Воинский класс (ЛП)

Оно было, но не слишком большое. Но навигационная система сделала поправку на несколько десятков метров, и белый прямоугольник переместился на соседний ангар. Джон ввел несколько команд, закрепляя изображение в памяти системы наведения, а затем при помощи шарового указателя навел перекрестье прицела на нужное место — на трех четвертях высоты стены под крышей — и отметил его как точное место удара. Затем он ввел окончательную команду — на маневр в режиме PUP — Pull Up, Push Over — полный вверх, полный вперед. За несколько секунд до удара ракета взмоет вверх на несколько десятков метров, а затем на полной скорости ударит в отмеченную точку. Несколько РЛС систем ПВО засекли ракету — точнее, засекли что-то — но технология снижения заметности сделала невозможным надежный захват.

Последние несколько секунд 500-километрового полета ракеты стали самыми впечатляющими. За восемь секунд до попадания «Грант-один» начала круто набирать высоту. Цель была захвачена по полученному изображению. Набрав высоту триста метров, ракета начала еще более крутой спуск. Джон увидел крышу здания «Метеор Аэрокосмос» всего за несколько секунд до удара.

Радар в носу ракеты выдал нужную позицию, и компьютер выдал команду на срабатывание небольшого бронированного устройства в носу ракеты, вылетевшего вперед. Боеголовка с кумулятивным зарядом массой 250 килограммов пробила железобетонную конструкцию крыши ангара, открыв путь внутрь самой ракете. Когда она оказалась внутри, сработал основной заряд — 906-килограммовая фугасно-зажигательная боевая часть, создавшая в исследовательском ангаре «Метеор IIG» огненный шар температурой три тысячи градусов. В сочетании со взрывом топлива и газопровода, взрыв оказался достаточно сильным, чтобы целый ангар взорвался, словно газовый баллон. Всё внутри ангара и все, находящиеся в радиусе пятисот метров мгновенно превратилось в пепел.

Когда экран погас, Джон Мастерс радостно вскричал, словно ребенок на родео — он знал, что это было прямое попадание.

— Эй, «Архангел», — сказал он словно сам себе, все еще упиваясь достигнутым где-то вдалеке успехом. — Можете взглянуть на это безобразие. Дело сделано. — Затем он включил внутреннюю связь. — Отличная работа, ребята. «Грант-два» сгорела, как спичка, но «Грант-один» заставила нас собой гордиться. Можете посмотреть на видео, если хотите, но давайте займемся авиамоделированием — у нас три часа, чтобы снова стать походим на мусоровоз с грузом запчастей для буровой, когда мы приземлимся.

Радомир, Болгария, позже этим же утром

— Хальт! Стоп! Astanavieevat» sya! — кричал офицер болгарской армии на всех языках, которые только мог вспомнить, мчась на полном ходу к трейлеру, размахивая автоматом АК-74 над головой.

— Стой, именем закона!

Павел Григорьевич Казаков, облаченный в длинную черную кожаную куртку — под которой скрывался кевларовый бронежилет — и черную меховую шапку, как раз разбирался в рулонах чертежей и инженерных спецификаций, когда увидел приближающегося к ним размахивающего винтовкой сердитого офицер, и от раздражения закатил глаза. Он стоял с группой помощников и инженеров у заднего входа в трейлер — мобильный штаб, перемещаемый в юго-западную Болгарию, всего в шестидесяти километрах от столицы Софии и менее, чем в восьмидесяти километрах от границы с Македонией. — Ну что опять? — Сердито крикнул он.

— Он вооружен, сэр, — нервно ответил один из помощников.

— Не пойму я этих мудаков из МВД, — Сказал Казаков. Он кивнул одному из своих телохранителей, стоящему в нескольких шагах. — Он что, не понимает, как опасно носить оружие подобным образом? Кто-то может пострадать. Или его самого могут принять за террориста и застрелить. По ошибке.

Телохранитель улыбнулся и поднял немецкий пистолет-пулемет МР5К с установленным 200-мм глушителем, и навел его на приближающегося офицера, удерживая оружие так, чтобы оно не бросалось в глаза.

— Gatoviy, rookavadetel, — сказал он переводя оружие с одиночных выстрелов на режим короткой очереди в три патрона. Глаза стоявших рядом помощников и инженеров расширились — неужели они застрелят этого военного? Тот выглядел взволнованным, у него было оружие, но, на вид, совершенно не представлял из себя угрозы.

