Избранница Павла (СИ)

— Ты о чем, Иваныч? Вся водка уже выветрилась, пока сюда ехали!

— Угу. Выветрилась? Да хрен там. Чего за "сектор газа" двумя руками ухватился-то? Может "турбина" твоя барахлит. А?

"Уй, как мерзко! Срамота! Стою рядом с мужиком, который смотрит, как я с.у, и еще советы, гад, дает. Ведь как могла старалась не опозориться, так нет! Одно прикрыла, на другом засыпалась. Ну и что мне ему теперь отвечать? Сейчас ляпну ему, от балды чего-нибудь".

— У меня Иваныч, вроде как камни завелись, чего-то болит, а что – не пойму. Собирался к врачам идти, да за делами не успел.

— Ну вот, так я и думал. "За делами" он. Знаю я все твои "дела". Все! Бросай пить, чучело! А то так и будешь двумя руками в толчке держаться. Как прилетим, все дела подвину, и первым делом тебя в клинику сдам.

— Пошли хоть пообедаем. А то в Крыму же меня твои эскулапы теперь на диету посадят, заставят мерзкие овсяные каши есть.

— И заставят! А я им еще приказ местного авиационного начальства привезу. Попрошу чтобы тем приказом тебя на особую норму довольствия перевели.

— За что, командир?

— Да вот, как раз за то, что ты двумя руками против своего здоровья голосуешь…

С самого детдома Павла питала слабость к столовской еде. Нет, ела она обычно немного, зато выбор ее был весьма и весьма тщательным. Никакой ресторан не мог удовлетворить ее аппетита на том же уровне, что и столовая родного завода. К слову сказать в ресторанах старая коммунистка, по разным торжественным поводам, бывала неоднократно. Обмывала несколько раз грамоты победителя соцсоревнования, бывала и на свадьбах, и на партийных банкетах. А ее пунктик по поводу борьбы со всем и вся, включая собственные слабости и собственное невежество по отдельным вопросам, помог ей усвоить застольный этикет на твердую пятерку. И все же настоящее удовольствие всегда ждало Павлу именно в столовых.

Правда бывали и разочарования. Как-то раз, в северной командировке, Павла зашла подкрепиться в местное заведение общепита. Здесь ее светлый идеал советских столовых впервые был жестоко поколеблен. Хамское обращение раздатчиков и официанток можно было бы как-то вытерпеть. Но, вкусив местного рассольника, Павла с трудом удержалась от спринтерского забега до туалета. В такие моменты Павле, как правило, удавалось не только вступать в неравный бой за справедливость. Несмотря на клокочущую в крови ярость, она умудрялась еще проанализировать ситуацию, и выбирать способ борьбы, не наносящий вреда невиновным в ее гневе окружающим.

…

Оглядевшись кругом, Павла, узрела молчаливое неудовольствие зала. Но никто из посетителей не рисковал выражать свои претензии местным кулинарам. Очевидно последний, кто попытался это сделать, впоследствии сильно жалел о содеянном. Тогда Павла взяла свою тарелку с едва початым шедевром местной кухни, и спокойно двинулась к раздаче. Завсегдатаи столовой, наверное, многоопытные в данном вопросе, с интересом ожидали развития событий.

Павла посмотрела в глаза необъятной работнице общепита и тихим вежливым голосом попросила позвать главного повара. Та скривив губы, ответила "Главного повара тебе? Он занят, обедает сейчас. Если сильно нужен, стой тут и жди!". И продолжила, повернувшись всем телом к своей коллеге – "Люськ, да ты только глянь на нее. Что ни приезжие, так с гонором все!".

Павла терпеливо дождалась прихода корифея кулинарии, молча стоя с тарелкой в руках. Как только, тот с важным видом и улыбкой знаменитости на губах, приблизился к ней на расстояние полутора метров, Павла ввергла окружающих в состояние тихого шока и ужаса. Не говоря ни слова, она выплеснула уже остывший рассольник в лицо, не ожидавшему атаки полному мужчине, и спокойно поставила тарелку обратно на раздачу. В зале тут же наступила гробовая тишина. В этой тишине чеканные слова Павлы прозвучали гвоздями вколачиваемыми в крышку гроба.

