Воинский класс (ЛП)

— Это не имеет значения, полковник — я считаю, что вы виновны в нарушении доверия меня и всех мужчин и женщин, с которыми вы служите в ВВС и своей страны, — сказал Самсон. — Я нахожу вас виновными в этом. Я говорю вам все это потому, что считаю, что вы оба заслуживаете шанса уйти в отставку без каких-либо пятен в личных делах. Я советовал бы вам принять мое предложение, потому, что даже если трибунал вас оправдает, здесь вы более служить не будете, и я серьезно сомневаюсь, что в ВВС найдется командование, которое примет кого-то из вас.

Патрик поднялся на ноги и подошел к столу Самсона.

— Разрешите начистоту, генерал?

— Это ваша последняя возможность сделать это.

— Чего вы боитесь на самом деле, сэр? — Спросил Патрик. — Что я сделал, чтобы заставить вас пытаться выкинуть меня отсюда? Вы опасаетесь, что из-за меня плохо выглядели перед президентом?

— Вы совершенно правы, генерал, — ответил Самсон. — Я определенно смотрелся как тупой негр при генеральских погонах, не способный держать своих безголовых подчиненных в рамках. Но вы уже закрепили эту мысль в Вашингтоне ранее, когда устроили эту операцию в Китае и украли бомбардировщики 111-го крыла для своих проектов в «Дримлэнде». Похоже, вы определенно приходите на смену Брэдли Эллиотту. Вы, Патрик Маклэнэхан. Вы технический волшебник и одинокий волк. Все остальные лишь пешки в вашей личной игре по защите демократии в мире. Моей карьере пришел конец в единую минуту, когда я был назначен сюда, к тебе.

— И больше всего, Маклэнэхан, я боюсь того, что тебя отсюда не выставят, — пошел дальше Самсон. — Я знал Брэда Эллиотта. Он был мне другом, учителем, наставником. Но он превратился в то, что стало угрозой для ВВС — изгоя и обезьяну с гранатой. Я убрался подальше от него, как только смог, и знаю, что принял верное решение.

— Я горжусь тем, что работал с ним, — ответил Маклэнэхан.

— Я тоже, — добавил Люгер. — Он спас мне жизнь. Дважды.

— И вы оба остались с ним слишком долго, заразившись от него его странным пониманием добра и зла, правильного и неправильного, долга и тщеславия, ответственности и фанатизма, — сказал Самсон. — Конечно, Брэд делал свое дело. Да, он был героем, для меня и для многих других людей. Но он делал все неправильно. Безответственно. Незаконно. Ваш герой, Патрик, ваш, Дэвид, мой собственный, был неправ. Вы могли уйти, вы могли его игнорировать. Но вы решили его любить. Вы наслаждались той силой и свободой, которую давала работа с ним. Абсолютная власть развращает абсолютно, слышали? И мало что дает такую власть, как двухсотпятидесятитонный В-52, заходящий в атаку. Я прав?

Самсон приподнялся, наклонился над столом и посмотрел Маклэнэхану прямо в глаза.

— Единственное, Патрик, что тебя остановит, это смерть. Если тебе позволят продолжать делать то, что ты устроил в России, ты получишь третью или четвертую звезду, пойдешь на пост министра обороны, или станешь советником президента по вопросам нацбезопасности или даже станешь президентом лично — ты станешь такой же угрозой для мира во всем мире, какой был Брэд. Тебя, Патрик, остановит только кто-то, кто крепко даст тебе по голове, так, что прихлопнет, или ты убьёшься сам. Это то, от чего я пытаюсь тебя спасти: от смерти как никем не понятый, отчаянный и сумасбродный человек, которым был Брэд Эллиотт. У меня есть полномочия твоего командира сделать что-то, чтобы не дать тебе закошмарить мир своими выходками. Все, конечная. Мне лишь очень жаль, что кто-то не остановил Брэда прежде, чем он перешел на темную сторону.

— Брэд… Брэд не был таким, генерал Самсон, — сказал Дэвид Люгер слабым дрожащим голосом. Они не расслышали, что он еще бормотал себе под нос по-русски.

