Карфаген атакует

– Началось, – выдохнул Леха и, вскочив на коня, погнал его в секретную бухту.

Там его уже поджидало огромное войско – скифы не пожалели солдат – почти тысяча всадников, которых Иллур своим приказом согнал сюда, повелев во всем подчиняться Лехе. Среди собравшихся оказалось много вождей и опытных воинов, отлично знавших, кто такой Ларин, и откуда он взялся. Им эта затея не нравилась, но приказы вождя не обсуждались. Строго говоря, Леха и сам тяготился положением начальника над такой массой людей. Не по его характеру это было. Он предпочел бы лично идти в атаку на коне и драться мечом под командой Иллура или, на худой конец, со своими тридцатью верными бойцами. Но, подписав его на эту операцию, Фарзой не оставил ему выбора.

Прискакав на место, Леха, не теряя времени, разбил свое войско на части, приказал спешиться и грузиться на корабли. На берегу образовалась немалая сутолока, когда скифы в нерешительности оставляли своих лошадей под присмотром слуг и рабов. Но вскоре бывшие всадники все же оказались на кораблях и превратились в пехотинцев, а флот вышел в море.

На большинстве кораблей уже имелись морские пехотинцы и артиллеристы, но для этой операции Леха за счет новобранцев удвоил число бойцов на кораблях второй линии атаки. В ударной же группе из пяти триер он разместил всего по семьдесят бойцов на каждом корабле. Их главной задачей было выиграть морской бой, то есть пробить брешь в обороне противника и прорваться к порту. Сюда подбирались команды, показавшие себя в прошлых маневрах лучше других. Возглавлял группу «Тамимасадас», облюбованный Лехой для собственного участия в бою.

Капитана флагмана звали Ичей. Это был рослый степняк, относившийся к своему делу с большой любовью. Он раньше плавал на торговых судах, но, узнав о постройке военного флота, сам попросился сюда капитаном.

Глядя на этого странного скифа, уже давно ощущавшего себя моряком, Леха подумал, что, глядишь, скоро и кочевников не останется, если все всадники пойдут служить во флот. Но для Скифии, похоже, наступили новые времена, настоятельно требовавшие новых людей. И, как ни странно, они появлялись, словно ниоткуда.

Следом, на расстоянии пятисот метров, шли еще пять триер, где размещалось уже по полторы сотни пехотинцев – основная ударная сила. И, наконец, третьим эшелоном, который мог, при благоприятном стечении обстоятельств, и не вступить в бой, служили пять бирем, несшие на каждом борту по восемьдесят человек. Эти корабли пока оставались в бухте до особого распоряжения. Ожидалось, что скоро сюда подойдут еще три сотни скифов, чтобы укомплектовать полупустые биремы на случай их использования. В Золотой бухте также оставили резерв из десятка кораблей и Гилисподиса под надежной охраной. Мастер свое дело сделал, но в будущем мог еще пригодиться.

Перед самым отплытием Леха собрал всех триерархов у себя на флагмане и кратко изложил диспозицию.

– Мы должны пробить дорогу в гавань, – сообщил он командирам первых пяти кораблей, – а остальные – когда увидят, что путь свободен – высадить всех солдат на берег. Или прийти на помощь, если понадобиться. Стрелять без команды, как только появиться враг.

Капитаны важно закивали, выражая согласие. Все они были опытными, богато одетыми воинами, облаченными в чешуйчатые панцири и всегда готовыми сразиться с врагом. Но их военный опыт, как и у большинства скифов, относился к сухопутным действиям.

– Старайтесь поразить греков из метательных машин, чтобы не дошло до тарана, – заботливо предупредил Леха, завершая собрание. – В таране они искуснее нас. Все, по коням!

Скифы воззрились на него со смесью надежды и удивления.

– То есть, отправляйтесь все на свои корабли, – разочаровал их Ларин. – Пусть великий бог моря Тамимасадас не оставит нас и поразит греков!

Издав боевой клич, бородатые капитаны заспешили к своим кораблям.

Спустя несколько часов плавания под парусами они прибыли на место. Херсонес приближался. Вот показались его стены, над которыми уже поднималось несколько столбов черного дыма, а в море им так и не встретилось ни одного корабля. Леха настороженно поднял взгляд на прибрежные скалы, где затаились его наблюдатели. И почти сразу в небо взметнулась белая стрела.

