Ниже ада

— Алексей, очнитесь! Очнитесь, пожалуйста! — Черт, и ведь голосок тоже знакомый!

Я сделал над собой волевое усилие и повторно открыл глаза. Ага, так ведь это милейший профессор несуществующего университета Павел Алексеевич Феклистов. Короткого взгляда, брошенного по сторонам, мне было достаточно, чтобы определить — я снова в той же камере, где состоялось знакомство с ученым-бомжем.

— Очнулись? — обрадовался профессор. — Слава богу! Когда вас принесли, я подумал, что все — не жилец вы! Лицо у вас было, краше в гроб кладут — бледное как полотно, под глазами черные круги! Что, эти сволочи вас пытали?

— Ох! — я осторожно пошевелил руками и ногами. Вроде бы все работало в штатном режиме. Тогда я ощупал голову, но и там разверстых ран не было. Болеть-то она болела, но скорее от… — Пал Лексеич! Дорогой! Не частите так! У меня и без этого башка раскалывается, а вы со своими вопросами…

— Простите! Простите, ради бога, Алексей! — снова зачастил профессор, но, поняв, что делает то, что его просили прекратить, стушевался и примолк.

А я, наконец-то закончив процедуру медосмотра, принял сидячее положение, прислонившись спиной к стене. Еще раз, оглядев камеру, в ней, кроме нас двоих больше никого не было, я решительно отобрал у Феклистова кружку, из которой добрейший профессор поливал меня, словно цветок в горшке, и сделал большой глоток. Вода оказалась теплой и затхлой, но мне она показалась божественным нектаром. Хорошо-то как!

— Ну и напугали же вы меня, юноша! — не выдержал затянувшегося молчания Феклистов.

Я открыл было рот, чтобы спросить, сколько я провалялся в отключке, но за дверью камеры завозились, послышались громкие голоса.

— А этих куда? Камеры переполнены!

— Ложи в пятую! Там всего двое!

— Но там же этот, которого ребятишки…

— Да пошли они, эти маленькие засранцы! Открывай, я говорю!

Лязгнул замок. Дверь распахнулась, и дюжие сержанты стали заносить в камеру обмякшие тела в черной униформе. При виде их профессор торопливо залез на нары поближе ко мне и даже поджал ноги. Я понял, что Феклистова напугали не привычные ему охранники, а наши новые собратья по несчастью.

Три тела грудой свалили прямо в проходе. Пнув напоследок по наиболее выступающим частям «кучи-малы», сержанты покинули камеру. Наступила относительная тишина.

— Да что же это такое происходит? — возопил профессор. — Алексей! Это же ночные стражники!

— Тише, Пал Лексеич, не орите так! Я сам вижу, что это ночные стражники, — поморщился я от нового приступа головной боли. — Сидите вы здесь, последних новостей не знаете! А в городе, между прочим, переворот!

— И кто победил? — жадно спросил Феклистов. — А то я действительно сижу взаперти, а снаружи, судя по звукам, целый день бой идет. Скоро нас освободят?

— Боюсь, что нескоро! — я тихонько рассмеялся над наивностью старого ученого. — Может быть, даже никогда! К власти пришел полковник Тропинин со своими детишками-монстрами. Макаров убит, его ночные стражники — сами видите… К тому же из катакомб вышли подпольщики. А они, поверьте мне, еще страшнее этих юных убийц. Хотя… пожалуй, все они стоят друг друга.

— Дети-монстры? — переспросил Феклистов. — Вы имеете в виду учеников школы? Такие милые молодые люди. Серьезные не по годам!

— Убийцы они и садисты! — с чувством сказал я, но тут же задумался. — Однако на Страшном суде у них есть все шансы быть прощенными, ибо не ведают они, что творят! Не учили их различать добро и зло. И виноваты в этом прежде всего мои покойные родственнички, Макаровы, отец и сын. Порядок хотели сохранить, а вызвали хаос! Слишком долго пытались держать закрытым кипящий котел. Вот он и рванул!

Отмахнувшись от робких попыток Феклистова остановить меня, я слез с нар, чтобы осмотреть наших сокамерников. На первый взгляд выглядели они целыми, кровавых ран не было. Я перетащил их с пола на нары, обнаружив при этом, что тело одного из стражников напоминает резиновое — суставы рук и ног свободно гнутся в любую сторону. Он и еще один раненый сияли просветленными лицами годовалых младенцев, отмеченных печатью болезни Дауна. При более детальном осмотре выяснилось — у резинового отсутствуют глаза. В пустых глазницах не было даже век. Третий их товарищ более-менее напоминал нормального человека, вот только на его руках я насчитал по четыре пальца.

