Ниже ада

Едва я успел воткнуть рожок на место, передернуть затвор и забросить машинку за спину, меня окликнул Тарасов — переговоры закончились успешно. Охрана признала в капитане своего и разрешила пройти без пароля, учитывая форс-мажорные обстоятельства. Оказалось, что большую часть времени Тарасов уговаривал часовых пройти на территорию «Особого объекта» вместе с посторонним. Уговорил… черт красноречивый!

Тем не менее открытое пространство мы пересекали очень медленно, стараясь, чтобы руки были на виду. Я буквально кожей чувствовал на себе десятки глаз, смотрящих на меня поверх прицелов. Невольно ссутулившись, я даже начал спотыкаться — так гвоздило меня повышенное внимание охраны. Обостренное восприятие подсказывало — у пулеметчиков просто чешутся пальцы на спусковых крючках. Видимо, им всю жизнь вдалбливали — никогда, ни при каких обстоятельствах посторонний не должен пересечь границу объекта.

Но, вспомнив, зачем я туда иду, я постарался распрямиться и идти ровнее. Преодолев инстинктивное желание организма сжаться в комочек, я расправил плечи и стал четко печатать шаги. И тут отпустило — желание убить сменилось удивлением. Прицеливающиеся взгляды исчезали один за другим. Я наконец-то смог поднять голову. Мы с капитаном почти уперлись в стену. Дошли!

Внешний периметр станции представлял собой мощный оборонительный рубеж. Высоченная, под пять метров стена была сложена из огромных бетонных блоков. Поверху еще и колючки намотано. Через каждые двадцать-тридцать метров стоят прожекторы, а рядом с ними угадываются пулеметные гнезда. Да, прав был Тарасов — без тяжелой артиллерии эту крепость не взять. Да и при наличии гаубиц повозиться придется. Это от кого же они здесь обороняться думали: от разгневанного народа или от подельников? В смысле, соратников…

Так, а где здесь вход? Видимо, там же, где выход. Ага, вот слева темнеет широкий провал. Тарасов, кивнув мне, зашагал в ту сторону. Это мы, ослепленные прожекторами, малость промахнулись.

Ворота впечатляли! Какой-нибудь Вобан [2]смело поставил бы за сию фортификацию оценку «пять». Широкий проход, уходя в глубину метров на пятьдесят, заканчивался массивными воротами. И все эти пятьдесят метров атакующим придется продираться через стоящие в шахматном порядке заграждения из противотанковых «ежей», густо опутанных колючей проволокой, под перекрестным огнем со стен!

На то, чтобы пройти к воротам «змейкой», огибая препятствия, ушло десять минут. Когда мы почти достигли цели, гигантская створка дрогнула и начала медленно отползать в сторону. Впрочем, всего на метр. В узком проеме виднелось несколько фигур в черных комбинезонах, державших оружие на изготовку. Когда мы приблизились вплотную к группе встречающих, нас дополнительно осветили ручными фонарями. Тарасова тут же хлопнули по плечу, сказав что-то радостно-приветственное. А вот меня пропустили, конечно, но продолжали удерживать на мушке.

Капитан негромко сказал несколько слов командиру охранников и кивнул на меня. Командир махнул рукой автоматчикам, и те сноровисто освободили меня от автомата и подсумка с магазинами. Вот же, блин, Володя! Сдал нового товарища и глазом не моргнул! Или они тут помешались на безопасности — никому не доверяют?

Хорошо, я же сюда не воевать пришел, а договариваться.

— Алексей Михайлович! — Вид у Тарасова был несколько виноватый. — Вы извините, но входить на территорию особого объекта с оружием запрещено. Идите за мной, командир Третьей роты уже ждет нас.

Я молча кивнул. Окруженные пятью «людьми в черном», мы снова тронулись в путь.

— Это конвой или почетный эскорт? — не преминул съязвить я.

Капитан только тихо вздохнул. Проход за воротами продолжался еще сорок метров, а потом круто поворачивал под прямым углом. Там был новый лабиринт из заграждений с колючкой и новые ворота. Однако! Ребята основательно подготовились! Несмотря на сопровождающих, очередной проверки избежать не удалось, только теперь проверили и конвой. Каждому посветили в лицо фонариком. Н-да… чужие здесь не ходят!

