Экипаж Ковчега

Люблю военных. Они не привыкли раскачиваться, ведь любое промедление может кому-то стоить жизни. Через день аэродром Жуковского вспоминал свои лучшие деньки. Гудели моторы лайнеров и вертолётов, сновала ремонтная техника и сотни людей. Четыре сотни бойцов уходили под землю, ещё сотня следовала за ними, обеспечивая охрану узловых переходов и эстафетную передачу предполагаемых обитателей метро на поверхность.

Операция была непростой и заняла больше месяца. Под Москвой раскинулся другой, малоизвестный город. Боюсь, никто никогда не держал в руках его подробный план. Тайн и сюрпризов там было не на один десяток романов. Были завалы и затопления, горы трупов и стаи крыс, радиоактивные и химические гиблые места. Самое плохое – этот город был разделён на зоны влияния разными и непримиримыми группами людей. Их там оказались десятки тысяч. В большинстве своём – простые обыватели. Одиночки в таких условиях не выживают. А в коллективе должен быть лидер. Как водится, далеко не всегда слово "лидер" обозначает "хороший человек". А если ресурсы ограничены, а этими словами слишком мягко выражается реальность подземной жизни, то борьба за выживание превращается в такое, чему и слов не подобрать. На усмирение всех мародёрских банд и кланов у нас не было ни сил, ни времени, ни желания. Задача была поставлена так: вывести максимум женщин и детей. Мужчин, за которых могли поручиться две женщины. Специалистов и лидеров, обеспечивающих жизнедеятельность людей в этих страшных условиях. Мародёров и насильников отстреливали, как бешеных собак. Бандитские норы выжигали напалмом. Главарей банд сбрасывали в крысиные ямы. Теряли бойцов. Под землю ушёл ещё один батальон генерала. С Прибежища Вадим вызвал дополнительную сотню спецназа. Прилетела рота с Урала. Двести человек с Республики. Сотня украинцев. Две сотни альпийцев. Страшные вещи творились под разрушенной столицей. Только благодаря секретной карте генерала был найден безопасный тоннель к складам. Он был оборудован узкоколейкой. Экстренно вызванные с Ковчега специалисты смонтировали приёмники лучей Тесла и наладили движение вагонеток. Несколько раз они подвергались нападениям доморощенных партизан. Многие тогда возблагодарили мистера Шепарда за потраченное на боевую подготовку время.

Наземный транспорт занимался перевозкой трофеев. Тридцать шесть вертолётов союзников круглосуточно отвозили людей в огромный палаточный лагерь, разбитый рядом с расположением смоленского гарнизона. Туда прибыли двадцать восемь медиков и более двух тысяч добровольцев со всех колоний. Без работы они не сидели. Истощение, запущенные раны, нервный кризис, сердечные болезни, апатия – только начало бесконечного списка болезней поступающих пациентов. Солдаты построили грунтовую полосу для приёма лёгких самолётов, и десяток авиеток включились в бесконечную карусель. Даже Петрович привёз на "Руслане" свою Цессну. Когда выдавалась минута, Хуан садился в левое кресло "Сокола" и включался в этот поток. Я думал, мы уже всё повидали. Глубокое заблуждение.

Мы с Хуаном стрелой летали над всей нашей Ойкуменой. Доставили медицинское оборудование с Алтая. Приёмник лучей Тесла с Ковчега. Троих обладателей редкой группы крови с Республики. Дистанционные взрыватели с Бреста. Семейство Ворона для наведения порядка на складах. Двоих тяжелораненых бойцов в реанимацию Новой Украины. Реанимационное оборудование с Новой Швейцарии. Подбили неизвестный бронетранспортёр, промышлявший на лесной дороге за отставшим транспортом. Подобрали почти в центре Москвы потерявшую группу пару бойцов. Не считая других поручений командования. Считать было некогда.

Постепенно поток беженцев таял. Солдаты сделали всё, что могли. Всем помочь не смог бы никто. В бесконечных лабиринтах, удерживаемые бандитами, потерявшиеся или бессильные люди имели мало надежды. На узловых станциях метро оставлялись надписи и указатели, ведущие в Жуковское. На выходе из тоннеля дежурил батальон прикрытия с огнемётами и бронетехникой. Но переходы заблокировали подземные бандиты. Пришёл тот день, когда нужно было сказать: всё. Ибо всему есть конец. Тоннель был взорван.