— Ор-р-ригинально! — прокомментировал я осмотр. — Павел Алексеевич, помогайте! Надо этих ребят в чувство привести.

Феклистов, пугливо озираясь на «пациентов», набрал воды и сунул мне кружку. Приближаться к черным ближе чем на метр он опасался. Я стал брызгать водой на стражников, но приходить в себя они не спешили. Тогда я стал просто лить воду им на лицо, как недавно проделал со мной профессор. Никакого эффекта! Чем же их так долбанули, что при отсутствии внешних повреждений они не подают признаков жизни?

— Проверьте пульс! — посоветовал маячивший у двери Феклистов.

Ага, точно! Что-то я сам не сообразил! Туплю, однако.

Пульс я искал долго. Ни на руках, ни на шеях он не прощупывался. То ли они уже того… то ли вены и артерии у них проходят в других местах. Неудовлетворенный результатом своих реанимационных действий, я махнул рукой.

Внезапно один из стражников открыл глаза, да так резко, что я даже отшатнулся.

— Воды! — отчетливо произнес черный и, снова закрыв глаза, тоненько, жалобно застонал.

Я пулей бросился к крану и быстро наполнил кружку.

— Накось, болезный, прими! — Подсев к стражнику, я осторожно приподнял его голову и стал бережно поить.

Стражник глотал воду жадно, словно вернулся из ралли-рейда по пустыне. Напившись, парень (самый нормальный с виду, хотя и с некомплектом пальцев) прошептал «спасибо» и снова открыл глаза. На этот раз его взгляд был более осмысленным. Он внимательно оглядел меня, своих лежавших рядом товарищей, стены камеры, маячившего в отдалении Феклистова.

— Внутренняя тюрьма Управления… — печально вздохнул стражник. — Значит, все пропало — мы проиграли.

— Чем это вас так долбануло? — полюбопытствовал я. — Я слышал, что вас, «ночников», ломом не завалишь!

— Против лома нет приема! — хмыкнул стражник. Ого! Не ожидал от него проявления чувства юмора. — На каждую хитрую жопу найдется болт с винтом! На нас и правда почти никакие операнды не действуют. Но уж больно способные эти ребятишки… Кто бы знал, что так можно модифицировать простую «Каменную плеть»! Да еще и накачать ее таким количеством энергии! А вы, как я понимаю, тот самый пришелец, из-за которого весь Город второй день на ушах стоит?

— Не знаю, тот самый или нет, — поскромничал я. — Хотя теперь это не имеет никакого значения — мы с тобой в одной лодке!

— Это понятно… — снова вздохнул стражник и попытался принять вертикальное положение. С моей помощью это ему удалось. — Не знаете, что случилось с Петром Алексеевичем? А то нас подняли по тревоге — мол, захватили командира. А кто захватил, зачем… Здесь уже бой вовсю шел, еще и мы в эту кашу влезли.

— Убили вашего командира, Петра Алексеевича Макарова, — сочувственно сообщил я парню. — Полковник Тропинин убил. Прямо на моих глазах. Тропинин всю эту кашу и заварил.

— Урод! — с чувством отреагировал на мое сообщение стражник. — Петр Лексеич уже давно хотел его убрать, да подходящей кандидатуры на замещение вакансии не было. Если только кого из наших… Так нас в Городе не любят, боятся. Хотя именно мы всех от призраков прикрываем. Ну… или пытаемся прикрывать!

Черный на целую минуту опустил голову. Командира поминал или о поражении жалел?

— Скажите, товарищ! — стражник поднял на меня глаза, в которых все еще стояли… слезы. — А вы действительно родственник Петра Алексеевича?

— Действительно, — признался я, спиной чувствуя, как вздрагивает Феклистов. — Если быть точным — двоюродный внук.

— Вы на него очень похожи! — внимательно вглядываясь в меня, сообщил черный. — Особенно когда свет этак… по-особенному падает! Разрешите представиться? — стражник попытался встать, но я осторожно притормозил его порыв. — Командир первой роты батальона Особого назначения капитан Тарасов.