Наконец мы благополучно миновали все препоны, и передо мной открылся вид на комплекс строений АЭС. Основное здание было непривычно небольшим. Непривычно для меня, привыкшего к огромным постройкам современных ТЭЦ. А здесь какая-то халупа, размером с трехэтажный дом. И здесь прячется реактор?

Охрана повела нас к боковому крыльцу. Здесь тоже маялся часовой, но он чрезмерной бдительности не проявил, просто кивнул, мол, проходите. Зашли. По хлипкой железной лестнице поднялись на второй этаж. Здесь начинался узкий коридорчик с рядом дверей по обеим сторонам. И стены и двери были крашены масляной краской. Насколько я сумел различить в тусклом свете двадцатипятиваттных лампочек (экономят энергию для прожекторов?): стены — бледно-салатного цвета, а двери — красно-коричневые, но торцевая дверь, которая и явилась конечным пунктом нашего путешествия, резко выделялась на общем фоне. Это была стальная дверь, сейфового типа, как в бомбоубежище. Окрашена она была в ядовито-оранжевый цвет. А в центре, под полуметровой кремальерой, красовался знак радиационного предупреждения. Это что же — нас прямо к реактору привели? Зачем?

Вопрос разрешился очень быстро. Приметная дверь распахнулась, и коридор сразу заполнился характерным гулом электростанции. Через порог шагнул очередной черный стражник. Его отличала совершенно лысая голова, в складках кожи на лбу угадывался намек на… глаз.

— Здорово, Тарасов! — поприветствовал трехглазый капитана. И тут же обрушился на наших конвоиров. — Вы что, мать вашу, охренели? Я же ясно сказал — вести ко мне! Имелось в виду — в мой кабинет! А вы их куда притащили, долбо…бы?

— Так это, товарищ капитан… — невнятно забормотал старший конвоя. — Вы сказали: к вам, мы и решили вести их туда, где вы находитесь в данный момент…

— Вот так всегда! — махнул рукой трехглазый капитан. — Ведите, олухи, к моему кабинету! Беда с ними, просто беда!

Стражники, суетливо сталкиваясь локтями и прикладами автоматов, перестроились и торопливо зашагали в обратном направлении. Теперь мы поднялись на третий этаж и, войдя в похожий коридорчик (только в торце была голая стена), ввалились в первую дверь слева. Комнатка была маленькая, и я еще подумал, как мы тут все уместимся, но командир разрешил мои сомнения, жестом отпустив автоматчиков. Краем сознания я успел отметить, что отобранный у меня при входе «калашник» стражник повесил на крючок у двери. Там же оказался и подсумок с магазинами. Вот лопухи! Был бы я врагом — только руку протяни!

— Ну, Тарасов, рассказывай, что сегодня в Городе произошло! Что с командиром? — с ходу взял быка за рога трехглазый, усаживаясь за обшарпанный казенный стол.

Тарасов для начала взял свободный стул, придвинул его вплотную к столу, уселся, махнул мне рукой, чтобы я присоединялся, и только потом ответил:

— Беда, Феофанов, и беда страшная! В Городе переворот! Всем заправляет полковник Тропинин!

— Сука! — выдохнул Феофанов. — То-то они с полудня пытаются на объект пролезть! Ур-р-роды!

— А командир наш, Петр Лексеич, погиб! — продолжил Тарасов. — Вот он, — капитан ткнул в меня пальцем, — был свидетелем!

Блуждающий взгляд Феофанова остановился на мне, и я вдруг с ужасом увидел, как открывается его налобный глаз. Глазик был черно-матового цвета, без всякого намека на зрачок. Я думал, что уже ничему в этом городе не удивлюсь и не испугаюсь, но тут по телу побежали мурашки.

— Вот как! — проскрипел Феофанов. — У нашего командира, оказывается, родственник есть! Похож, похож, но стержень не тот, совсем не тот! Хлипче, но в последнее время закалился!

Страшный глаз медленно закрылся, и капитан помотал головой, выходя из транса. У меня по спине тек холодный пот.

— Вот как! — продублировал Феофанов уже нормальным голосом, глядя на меня нормальными глазами. — И кто же это?

— Он тоже Макаров, — в некотором обалдении пояснил Тарасов. Видимо Володя видел сослуживца в таком состоянии впервые. — Внучатый племянник нашего командира. Зовут Алексеем. Алексей! Расскажите, пожалуйста, капитану Феофанову, что утром произошло в Управлении.