Госпиталь на шестнадцать тысяч пациентов – так выглядел палаточный городок спасённых. Добровольцы Союза и бойцы генерала трудились изо всех сил, чтобы поставить их на ноги. Со всего Союза шли борта с провизией, медикаментами, одеждой и предметами быта. Электрообогреватели из запасов Ковчега и лучи Тесла грели палатки. Прибыли две тысячи молодых людей всех национальностей – строить город. Юрген Ив прислал своих лучших специалистов. Процесс, вначале похожий на горный обвал, потихоньку принимал приемлемый темп. Людской муравейник становился упорядоченным и управляемым. Генерал армии Карцев лишний раз доказал, что высокой должности он достиг заслуженно. Всё здесь подчинялось ему и его штабу, дополненному ведущими специалистами гражданских служб. Любые проблемы, вопросы любой сложности решались мгновенно. О неисполнении приказов не могло быть и речи. Исполнители наделялись властью, порой чрезвычайной. Нерадивые получали такие взыскания, что очень быстро исчезли, как класс. Только так. Это война. Война ЗА людей.

Глава 37.

Бункер Крым.

2015, февраль, 6. Ковчег.

Я покидал Новую Россию с последними самолётами Ковчега. Звали дела домашние. Флот перевооружался на электрическую тягу. "Пиранья" проходила последние испытания, "Пола" уже вовсю гоняла с пустыми топливными цистернами. Экипажи трудились, не покладая рук. Оставленные без присмотра курсанты проходили с ними производственную практику. Живая работа учит лучше всех.

Почти месяц не видел родных. Ева помалкивает, но я вижу, что ей нелегко. Сара молодец, уже помощница матери. Нашла лазейку в расписании дежурств Ирвина и эксплуатирует его в качестве пассажира "Чайки", одну её в воздух не выпускают. Покладистый парень не знал, что значат слова "Ну, разочек". Дима подрос. Такова жизнь моряцкая. Не успеешь оглянуться, как дети выросли и ушли своим курсом. Или жизнь пилотов? Или воинов? Бедные наши, любимые. А может, в этом и есть мужское счастье – уходить в поход, чтобы твои родные были в достатке и безопасности. И знать, что тебя ждут у родного очага. Ждут, чего бы это ни стоило.

Фёдор Иванович объявил трёхдневный отпуск личному составу. На дежурстве только экипаж Ирвина, остававшийся прикрывать Ковчег. Им предоставят отдых позже. После московских полётов мы все устали от неба. Не думал, что такое бывает.

- Флот в тебе не нуждается.

Я не поверил своим ушам. И это говорит мой капитан?

- Три дня, не более, - улыбнулся Макс. – Размечтался.

Да, отупел механик за последний месяц. Ну, раз так – едем в Брест. Там тепло, возьмём Василия с Марусей и покатаемся на "Парусе мечты". Я давно обещал Еве. Хотели взять Джейн с Элизабет – Петя уехал по делам на Алтай, – но малышке нездоровится. Сдаю Сару на попечение Мари. Они с Максом отдыхали пару дней на яхте прошлым летом. Дочка ноет, но школу пропускать нельзя. Потом дам порулить "Соколом". Я тоже хитрый, знаю волшебный ключик. Она готова жить у них хоть всю оставшуюся ради такого случая. Добираемся на "Соколе". Женщины с малышом разместились в пассажирском отсеке, Василий попросился в кабину:

- Ильич, такой шанс бывает раз в жизни! Мне вся пожарная команда будет завидовать!

Ну что с ними делать? Пристёгивайся, дорогой. Делаем обзорный круг над Ковчегом, любуемся с высоты фиордами, проносимся до самого мыса Финистер и большой дугой Биская возвращаемся к Бресту. Нас приветствуют посты Республики на всём побережье залива, рыбаки. Всё хорошо, никто не покушается на покой Союза.

Губы Евы дрожат от волнения:

- Два года, Федя. Уже два года! А как будто вчера.

Наш спаситель "Парус мечты". Первая рыбалка на "Дельфине", шторм, красный огонь над волнами, голод. И её любовь. Обнимаю:

- Солнышко, если бы не этот кораблик, я бы так и не узнал, какое счастье готовит мне судьба. Нашего экипажа прибыло! Три новых моряка родились на свет. Добро пожаловать на борт, Дмитрий Фёдорович! – ладошкой, увлажнённой морской водой, умываю крохотное личико. Весело блестят милые глазки. Нежно целую любимых.