Казаков подумал отдать приказ, но покачал головой.

— Nyet. Zhdat, — сказал он раздраженным голосом. Телохранитель убрал палец со спускового крючка, но продолжал держать оружие наведенным на военного. Пока болгарский офицер держал в руках автомат, он представлял угрозу, так что телохранитель не стал убирать оружие. — Он наделал столько шума, что слышала половина Болгарии. Позаботимся о нем позже, если будет необходимость. — Офицер что-то гневно выкрикнул по-болгарски, указывая автоматом на горы и близлежащую плотину. — Они там в своем МВД что, не говорят по-русски? Чего ему, черт возьми, надо?

— Это капитан Тодор Медодиев. Он не из МВД, а из Трудового корпуса Болгарской армии, — сказал переводчик.

— Трудового корпуса?

— Это что-то вроде инженерных войск, но задействуемых также на гражданских проектах, — сказал один из помощников.

— Еще один чертов бюрократ в военной форме, — раздраженно сказал Казаков. — Так чего ему надо? Из того, чего мы не поняли?

— Он хочет, чтобы мы немедленно прекратили работу, демонтировали все оборудование, убрали все строительные материалы и двигались обратно в Софию, — сказал переводчик. — Он говорит, что у нас нет разрешений на проведение работ.

— Убрать все с гор?! — Воскликнул Казаков. — Да у нас три тонны одного динамита и минимум километр запалов! Он что, не видит все эти экскаваторы, тракторы и самосвалы? Которые растянулись всего на пять километров на дороге — которую мне пришлось построить, чтобы соблюсти болгарское законодательство? Он с ума сошел? У нас есть все документы. Мы ими просто по уши завалены!

Методиев продолжал что-то доказывать, не слушая Казакова и переводчика.

— Он говорит, что у нас нет необходимого разрешения от Трудового корпуса. В их ведении находится ремонт плотины. Он говорит, что взрывные работы могут нанести серьезные повреждения плотины и руслу реки, то есть вызвать оползни и обвалы. В интересах общей безопасности от требует немедленно убрать все с гор, или он отправит сюда силы трудового корпуса, чтобы все убрать, а затем стребовать с нас за работу.

— Стребовать? — Усмехнулся Казаков. — Интересно, сколько от стребует за то, чтобы отцепиться от нам?

Это было обычным явлением во всем деловом мире, но здесь, в Болгарии, еще и нормой жизни. Взятки и «грев» были обычным явлением во всем мире, но болгары, казалось, стали мастерами этого дела. Каждый мелкий чиновник, военный или полицейский, захаживавший на одну из их многочисленных строек в последние несколько месяцев с новым официальным указом или распоряжением, беззастенчиво протягивал руку — некоторые делали это буквально, ожидая получения взятки прямо на месте.

Для Павла Казакова взятки были обычной, рутинной частью ведения дел — он даже включал расходы на них в бюджеты проектов. Как правило, чем ближе он был к России, в менее развитых регионах, или в регионах с сильным русским влиянием, тем меньше были взятки. Десять-двадцать процентов было хорошим показателем в России, Закавказье, большей части Южной и Центральной Америки, на Ближнем Востоке и в Африке. В восточной и южной Европе сумма увеличивалась до двадцати-тридцати процентов, до сорока процентов в Западной Европе, от сорока до пятидесяти в Северной Америке. Это было одной из причин, почему он не слишком активно вел свой бизнес на Западе — расходы были выше, а местные мафиозные организации были лучше организованы и защищены, и с ними было опасно пересекаться. Его репутация была лучше в Восточной Европе и западной Азии — в смысле, более грозной.

Но там соблюдались хотя бы какие-то нормы. В большей части мира, взятки брали главы профсоюзов, главные инженеры уровня города или округа, начальники полиции, налоговые инспекторы, или местные командиры армейских частей. В Болгарии руку тянули все. Получатель взятки получал непосредственно только часть, возможно, двадцать-тридцать процентов, распределяя остальное между своими подчиненными или непосредственными начальниками, либо теми, перед кем он хотел выслужиться. Взятки были везде, и их дача и получение процветали. Множество чиновников наглели абсолютно, полагая, что являются слишком большими людьми для какого-либо возмездия.