Перекресток времен. Дилогия (СИ)

— Никита Савельевич, как вы? Сможете организовать ужин для людей?

— Дышу пока. Правда, ноженьки болят, сил нету, уж я не молодой козлик — по горам-то бегать. А насчет ужина я уже распорядился. Ребята полевую кухню топят. Вода в баках померзла. Как бы не разорвало их. Придется на кострах греть. Опять же с хлебом проблема, только лепешки да сухари остались… Еще рыба копченая есть… Людей накормим… Животных кормить нечем, вон коровы уже ревут. Да и доить их надо. Я попробую женщин организовать…

— У меня в обозе мешки с овсом есть. Прикажу своим людям выделить немного лошадям и коровам, — разрешил Невзоров. — Хоть что-то да поедят.

— Спасибо вам, Борис Иванович, — поблагодарил Ярцев. — Скотинку беречь надо, неизвестно, что завтра будет, а они наши кормилицы…

Закончив осмотр, Уваров приказал командирам собраться в центре лагеря.

— Командир полка подполковник Климович ранен и без сознания. Поэтому я беру на себя командование нашего сводного отряда. Возражений нет?

Никто из присутствующих не проронил ни слова, все прекрасно понимали, что Уваров, решив заменить Климовича, взвалил на себя тяжелое бремя ответственности за все, что с ними произошло и что еще может произойти.

Олег продолжил:

— Я понимаю, что устали и сил нет. Но на сегодня мы еще не все сделали. Сейчас наша задача — сохранить людей, не дать им замерзнуть после такого тяжелого перехода. Поэтому приказываю. По возможности, установить палатки и в них имеющиеся печки. Строго следить, чтобы люди не лежали на открытой земле или на камнях. Кому не хватит места в палатках, натянуть брезент между машинами и подводами, разжечь костры и назначить дежурных. Людей расположить плотнее, будут греть друг друга. Под подстилки использовать все, что возможно. Автомобилям двигатели не глушить, пусть работают на самом минимуме, а то мороз прихватит, и придется бросать технику, а не хотелось бы. Постараться накормить всех горячей пищей или хотя бы дать кипятка с сухарями. Капитанам Бондареву и Невзорову проверить наличие личного состава и гражданских лиц, определиться с дежурными по подразделениям. Пусть следят за огнем и за своими товарищами, чтобы не замерзли. Всех больных и обмороженных отправлять в центр лагеря, в санчасть. Медикам задача уже поставлена. Вопросы есть?

— Товарищ подполковник, разрешите, — подал голос Синяков. — А как с разведкой? Продолжать или завтра?

— Все завтра. Сейчас уже ночь. Ничего все равно не увидишь.

— Надо бы группу послать назад, может, кто отстал или с дороги сбился, — предложил политрук Жидков.

— Не надо, — остановил его ротмистр Новицкий. — Я со своими терцами замыкающим шел, всех отставших подобрали.

— С людьми надо переговорить, обнадежить их. Господь милостив, ниспошлет облегчение судьбы нашей, — произнес присоединившийся к командирам священник.

— Хорошо. Вот вы этим и займитесь, отец Михаил. Вместе с политруком Жидковым. И без возражений. Дальнейший маршрут движения будем выбирать завтра. Утро вечера мудренее. Всем все понятно? Разойдись!

Когда все было более-менее организовано, Олег подсел к костру разведчиков, среди которых находился и его друг Николай Антоненко, предложивший ему солдатскую кружку с горячим чаем.

— Ну, Коля, что нас завтра ждет?

— А что будет, то и будет. Я готов ко всему. И ребята мои ко всему готовы. Или грудь в крестах, или голова в кустах. От судьбы не убежишь.

— Да, надоело уже бегать, Коля. Определиться хочется. Еще несколько дней таких приключений, и у многих «крыша» поедет. В том числе и у меня.

— Что-то на тебя непохоже, Олежка, ведь ты всегда бойцом был…

— А я и сейчас не сдаюсь. Готов идти до конца. Но где конец-то? Если раньше мы с тобой знали, что здесь наши, а там «духи», то сейчас ничего не понятно. Идем почти вслепую, хотя и в горах я не новичок. По моим расчетам, ледник должен скоро закончиться. При такой высоте гор уж слишком длинным получился.