— В следующий раз, я тебя заставлю съесть свою стряпню. И тарелку я тоже в другой раз жалеть не буду. А приеду я сюда снова через месяц.

Отвернувшись от, оскорбленного в лучших чувствах местного кулинарного полубога, защитница справедливости направилась к выходу. Скользнув взглядом по залу, он заметила явное одобрение и восхищение на лицах сидящих за столами страдальцев. Но ей было стыдно за них. Трусы, что с них возьмешь. В следующей командировке, Павла отметила явные признаки улучшения в работе местных общепитовских монополистов и благородно амнистировала их – "Пусть живут пока". После этого было еще несколько командировок в этот забытый коммунизмом угол. Каждый раз завсегдатаи столовой провожали одинокий путь Павлы между столов благоговейным шепотом.

…

Столовая сто тридцать пятого харьковского авиазавода особой красотой Павлу не поразила, но была достаточно чистой, просторной и светлой. А уж ароматы тут витавшие, заставляли непроизвольно дергаться кадыки и бурчать животы большинства ожидающих пищи посетителей. Даже случайно оказавшиеся в этих стенах, язвенники и аскеты были обречены на нездоровый интерес к местному меню.

Обед закончился и "гроза небес" в составе двух командиров ВВС, в сопровождении представителя местного ОТК, отправилась на воссоединение с коллегами по службе. Спросив разрешения у комполка, Павла убедила сопровождающего пройти через главные производственные цеха – "Ну когда еще появится время и возможность посмотреть тут все". Василий Иванович был в хорошем настроении и согласился, несмотря на полное равнодушие к заводским красотам.

Местный экскурсовод, оказался человеком компанейским. Пока гости не спеша шли по цехам, он успел рассказать несколько занимательных притч по истории завода, успевая, время от времени, отвечать на вопросы Павлы. А ту интересовало буквально все. Какие станки на том или ином участке. Да какой сортамент материалов используется. Какой уровень и технология сварочных работ и т. д. и т. п. Полковник искренне изумлялся широте познаний подчиненного, но ничего говорил. А вот Павла, когда вышли на площадку склада готовой продукции, дернула начальника за рукав.

— Иваныч, а это что за самолет без крыльев там на площадке у забора стоял?

— Который?

— Ну тот, с коротким фюзеляжем без хвоста и с кабиной стрелка сзади.

— А хрен его знает, Колун, может опытный какой.

— У кого бы спросить, а?

— Да, зачем он тебе, Паша?

— Да, понимаешь, есть одна ценная идея.

— Если действительно ценная, то сходи, спроси у кого-нибудь. Я к приемщикам в бытовку, так что не потеряйся.

Через пару минут поисков и еще минут пять беседы, Павла с досады хлопнула себя по лбу. Самолеты Страны Советов она знала и любила, и этот уникальный в своем роде самолет тоже когда-то изучала с любопытством. Правда изучала она его только по книгам, но не узнать его пусть и без крыльев и части остекления ей было стыдно. Учиненный тут же допрос пойманного за рукав аборигена, дал еще более интересный расклад.

— Уважаемый, подскажите, как этот скелет тут оказался?

— Этот? Да года два-три назад их тут малой серией делали. Думали в большую серию пойдет, да скорость у него оказалась недостаточная. В общем свернули производство. Из того десятка, что тогда собрали, несколько, может, даже до сих пор где-то служат, а остальные разобраны. Ну, а этот вот, в прошлом году вернули к нам на завод в ремонт, да так и валяется теперь. А вам зачем, товарищ летчик?

— Да вот ищем аппарат для отработки экспериментальных двигателей. И что с ним дальше будет?

— С "Жар-птицей" этой? Да на металл наверное пустят, не нужен этот аппарат никому. Военные от него отказались, а начальство сначала думало для музея отдать, да так и не решило ничего. А потом… много всякого было. Скоро год будет, как он тут стоит. Так что…

Павла нахмурилась и задумалась. Этот самолет отлично годился в качестве летающей платформы, для отработки опытных ТРД.