Е.И.В. Красная Гвардия (СИ)

Да… и выходит, что я сам и виноват. Но исправление ошибки загубит человеческую жизнь — не станет он дальше жить, ей-богу!

— Дурак ты, господин генерал-майор.

— Просто майор, государь.

— Знаю, что говорю! И оставь погоны в покое! Погорячились и будя, пошли твоих разведчиков смотреть.

— Но как же…

— Кверху каком, а дальше раком! Если ты сказал, что осознал, значит так оно и есть. А уж каким образом будешь данное слово исполнять… Чай не дрова рубишь — судьбы по живому режешь. Пошли.

Разведшкола располагалась в бывшем арсенале, и дошли быстро. Да тут идти-то всего… двумя лаптями крепость накроешь.

— Поставите боевую задачу, государь? — Бенкендорф достаточно быстро оправился от взбучки и смотрел орлом. — Или предложить на выбор свои варианты?

— А если просто так?

— Невозможно.

— Даже для меня?

— Так точно, Ваше Императорское Величество! Люди устают на занятиях, и поднимать их по чьей-либо прихоти…

— А с боевой задачей, значит, можно будить?

— Совершенно правильно. Разве можно спать, если объявлена тревога?

— Совсем запутал… А я просил что?

— Не знаю, Ваше Императорское Величество.

— Тьфу! Ладно, слушай… Нет, погоди, где я вам среди ночи противника найду?

— Обойдёмся условным.

— Игрушечные маневры с оловянными солдатиками?

— Всё на полном серьёзе, разве что патроны будут холостыми, а гранаты учебными. Третьего дня поступили снаряжённые горохом, заодно и испытаем. Так поднимать народ?

— Дай подумать.

Действительно, надо немного поразмыслить. Для чего вообще создавалась эта школа? Не помню, чтобы в разговорах с Бенкендорфом я упоминал нечто подобное — тут или Кутузов подсказал, или… Какое, к чертям, или? Кроме Михаила Илларионовича вряд ли кто до такого додумается. Зная его натуру…

Некоторых учеников уже приходилось видеть в Михайловском замке — но те наверняка готовятся для работы за границей. А остальные?

— Слушай, генерал, а чем они у тебя вообще занимаются?

Александр Христофорович самодовольно улыбнулся:

— Всем, государь.

Хвастун, однако. Ни за что не поверю, будто за полгода можно научить человека тому, чего не знают его учителя. Что собой представляет современная разведка? Форменное безобразие она собой представляет! Слово «нелегал» вызывает недоумение, «внедрение» — глумливые ухмылки и странное оживление, а кто-то похожий на наших фронтовых разведчиков есть только у казаков, но они служат для решения сиюминутных задач. Пленного притащить, дорогу узнать, войска противника пересчитать… Лучше, чем ничего, но очень мало.

— Здесь есть карта Петербургской губернии, Александр Христофорович?

— Разумеется, государь.

— Тогда трубите тревогу, будет вам боевая задача!

Трубы не оказалось — дежурный по школе достал из кармана обыкновенную деревянную свистульку, что на каждой ярмарке по пятачку за три воза, и свистнул. Да ещё как свистнул, поганец! Поначалу даже померещилось, будто кто-то невидимый и очень мелкий лезет ко мне в мозг через ухо, прокладывая себе путь миллионами острых буравчиков. Аж зубы заныли, и захотелось остановить звук первым же доступным способом — кулаком в рожу.

Бенкендорф обратил внимание на недовольную гримасу:

— Прочувствовали, государь? Месяца три инструмент до ума доводили, прежде чем достигли нужного эффекта — иные лошади в обморок падают. А другим способом людей не разбудить. Вот видите, как подействовало?

Ещё бы не увидеть — чуть не затоптали. Подскочившие от сигнала тревоги солдаты спали на ходу, но руки действовали сами собой, без всякого участия головы — наматывали портянки, надевали сапоги, застёгивали пуговицы, хватали стоявшие у изголовья винтовки, а ноги несли в широкий коридор на построение. Успел отскочить, и то хорошо.

И уже в строю начали просыпаться. Видимо, не только меня одного обуревали кровожадные чувства по отношению к дежурному. Так как бросаемые на того взгляды выглядели весьма многообещающе. Ничего, злее будут. Как раз такие и нужны для приготовленного сюрприза.