— Это смотря в каких горах, уважаемый Олег Васильевич, — подал голос Левковский, тоже решивший погреться возле костра разведчиков. — Все зависит от широты и места нахождения. В одних местах ледник и пару километров не набирает, а в других может быть и под пятьдесят. Но здесь вы правы. Скоро он закончится, уж больно много трещин мы внизу встречать начали, да и толщина льда меньше становится.

— Профессор, — обратился к Левковскому младший сержант Юрченко, — вот вы все знаете, везде бывали, а куда нам завтра топать, где землицу-то искать вместо льда и снега?

— Спасибо за лестные слова, — засмущался Левковский. — Но это слишком долго рассказывать…

— Ничего, Павел Иванович, ночь длинная, времени у нас много, мы не спешим, послушаем вашу лекцию, — успокоил его Антоненко-старший. Сидящие рядом бойцы закивали, показывая, что полностью поддерживают предложение.

— Ну хорошо. — Профессор сел поудобнее на подвинутый ему мешок с какими-то вещами, обнял двумя ладонями солдатскую кружку с горячим чаем, посмотрел на черное небо над головой и продолжил: — Долинные, или альпийские, ледники начинаются от покровных ледников, ледниковых шапок и фирновых полей. В определенных климатических условиях долинные ледники широко распространены во многих горных районах земного шара. Все крупные ледники испещрены многочисленными трещинами, в том числе открытыми. Мы с вами их встречали на своем пути. На бортах многих долинных ледников встречаются боковые морены — вытянутые гряды неправильной формы, сложенные песком, гравием и валунами. Вот эта площадка, на которой мы все с вами находимся, очень похожа на боковую морену, по которой можно спуститься к…

Профессор Левковский прервал свою лекцию и огляделся по сторонам. Сидевшие вокруг костра люди спали. Все до единого, ну кроме него, конечно. Усталость прошедших суток плюс монотонный рассказ сморили людей. Они, сев плотнее друг к другу, прижав к груди оружие и укрывшись брезентом, спали тем сном, которым спят люди, проделавшие тяжелую и изнурительную работу, но привыкшие к тревогам и боевым дежурствам, готовые в любой момент проснуться.

Павел Иванович подбросил несколько деревянных чурок в костер, снова посмотрел на черное небо, полностью укрытое тучами, что-то пробормотал себе под нос и закрыл глаза. Старик вымотался не меньше, чем молодые ребята, но, в отличие от него, они не страдали бессонницей.

Весь лагерь погрузился в сон. Только было слышно, как на холостом ходу тихо работают двигатели автомобилей, всхрапывают иногда лошади и потрескивают поленья в кострах. На спящий лагерь с черного неба начал тихо падать мягкий снег, укрывая своим белым одеялом уставших людей.

Глава 13

Тишина… Кругом тишина…

Не слышно уже ставшего привычным завывания ветра…

Не слышно убаюкивающе работающих на холостом ходу двигателей автомобилей…

«А почему не слышно? Бензин кончился или уехали все, а тебя оставили? Ты еще спишь? Сон это или нет? Может быть, все это тебе приснилось? Эти горы, эти люди и неизвестно откуда взявшийся ядерный взрыв вместе с вулканом?! Вот сейчас откроется дверь в твою комнату, мама позовет к завтраку, а вставать так не хочется… Тебе тепло, нет желания пошевелить ни рукой, ни ногой… Да и пошевелить ими ты не можешь, не чувствуешь совсем… Голова еще болит, как после вчерашней сумасшедшей вечеринки в студенческом городке… Какая, к черту, вечеринка?! И кто там верещит, как резаный порося?! — Максим открыл глаза. — Темно. Почему темно? Ночь еще, что ли?»

Он вспомнил, как вчера спускались с гор по леднику, как помогал понравившейся ему девушке Оксане ухаживать за ранеными, как устанавливал вместе с бойцами палатки и печки в них, как переносили туда раненых и детей. Потом его позвал к своему костру его новый друг Андрей, командир артиллеристов, как они вместе со старшим сержантом Левченко и другими бойцами выпили бутылку коньяка, найденного в немецком бронетранспортере. Хотя Баюлис и говорил, что горы и алкоголь несовместимы, это он и сам знал, но наш человек делает все наоборот. Такова уж природа славянской души, назло врагам и всем законам. Если нельзя, но очень хочется, то можно. Выпили-то по чуть-чуть, но голова все-таки побаливает.