Воин Яровита (СИ)

— А-а-а! — кричат воины, и этот звук бьет по ушам. Однако мы не отвлекаемся. Размен ударами и расходимся. Сближаемся, и я делаю выпад в лицо Поято. Он отскакивает назад, а я прыгаю за ним. Четкий вертикальный удар от головы вниз и снова столкновение мечей. Полоборота влево и мой новый удар, наискось, справа и в шею. Помезанин парирует, и его правая нога пытается подсечь мою левую. Я готов и ухожу в сторону. Снова звенит сталь. Клинки бьются, и каждое столкновение отдается в руках и плечах. Мы ускоряемся, и рыцарский клинок сверкает на солнце подобно косе, которой орудует вышедший в поле на покос крестьянин. Вжик-вжик! Вжик-вжик! Теперь уже Поято атакует и его натиск силен. Но у меня получается предугадывать практически любой удар, финт или выпад сотника, и я сдерживаю его.

Так проходит минута, а за ней другая и третья. Зрители, большинство из которых бывалые воины, радуются красивому и опасному поединку без подлых трюков, словно малые дети, а мы с Ратмировичем, будто актеры. Все больше наша схватка напоминает танец, но бой идет всерьез. Новый выпад сотника и я опять ухожу в сторону. Поято делает рывок на меня, и в этот момент я решаю, что пора нашу схватку прекращать. Помезанин показал себя, а я доказал, что как минимум не слабее его. Теперь надо достойно завершить наш поединок и я, слегка пригнувшись, прыгаю на противника. Мое тело быстрее, и когда мы с Поято сталкиваемся, он теряет равновесие. Тут же, не тратя драгоценных секунд, я толкаю его левым плечом, и сотник валится на траву. Практически мгновенно Ратмирович пытается подняться, но острие Змиулана уже прижато к его горлу. Зачарованный клинок хочет пронзить кожу человека и рассечь его вены, ведь это так легко. Однако моя рука сжимает рукоять меча крепко и он мне послушен.

Снова мой взгляд, как в начале поединка, сталкивается со взглядом Ратмировича и он, раскидывая в стороны ладони рук, опять улыбается и произносит:

— Ты победил меня, воин Яровита. — Змиулан возвращается в ножны, а я протягиваю помезанину ладонь и помогаю ему подняться. Он встает рядом, оглядывает притихших зрителей, вскидывает вверх кулак и громко, чтобы его услышали все, кто находится в этом месте, говорит: — Пусть сами пресветлые боги и мои боевые друзья будут свидетелями! Я, Поято, сын ратмира Визгирда из города Трусо, клянусь в верности Вадиму Соколу! Отныне он мой вождь, а я его верный воин, который будет идти за ним, пока жизнь не покинет мое бренное тело, а душа не отправится в чудесный Ирий!

Поято искоса посмотрел на меня, и я, подобно ему, поднял сжатую в кулак руку и сказал:

— Пусть мой покровитель могучий Яровит и другие боги Прави, а так же все достойные воины будут свидетелями моих слов! Я, хозяин Рарога в Зеландии и воин Яровита, вождь Вадим Сокол, принимаю в свою дружину славного сотника Поято Ратмировича и всех славных мужей, что пойдут за ним! Отныне они мои воины, за которых я отвечаю перед честными людьми и пресветлыми богами, и да будет так, пока я жив!

— Дух-х!!! Дух-х!!! Дух-х!!! — подтверждая наши клятвы, воины ударили мечами и латными перчатками в щиты. Звон металла прокатился над бухтой Факсе, на берегу которой происходил поединок. И дожидаясь, пока шум стихнет, я зацепил большие пальцы рук за широкий ремень и отмотал назад предшествующие сегодняшнему дню события моей беспокойной жизни…

Город Леддечепинг пал, и воины нашего сборного войска приступили к его разорению и складированию хабара. Пленники, за которых предстояло получить выкуп, должны были отправиться в замок Вартислава Никлотинга, где имелась большая темница. Большую часть местных мастеров планировалось отправить туда же, после чего в Любек и Ольденбург поедет один из оказавшихся в городе немецких купцов. Все шло своим чередом, и спустя шесть дней мы уже собирались приступить к перевозке пленных и разделу общей добычи: серебра, золота, товаров, утвари и оружия. Для этого хабар вытащили в поле за пределами опустошенного города, который был подготовлен к поджогу, и разделили его на три огромные кучи. Волхв Орей Рядко приготовил жребий, который должен был определить, кому и что достанется. Но тут появился нежданный гость, сам князь Никлот, который уже знал о нашем успехе и прибыл в Скандию во главе небольшой флотилии.