Дело в том, что в данный момент близ Петербурга проходили учения Первой Егерской дивизии генерал-лейтенанта Багратиона. Насколько знаю, весь порох к штуцерам и патроны к винтовкам потрачены ещё на прошлой неделе, о чём писал Пётр Иванович в жалобном письме, так что вероятность несчастных случаев ничтожно мала. Разве бока друг другу намнут? Пусть, оно лишь на пользу пойдёт, а в качестве условного противника егеря подходят идеально.

— Александр Христофорович, — шепнул я Бенкендорфу. — Ты только нижних чинов набирал? Офицеров не вижу.

— Предпочитают не выделяться.

— Что так?

— На занятиях по стрелковому делу учатся в первую очередь выбивать неприятельских командиров, ну и…

— Понятно. Так что, орлы готовы к взлёту?

Глава 14

— Командуйте привал, господин полковник, — Александр Фёдорович Беляков привычно щёлкнул крышкой часов. — Пообедаем, и до темна ещё вёрст двадцать сделаем.

— Это вряд ли, — усомнился Тучков. — На наших клячах самое большее восемь пройдём, если раньше не подохнут.

— Не обижайте лошадок, Александр Алексеевич, лучших ведь выбирали.

— Ага, месяц назад.

Полковник был прав — обоз шёл четыре с лишним недели, сделав остановку на два дня только на Рождество. Всё остальное время — дорога. Вставали затемно, наспех пили чай с чем-нибудь оставшимся от ужина, и в путь. В обед короткий привал, когда можно немного посидеть у дымящейся полевой кухни, и опять вперёд, наматывать вёрсты на конские копыта да санные полозья. На ночь старались располагаться подальше от деревень, чтобы не стеснять местных жителей и не вводить их во искушение.

— Ну так что решаем, Александр Фёдорович? — Тучков выжидательно смотрел на министра. — Простой привал? До Петербурга сегодня всё равно не успеем.

Беляков мотнул головой, отгоняя навязчивое ощущение, будто нечто подобное уже происходило. Не летом ли, когда решили остановиться и половить рыбку близ Астрахани? Та ночёвка послужила началом персидского похода, а чего принесёт эта? На душе неспокойно…

Полковник растолковал его сомнение по-своему:

— Винные запасы давно у всех закончили, Александр Фёдорович, я лично проверял и могу ручаться…

— Даже за капитана Толстого?

— Слово офицера!

— Ладно, значит так тому и быть, останавливаемся до утра. Давайте сигнал.

Возница, греющий ужи чужим разговором, с готовностью натянул вожжи — смирная кобылка послушалась команды охотно и с видимым удовольствием. Остановилась, и требовательно посмотрела на седоков, безмолвно спрашивая: — «Где обещанный овёс, сволочи?»

— Потерпи до завтра, родимая! — Тучков потрепал савраску по морде, отошёл в сторону, и выпустил вверх жёлтую ракету. Вздох облегчения, прокатившийся над обозом, вызвал добродушную усмешку. — Устал народ. Ничего, будет и на нашей улице праздник.

— Совершенно правильно, — согласился Беляков. — С раздачей пряников и прочих вкусностей государем императором. Никто не уйдёт обделённым.

Располагались основательно, будто собирались прожить здесь по меньшей мере целую неделю. Возы поставили в круг, на них часовых, а лейтенант Давыдов всё сокрушался об оставленных в Нижнем Новгороде ракетных установках. Не факт, что пригодятся, но как бы замечательно они смотрелись среди палаток! Беляков приказал с собой не брать… жалко, ведь душой прикипел.

Двухкотловая кухня давно манила запахами щей с бараниной (мороженные туши дешёвой ордынки везли с собой) и гороховой каши с луком, но повар в белом фартуке поверх тулупа отгонял нетерпеливых огромным половником:

— Куды прёшь, морда? Лошади непоены-некормлены, а ты пасть раззявил? Ой, простите Христа ради, ваше благородие, не признал!

— Пришибу, — пообещал Денис Давыдов.

— Дык распорядок Лександром Фёдорычем утверждён.