— Вы говорите, что хорошо его знали — а я говорю, что вы ни хрена его не знали, — отрезал Патрик. — Вы только думаете, что знали его. Я так думаю, что вы хотели всего лишь хорошую удобную должность, чтобы светить звездами, но не баламутить систему слишком сильно. Брэд Эллиотт хотел другого. Он получил свою должность и три звезды, несмотря на то, что регулярно доводил половину Вашингтона до белого каления. Он создавал технику и людей, которые имели настоящую смелость и настоящую решимость. Даже после того, как его выставили, он вернулся героем. Он спасал мир десятки раз, сэр. Мое неподчинение заставляет вас злиться? Или просто ваше разочарование от того, что вы никогда не водили бомбардировщики в бой?

— Меня никогда не тяготило то, что я никогда не был в реальном бою, генерал, — ответил Самсон, возможно, даже слишком резко. — Ни один настоящий военный не хочет войны и можете быть уверены, никто не жалеет о ее отсутствии. Для меня достаточно того, что я служил своей стране — хоть копая канавы под взлетные полосы в Тайланде при абсолютной влажности, хоть руководя крупнейшим в мире военным исследовательским центром. Я не пытаюсь развязать войну, просто ради того, чтобы вести ее. — Эти слова попали в цель. Патрик опустил глаза и отстранился.

— На этом все, — сказал Самсон. — Обвинения выдвинуты, генерал, полковник. Жду ваших рапортов в семнадцать ноль-ноль, или же я передам их главному военному прокурору.

— Можете не ждать так долго, сэр, — сказал Дэвид Люгер. — Я могу дать вам ответ прямо сейчас. Я не уйду ни в отставку, ни на пенсию. Я прошел через слишком многое за последние несколько лет, чтобы собраться и уйти. Если хотите наказать меня, наказывайте.

— Я рекомендую вам еще немного все обдумать, — строго сказал Самсон. — У вас слишком многое поставлено на карту, чтобы отказываться от добровольного ухода. Ваше прошлое и… другие факторы, которые могли бы сделать вас чрезвычайно интересным работы в государственном либо частном секторе.

— Простите, генерал, — спросил Люгер, намного более вежливо, чем был способен Патрик. — Ty shto, ahuyel?

— Что?! Что вы только что сказали, Люгер? — Взорвался Самсон. Дэвид не ответил, но, казалось, от громового голоса Самсона поник и опустил глаза в пол, вытянув руки вдоль боков. — Я следил за вам несколько последних недель, полковник Люгер, особенно после появления того украинского генерала. Вы сообщили о своем прежнем знакомстве с этим человеком и некоторых обстоятельствах в Литве, но отказались взять отпуск на время присутствия здесь украинцев. Это было большой ошибкой. Я полагаю, это привело вас к психической и эмоциональной неуравновешенности.

— Что? — Ответил Маклэнэхан.

— Вы представляете угрозу для себя и HAWC, — продолжил Самсон. — Очевидно, вы оба не в состоянии признать это. Если вы немедленно не подадите в отставку, я буду вынужден взять вас под стражу в интересах национальной безопасности и безопасности данного объекта.

Дэвид Люгер не был оглушен, удивлен, разгневан или даже разочарован — он выглядел находящимся в полном ступоре. Он стоял неподвижно, наклонив голову, безвольно свесив руки вдоль боков, словно полностью сдался или отключился.

— Эй, Дэйв, забудь! Он полное дерьмо! — Взорвался Патрик Маклэнэхан. — Ноль реакции. Он схватил Дэйва за плечи и встряхнул, сначала аккуратно, потом сильнее. — Дэйв! Тексас, ты как?

В этот момент в кабинет ворвались Хэл Бриггс и два охранника. Каждое помещение «Дримлэнда» постоянно просматривалось и прослушивалось, а охранникам была поставлена задача немедленно реагировать на малейший намек на насилие или нарушение режима безопасности. Один из офицеров охраны держал наготове пистолет-пулемет МР5, висевший на ремне, другой держал оружие за рукоять, но не опускал ствол. Бриггс просто держал руку на жемчужного цвета рукоятке пистолета 45-го калибра — принадлежавшего когда-то его наставнику, генерал-лейтенанту Брэду Эллиотту — он не доставал его из кобуры.

— Дэйв! Дэйв, ты в порядке? — Взывал Патрик к своему другу и коллеге. Люгер находился в каком-то полукататоническом ступоре, будучи не в состоянии двигаться или реагировать. — Господи, Хэл, похоже, он в полном ступоре. Вызови вертолет, чтобы немедленно доставить его в Лас-Вегас. — Бриггс и второй охранник убрали оружие и вывели Маклэнэхана и Люгера из кабинета Самсона. Третий охранник продолжал держать оружие на изготовку.