В итоге дележку временно приостановили. Втроем мы встретили князя бодричей, и после того как этот суровый мужчина выслушал нас и прогулялся по Леддечепингу, часть планов пришлось слегка переиграть. Лидер бодричей вернулся на свою большую лодью и вызвал "на ковер" сына, Громобоя и, конечно же, меня. Естественно, я пошел. Никлот мне не верховод, не папа, не мама, не родня и не наставник. Так что мне его слово не закон, хотя к мнению такого авторитета прислушиваться необходимо в любом случае. Кроме того, я прекрасно видел, что он нашими действиями доволен и даже немного гордится тем, что Вартислав способен уже на какие-то самостоятельные поступки. Это грело сердце отца, и я ожидал, что Никлот нас похвалит и вернется к своей армии, которая готовилась к битве с идущими в Ютландию германскими крестоносцами. Однако он меня удивил и еще раз продемонстрировал, что является не только отменным полководцем, но и хорошим политиком.

Мы поднялись на борт флагмана бодричей, который назывался "Память Рерика". Никлот, одетый в повседневную одежду, холщовые штаны и рубаху, сидел на одном из румов. Спина князя покоилась на борту, а его глаза были полуприкрыты. Он смотрел на желтое светило, и по губам вождя гуляла легкая и мечтательная улыбка. Человек был счастлив, и я его понимал, ведь сбылась давняя мечта. Исконные враги датчане разбиты в пух и прах, а Никлот получил славу и обеспечил своим соплеменникам покой прибрежных земель.

Молча, Громобой, Вартислав и я, присели на соседние румы. На корабле кроме нас никого не было. С моря дул теплый приятный ветерок, который шевелил мои короткие волосы и проникал под потную рубаху. Тихо и спокойно. Но вот Никлот открыл глаза, посмотрел в лицо каждого, усмехнулся и начал:

— Вы взяли Леддечепинг и это хорошо. Кнуд не успел собрать войско и не смог ударить нам в спину. Рано или поздно этот город пришлось бы уничтожить в любом случае. Так что вы все сделали правильно, а главное, вовремя, без понуканий со стороны и подсказок. Однако я прибыл сюда не просто так, полюбоваться видом поверженного врага и разоренным городом, откуда в наши земли не один раз приходили северные грабители. Мне нужен Кнуд Магнуссон, а так же все его ярлы и хирдманы, которые оказались в вашем плену. Что насчет этого скажете?

Никлот ждал ответа, а мы переглянулись, и за всех ответил Громобой:

— Княже, ты знаешь, твое слово для меня закон, а для твоего сына и подавно. Мы бы пленников и так тебе отдали, но мы ведь не сами по себе. С нами Вадим Сокол, зачинатель всего дела, и он имеет законное право на долю в добыче. Да и наши воины могут не понять, если мы отдадим пленников, и ничего за них не получим.

— Это я понимаю, но никто и не говорит, отдайте мне данов ибо я князь. Поэтому следующий вопрос. Насколько большой выкуп вы хотите получить за Магнуссона и его людей?

— Четыреста новгородских гривен за самого Кнуда, пятьсот за ярлов и хирдманов, и еще тысячу за купцов.

— Купцы мне не интересны, с ними сами разбирайтесь, а вот Магнуссона и его сторонников я готов выкупить прямо сейчас.

Предложение было хорошее, даже очень, и я сразу понял, для чего Никлоту понадобился наследник датского престола вместе с викингами. Другое дело мои товарищи. Вартислав молод, а Громобой немного тугодум. Впрочем, я продолжал молчать, ведь меня ни о чем не спрашивали, а воевода обратился к своему лидеру:

— Скажи, княже, а зачем они тебе?

Легендарный князь усмехнулся и ответил:

— Германцы вошли в Ютландию и король Эрик Третий собирается отречься от короны в пользу пфальцграфа Фридриха Саксонского. Немцы уже ведут себя в датских землях как хозяева, а викингам это не нравится. Им нужен вождь, который сможет сплотить вокруг себя всех уцелевших ярлов, а таких сейчас только двое: Эстридсен и Магнуссон. Свен сидит в Северной Ютландии и за ним никто кроме верных лично ему людей идти не желает, а Кнуд у вас в плену.