Цвет надежды

Девушка отвела взгляд от лица Сириуса и посмотрела в глаза директору. Ей казалось, что он должен знать ответы на все мучающие вопросы.

— Разве это справедливо?

— Жизнь, иногда, тоже наказание, — тихо произнес Дамблдор и добавил. — Когда ты стар, тебе уже ничего не остается, как вспоминать свои ошибки и жалеть о том, чего когда-то не сделал или сделал не так. Жизнь мудра, Гермиона. Она никого не обходит стороной.

Девушка кивнула и задала вопрос, ответа, на который страшилась сейчас больше смерти:

— Как он?

— Мистер Поттер или мистер Малфой? — тут же подал голос директор.

Гермиона непонимающе уставилась на него.

— Конечно, Гарри! — воскликнула она.

Дамблдор улыбнулся.

— С ним все хорошо. Он сейчас в лазарете.

Гермиона вскочила с места. И куда только делась усталость и пережитое потрясение?

— Мне нужно увидеть его.

Директор остановил ее, удержав за руку.

— Не сейчас. Мадам Помфри дала ему зелье, и он спит. Поверьте мне, с ним все будет в порядке.

— А что будет дальше? — спросила Гермиона, медленно опускаясь в кресло.

— Дальше… — Дамблдор тяжело вздохнул. — Знаете, что самое сложное в жизни человека?

Гермиона промолчала, ожидая продолжения. До этого дня ей не приходилось беседовать с Дамблдором на темы, не касающиеся учебы. Честно признаться, Гарри, как ей казалось, был единственным студентом, вхожим в кабинет директора. И вот теперь здесь она. Что-то неуловимо менялось.

— Самое сложное — это ответственность. Когда от тебя зависит судьба другого человека. Многие не готовы к ответственности всю свою жизнь. Мне, к сожалению, слишком часто приходится принимать решения. Боюсь, они не всегда верны.

Глядя в это морщинистое благородное лицо, Гермиона с трудом могла поверить, что этот человек способен ошибаться. Здравый смысл подсказывал, что ошибаются все. Но Дамблдор в ее глазах всегда стоял на пьедестале, слишком высоком для земных ошибок.

— Я хочу посоветоваться с вами, — огорошил ее директор, — вы ведь помните просьбу мистера Малфоя относительно вашей памяти?

Ну, вот и все. Прощайте воспоминания. В эту минуту Гермионе почему-то вспомнился старый школьный альбом. Для него неведома была дальнейшая жизнь выпускников, ее словно отбирали во благо. У него же оставались лишь теплые воспоминания о нерадивых, но любимых детях. А вот у Гермионы отбирали что-то важное. И она не была уверена, во благо ли? Она четко осознавала, что слишком многое изменилось за прошедший день. И терять это было просто невыносимо. Девушка подняла голову и посмотрела на Дамблдора. В его глазах горел неведомый огонек.

«Как он сказал? «Я хочу с вами посоветоваться?» Не может быть».

— Гермиона, ты единственная, кто знает о случившемся, — переход на «ты» укрепил в девушке надежду. Это был знак особого доверия. Во всяком случае, очень хотелось так думать. — Прежде чем Гарри очнется, ему сотрут память о вчерашнем дне. Я использую Маховик Времени, чтобы перенести вас в Центральный парк, в двенадцать часов десять минут. То есть пройдет десять минут с момента похищения. Для Гарри ничего этого не будет. Он заново насладится предпоследним днем летних каникул.

— Но это же… — язык не повернулся сказать «нечестно», но Дамблдор понял.

— Это и есть ответственность, Гермиона. Я не говорю, что уверен в правильности этого действия. Возможно, я совершаю ошибку. Ведь я человек. А любой человек имеет свои слабости. Я не могу позволить Гарри жить с этой болью, ненавистью и унижением. Всего этого и так с лихвой было в его недолгой жизни.

Гермиона сглотнула. Возможно, директор прав. Только… Ведь это обман. Во благо, но все же… Чем же тогда методы одной воюющей стороны отличаются от другой? Где же тогда та тонкая грань между Добром и Злом?