– Отлично! – улыбнулся морпех, пробормотав себе под нос по-русски, чтобы стоявший в трех шагах Ичей ничего не разобрал. – Значит, бог услышал мои молитвы, хотя его и нет вовсе.

Тотчас из гавани показался высокий и острый нос, увенчанный резной фигурой. Мощный таран рассекал волны надвое.

– Черт побери! – выругался Леха, глядя, как единственная, но оттого не менее грозная квинкерема греков выходит к ним навстречу. – Нас заметили. Приготовиться к бою.

Следом за самым большим кораблем флотилии Херсонеса в море устремились еще пять греческих триер.

– Ну, сейчас будет жарко! – предупредил Леха, наблюдая, как они выстраиваются в линию для атаки. – Без таранов не обойдется. Будем надеяться, что наша вторая линия поспеет вовремя. Снять паруса.

Все триеры скифов последовали примеру флагмана, быстро спустив паруса и уложив мачты на палубу. Перешли на гребной ход. Квинкерема, едва выйдя на линию огня, начала обстреливать приближавшиеся корабли скифов. Греки торопились, но стреляли точно, хотя перед ними было много целей. Не прошло и пяти минут, как ядра стали накрывать «Тамимасадас» и шедшую слева триеру. Раздались треск ломаемого дерева и предсмертные хрипы людей. Услышав очередной свист, Леха нагнулся, и за спиной морпеха тотчас упал скиф с развороченной грудью. Не помог и панцирь.

– Прими вправо! – приказал Леха триерарху, тут же продублировавшему его команду помощнику. – Обходи этот большой корабль. Нам надо прорваться в гавань! Но ответить ему тоже надо. А ну, артиллеристы, покажем, что умеем! Заряжай сразу зажигательные горшки!

К его удивлению, они попали в квинкерему с первого же выстрела. То ли оттого, что корабль был крупный, и его борт сильно возвышался над водой, то ли потому, что за установленной недавно катапультой стоял тот самый скиф, что участвовал с Иллуром и Лехой в первых маневрах. Похоже, слова вождя не прошли для него даром. И он выполнял свою работу с огоньком.

– Как тебя зовут? – спросил Леха, подобравшись к расчету, когда второй горшок разбился о борт квинкеремы, выплеснув горящую смесь. На ее борту начал заниматься пожар.

– Токсар, – ответил бородатый скиф, наблюдая, как его помощники подтаскивают новый горшок, пригибаясь, чтобы не угодить под бешеный обстрел греков. Ядра над головой так и свистели.

– Молодец, Токсар! – похвалил Леха. – Выживем, награжу. А пока бей греков, жги этот большой корабль!

Люди Токсара и соседний расчет сосредоточили свой огонь на квинкереме, снизившей интенсивность огня из-за возникшего пожара. Греки, метавшиеся по палубе в попытке его затушить, явно не ожидали встретить подготовленного противника. Но на борту квинкеремы все же находился опытный экипаж. Несмотря на пожар, многочисленные баллисты на ее борту продолжали вести огонь по другим кораблям скифов, с той стороны, где дым не мешал это делать. А гребцы продолжали исправно выполнять свою работу.

Леха разглядел, что шедшая рядом с ним триера скифов сильно повреждена. Капитан, кажется, убит. А рулевой совершил неверный маневр и подставил борт под таран квинкеремы. Греки не преминули этим воспользоваться. Полыхающее огнем массивное судно, сделав неожиданно быстрый поворот, врезалось в кормовую часть триеры, и все кто находился на ее палубе, полетели в воду. Греки не стали захватывать судно, а дали задний ход, предварительно просто сбросив на палубу поверженного судна скифов несколько горшков с зажигательной смесью. Триера загорелась и, завалившись на бок, стал набирать воду через огромную пробоину.

– Минус один, – резюмировал Леха и добавил, осмотревшись по сторонам. – А ну, Токсар, поддай им еще жару.

Уничтожив первого противника, квинкерема развернулась навстречу другой триере скифов, но та вовремя ушла в сторону и за счет быстрого хода сумела избежать столкновения, отделавшись незначительными пробоинами от попадания нескольких ядер. В ответ, пусть и один раз, но скифы поразили квинкерему зажигательным горшком. Перед тем, как «Тамимасадас» оставил головной корабль греков позади, Токсар с помощниками, слегка повернув катапульту назад, еще дважды успел метнуть из нее зажигательные снаряды. Прямиком в объятый пламенем корпус эллинского судна. Дым от бушевавшего пожара даже некоторое время накрывал «Тамимасадас».