Смоленский поход (СИ)

Качество войска во многом зависит от того может ли оно совершать быстрые маневры. Возможно в смысле выучки и дисциплины мои войска еще не бог весть какая величина, но вот делать скорые переходы они умеют. На четвертый день мы догнали ушедших на разведку быстро конных всадников Михальского обнаружившего неведомою пехоту у небольшого местного озерка.

— Ты выяснил кто они такие? — Спросил я Корнилия, едва он появился передо мной.

— Еще нет, государь, но думаю этот человек нам расскажет, — с этими словами передо мной вытолкнули связанного и растрепанного человека.

Пока его развязывали Корнилий тихонько шепнул мне:

— Государь, вам следует знать что над войском были шведские и мекленбургские флаги.

— Интересно, но что-то этот парень не очень похож на моих солдат.

— Он шотландец.

— Вот как? Все страньше и страньше…

Между тем развязанный и немного очухавшийся пленник поднялся и я с удивлением узнал его.

— Джон Лермонт!?

— К вашим услугам, — немедленно отозвался тот и тоже узнал меня, — ваше королевское высочество, хотя, наверное, величество, вы я слышал стали королем в здешних местах.

— Точно, стал, а вы вообще как здесь оказались, дружище и кто эти люди в лагере?

— Это ваш полк, sire.

— В каком смысле… в смысле, что они здесь делают?

— Э… видите ли ваше величество, после того как король Густав Адольф отозвал генерала Делагарди, военным губернатором Новгорода и главнокомандующим шведскими войсками стал граф Спаре. Не могу ничего сказать плохого, про сего доблестного, хотя и пожилого уже государственного мужа, но он, почему-то с самого начала невзлюбил ваш полк. Ваши люди всегда первыми шли в бой и последними получали жалованье. Так что после того как они завоевали шведам почти всю южную Ливонию, их осталась едва половина от прежнего состава и это не добавило им любви к шведской короне. Так что когда жалованье перестали платить вовсе и эти невыплаты продолжались целую зиму полковник Гротте под давлением своих офицеров и солдат не нашел ничего лучшего как повести полк к вам.

— Какую занимательную историю вы рассказали мне Джон. И что же много моих солдат уцелело.

— Боюсь не слишком, sire, я помню, какую великолепную часть вы привели в Новгород, но от тех блестящих военных мало что осталось. Теперь в вашем полку едва ли восемь сотен пехоты и полторы сотни кирасир

— Печально, но я думаю, что у меня будет еще возможность предъявить счет господину Спаре. — Скрипнул я зубами, вспомнив сколько сил пришлось положить на формирование своего полка. Немного успокоившись, я снова обратил внимание на шотландца, — Ну, хорошо, а что в моем полку делают шотландцы?

— Увы, я единственный шотландец среди них, так уж случилось что мне пришлось бежать из Новгорода после одного щекотливого дела…

— Ну, не скромничайте, дружище, выкладывайте что у вас случилось, дуэль?

— Увы, sire, меня оскорбил один негодяй и пришлось вызвать его на дуэль. К несчастью он оказался родственником губернатора и если бы я не сбежал, то после поединка меня ожидала бы виселица. Но поверьте, мне милорд, это была честная дуэль!

— Охотно верю, но как звали этого родственника господина Спаре?

— Юленшерна, Sire…

— Карл Юхан?

— Да…

— Сэр Джон — вы мой кумир! Если вы убили этого негодяя, то я навеки ваш должник!

— О, ваше величество, боюсь что я только ранил его, и я не рыцарь…

— Вздор! — решительно прервал я его, доставая шпагу, — преклоните колено сэр!

Обалдевший шотландец немедленно опустился на колено, и я на глазах немного обалдевших от этой церемонии приближенных, немедленно посвятил Лермонта в рыцари.

— Вставайте сэр Джон, вас ждут великие дела, — поприветствовал я новоиспеченного рыцаря и, наклонившись к его уху, тихонько спросил, — дружище, а вы не в курсе, граф Спаре один приехал или с супругой?