Дамблдор молчал, давая девушке время осознать, принять, если получится, понять. Наконец Гермиона вновь посмотрела в глаза директору. Он продолжил:

— То же самое будет проделано с тобой, — в голосе директора звучала спокойная уверенность. Если он и сомневался в правоте своих действий, то никак не позволял этому отразиться на принятом решении. — Я оставляю за тобой выбор: забыть или помнить.

— То есть? — не поняла Гермиона.

— Прошу, подумай хорошо. И не отвечай сразу. Я предлагаю тебе прожить этот день заново, но зная и помня все случившееся. Это будет далеко непросто. Ты знаешь, что такое Маховик времени. Для всех, кроме тебя, новая реальность будет единственной. Только прогулка в парке, встреча с мистером Уизли и все, что вы там запланировали на последний день. Ты будешь веселой, беззаботной и отдохнувшей после летних каникул. Гарри и Рон будут такими же.

— А Малфой? — спросила Гермиона.

— Для Драко Малфоя реальностью останется прошедший день. Твое появление в его замке. Ваше путешествие сюда, его помощь в освобождении Гарри. Для него мы забрали Гарри и исчезли. А сейчас он проведет последний день каникул, и завтра вы встретитесь на платформе 9 и ¾.

У Гермионы голова пошла кругом. Для Малфоя все останется, как есть. Гарри, Рон и все-все проживут новый спокойный день, а она…

— Это будет непросто, — повторил директор.

— Почему? — она пыталась понять. — Почему вы это делаете?

— Гарри не единственный человек, которому нужна ваша помощь. Жизнь распорядилась так, что никто, кроме вас не способен помочь Драко Малфою.

— Драко Малфою? — воскликнула Гермиона. — Помочь? Да он…

— По-настоящему нуждается в помощи, — закончил за нее Дамблдор. Гермиона не стала говорить, что ее речь звучала бы совсем по-другому. Почему-то думалось, что Дамблдор и сам это прекрасно понимал.

— Но почему я? — вконец расстроилась Гермиона. Терять сегодняшний день не хотелось. Но не такой же ценой!

— Потому что только вы видели частичку настоящего Драко Малфоя. Плох он или хорош, но он такой, какой есть. Ему нужна помощь.

— Но чем я могу помочь Малфою? Мы же друг друга терпеть не можем! Он никогда не примет мою помощь!

— А вы и не должны предлагать ее открыто! Более того, он не должен даже догадываться, что у вас сохранились воспоминания о прошедших событиях. Он никогда не примет помощь, если будет явно видеть ее.

— Я ничего не понимаю. Я не смогу.

— У вас есть редкий дар, мисс Грейнджер. Вы видите в людях то, что они сами не видят в себе. Так происходит с Гарри. Благодаря вам, он умудряется сохранить в себе человечность и веру в хорошее. Просто вы это в нем видите. И сегодня мне показалось, что вы увидели что-то в мистере Малфое. Иначе вы бы не пришли с ним. Вы ведь поверили…

— Поверила, — призналась Гермиона, — но он опять стал мерзким гаденышем.

Девушка запнулась и взглянула на директора. Тот улыбнулся.

— Я не слышал окончания фразы, но не сомневаюсь, что вы правы. Драко Малфой действительно сложный человек. Но вы ведь поверили.

— А как же Гарри? Ему я нужнее!

— Вот и подумайте, сумеете ли вы помочь обоим? У вас есть время до утра. Хотя уже утро. Но… в наших руках само Время.

Дамблдор взмахнул палочкой, и у стенного шкафа появилась кровать.

— Отдыхайте и думайте, сколько понадобится. Спальни еще не готовы, так что располагайте здесь. Когда примете решение, найдите меня в лазарете.

— Хорошо, — кивнула головой Гермиона.

Директор направился к выходу, но у самой двери оглянулся.

— Ответственность — это умение держать ответ перед собственной совестью за принятое решение. Многие так и не постигают этой науки за всю жизнь. Отдыхайте.

Дверь закрылась, и Гермиона устало потерла глаза. Она бы все на свете отдала за совет и помощь в эту минуту. Вот только решать нужно было самой. Выбор! Странный выбор получился. На одной чаше весов огромная часть жизни — самый близкой Друг. На другой? Смешно. Тоже огромная часть жизни и самый близкий Враг.

Девушка посмотрела на огонь в камине, словно ожидая от него поддержки.

Глава 22. Друг