– Куда ты увезёшь? – взвился Алексей. – Ему лежать надо.

– Генка прав, – вмешался Глебов. – Я хоть как человек косвенно причастный к медицине понимаю, что и Лёха тоже прав, но через сутки этот эскулап, законопослушный самаритянин, всё равно сообщит в полицию. Этого он не станет сейчас делать из-за униформы и фэбээровского значка, но завтра его одолеет любопытство.

– Это точно, – подхватил Полковник. – В этих полудеревенских общинах раненый офицер полиции – богатая пища для пересудов. Врач наверняка расскажет жене, а та уж, понятное дело, соседке и так далее.

– А куда вести? – спросил Алексей. – В этот, как его, Статен Айленд? И вообще, есть ли у нас какой-то план действий? Что теперь дальше? Николу хрен где найдёшь, с Милошем непонятно что делать. Неизвестно, выкарабкается ли вообще… А может быть плюнуть на всё и остаться здесь, в этом времени?

– Да, вот ты и оставайся, а я домой хочу, у меня, между прочим, семья и двое детей. И у тебя, кстати, Лёлик, тоже. Не забыл, что с ними Штольц обещал сделать.

– Не забыл, – грустно вздохнул Денисов и, помолчав, спросил:

– А если Крайнович, не дай Бог, помрёт, мы всё равно не сможем вернуться, и тогда Штольц выполнит угрозу?

– Думаю, да. И знаешь, почему. Для показательной порки. Для устрашения подчиненных, которые подумывают о том, чтобы слинять при очередном задании или провалить его. Придумает, к примеру, версию, что мы нарочно не выполнили свою задачу и остались. И вот, пожалте, что ждёт семьи таких ослушников. Поэтому, во что бы то ни стало надо, чтобы Милош выжил, а мы вернулись.