Утро в лагере у озера началось с переполоха — обнаружили пропажу шотландца. Поиски ничего не дали, к тому же пора было двигаться дальше и солдаты собираясь немного нервничали. Когда, наконец, закончив сборы, колонна начала движение произошла еще одна заминка. То там то сям перед мекленбуржцами стали появляться небольшие отряды казаков, гарцующих вдалеке, но не подходящих слишком близко. Пикинеры тут же выдвинулись вперед, ощетинившись от возможного нападения частоколом пик, а мушкетёры стали поспешно зажигать фитили. Наконец среди дикого вида всадников появились более привычные европейскому взору рейтары развернувшие мекленбургский штандарт. Озадаченный Гротте послал вперед несколько кирасир с офицером, узнать что происходит. Навстречу им сразу выехало несколько рейтар один из которых, приблизившись, спросил по-немецки:

— Кто вы такие и что здесь делаете?

— Мы солдаты его королевского высочества герцога Мекленбургского и идем к нему на службу, а кто вы такие?

— Клюге, неужели я так сильно изменился? — Спросил я старшего офицера своего полка, приподняв шляпу.

— Ваше высочество… господин фон Гершов? — изумленно воскликнул тот, — какое счастье что мы вас нашли!

— Ну, кто кого нашел, это еще вопрос, — усмехнулся я, — как дела дружище?

— О, мой герцог, теперь, когда мы вместе надеюсь все будет хорошо! Если позволите я отправлю человека обрадовать гера Гротте, он немного нервничает после того как пропал один из наших людей.

— Вы про Лермонта? Сэр Джон покажитесь вашему приятелю.

— О, с гером Лермонтом все в порядке, это приятная новость. Сказать по правде давненько мы не получали приятных новостей. Все же надо сообщить оберсту, — с этими словами Клюге повернул коня и кинулся сам докладывать Гротте.

Пока мы ждали шотландец, немного помявшись, спросил:

— Sire, разрешите мне мои сомнения, я теперь рыцарь, а ваши люди обошлись со мной не слишком любезно когда захватывали… О, я нисколько их за это не осуждаю, они у вас на службе, однако если я не вызову их, не сочтут ли они это трусостью?

— О чем вы Лермонт?

— Видите ли, ваше величество, когда меня тащили, я едва не утонул…

— Расслабьтесь Джон — это Россия! В этих краях вообще редко умирают своей смертью, вот увидите, вам здесь понравится.

Пока мы так беседовали, к нам подъехал полковник Гротте и уставился во все глаза, как будто не узнавая.

— Здравствуйте Хайнц, давненько не виделись.

— Черт бы меня побрал, если это не вы, мой герцог!

— Бери выше, старый разбойник, я теперь царь.

— О, ваше величество, прошу прощения! Когда то я нанялся со своей ротой к мальчишке-принцу и мне никак не привыкнуть к вашему бурному росту.

— Ты тоже Хайнц, теперь не капитан мушкетер.

— Верно, ваше величество, я не прогадал тогда когда поступил к вам на службу и служил вам ревностно и честно. Возьмете ли вновь к себе старого наемника?

— Отчего нет, но скажи, почему ты ушел от моего брата Густава Адольфа?

— Я служу в наемниках всю жизнь, мой кайзер, и много что повидал. Всякое случалось за это время, в том числе и задержка жалованья. Но никогда и никто не относился к старому Гротте как к пустому месту, подобно этому напыщенному индюку Спаре. И знаете что, пусть меня осыпят золотом, но я не хочу служить такому ничтожеству после того как служил самому герцогу-страннику.

— Неплохо сказано для старого наемника! Только знаешь Хайнц, сейчас война и я не таскаю за собой столько серебра, чтобы заплатить целому полку.

— Я понимаю, мой кайзер, но большинство этих парней ваши подданные. Я думаю, они поверят в долг своему герцогу, хотя он бы он и стал русским царем.

— И видит бог, они не пожалеют о своем ожидании! Стройте своих людей оберст, у нас чертова прорва дел, а я не могу двигаться дальше пока не поздороваюсь со своими людьми.

Тронув шпорами Волчка, я поскакал вдоль строя солдат приветствовавших меня радостными криками. Я в ответ помахал им рукой, и круто осадив своего коня перед самой шеренгой крикнул:

— Мои храбрые солдаты! Я водил вас в бой в Мекленбурге, Эстляндии и Ливонии и мы не проиграли ни одной битвы. Пойдете ли вы снова в бой за своим командиром?