НИКОЛАЙ НЕГОДНИК(СИ)

- И еще раз повторю, несчастные… вы продали души свои! Ибо только наущением врага рода человеческого могу объяснить ваше появление в этих краях. Скорблю! Да, я очень скорблю о потерянных для вечного блаженства душах. Кто-нибудь подскажет умному мне, как цвет ивропского рыцарства смог оказаться на побегушках у каких-то там кочевников? И горечь наполняет сердце… горечь за потомков героев, остановивших бесчисленные орды Атиллы и Мойдодыра! А сейчас, когда новая Орда стоит на пороге, благодать покинула вас, оскорбленная алчным блеском в глазах ваших и жаждой наживы, лезущей геморроем из тел ваших. Прислушайтесь к своим чувствам!

Рыцари прислушались. Да, эта самая жажда многим мешала спокойно сидеть в седле.

- И еще раз повторю для бестолковых - именно сатана наущает вас нехорошему. Ибо только таким способом он подготавливает человека к содомскому греху - сначала немочи телесные, а потом и ропот на Господа! Помните поучения преподобного Тимура Султановича?

Ответом - тишина. Пришлось цитировать самому:

Все суета сует, а, в общем,

Как сказал Екклезиаст:

"Тот, кто на Бога ропщет,

Тот, ребята, педераст!"

Виконт де Теофаль стоя на коленях, скосил глаза на графа де Суиза и на всякий случай отполз в сторону, стараясь не поворачиваться к нему спиной. В последнее время именно упомянутый граф часто роптал на провидение, забросившего его в эту глушь. А если учесть взгляды, бросаемые на великолепные прадедовские доспехи… Вдруг не на них, а… И только ангел открыл истинное, достаточно гнусное лицо негодяя, так долго притворявшегося надежным соратником. А на самом деле - противный!

Многие прославленные воины, прочувствовавшие всю глубину падения и разверзнувшуюся у ног адскую бездну, плакали навзрыд, сраженные красноречием посланца небес. И только опытный командир не оставлял некоторых сомнений:

- Позвольте, - робко возразил маркиз. - Наша миссия получила благословление…

- Сатаны! - перебил ангел и в гневе взмахнул мечом.

- Но Авиньонский Папа…

- Вздор, полный и архиглупый вздор! Неужели вас родной отец подговорил продать души дьяволу? Кстати, он что, общий? Вы все братья?

- Не-е-е…

- Так почему… Ах, вот это о чем. Тем более вздор и ересь, лишь подтверждающие сделку с нечистым. Копыто ему целовали?

Ди Мьянетта вспомнил церемонию лобызания туфли, странную ее форму, и утвердительно кивнул.

- А я про что говорю? И сколько посулили за отказ от вечного спасения?

- Серебром… по весу каждого.

- Вот оно! Вот оно - еще одно доказательство козней отца лжи. Иуда за предательство получил меньше, и это если учесть - КОГО он предал!

Тут уже железные нервы маркиза не выдержали груза открывшейся истины. И он зарыдал. Осознавая и ужасаясь.

- Плачьте громче, - подбадривал ангел, прохаживаясь среди коленопреклоненных рыцарей. Только слезы очистят ваши души от скверны и ненужных сомнений. И в знак глубочайшего раскаянья - посыпьте пеплом главу свою. Да разожгите наконец костер, дебилы!

Два брата-близнеца, Роберт и Огюст де Биле, с готовностью бросились собирать хворост, и уже через час процедура покаяния была почти закончена. Граф де Суиза первым вспомнил о своей фляге, к которой так и не прикоснулся с начала привала, и потянулся к ней. Виконт де Теофаль успел перехватить руку соратника на полпути к цели и взглядом указал на приближающегося ангела.

- Что, только что покаялся, и опять грешить? - во взгляде небесно голубых глаз ясно читалась укоризна.

- Я вот только…

- Никаких только! - Израил отнял пузатую флягу и принюхался к содержимому. - Мозельское?

- Рейнвейн.

Еще полчаса ушло на благословление бургундского, анжуйского, талийской граппы и прочих кагоров. И когда над головой захлопали крылья Змея Горыныча, никто не успел, да и не смог испугаться. Годзилка обрушился в овраг тяжелой тушей, переломав кусты, и начал с претензий:

- Все пьете?

- Нет, не все. Тебя вот дожидались. Чего так долго?

- Инженеры отвлекли. А чо?

- А ничо, командование принимай.

- Почему я?

- Мы же договаривались. Да мне и домой пора, обыскались, наверное. Всего-то на пять минут и вышел покурить в коридор. Так я пошел?

После теплого прощания ангел лучом взмыл в небо. Горыныч с небольшого разбега последовал за ним, но не стал подниматься высоко, а парил, нарезая плавные круги, направлял в сторону Алатыря едущий с песнями отряд.

Добровольцы, едрить их… фанатики, готовые зубами рвать врага, заслонившего врата в Царствие Небесное.

Глава 14

Жарко что-то сегодня, даже стрекота кузнечиков не слышно - умолкли и попрятались. А к полудню исчезли и жаворонки, обычно об эту пору вовсю перекатывающие в поднебесье серебряные колокольцы. До чего же дивно устроен мир - и божья птаха может не радоваться солнышку. Все пропали… Или просто боятся плавающего в выцветшей синеве Змея Горыныча? Это они зря - Годзилка маленьких не забижает. Конечно, попадется какая неосторожная пичуга в стремительном полете - сглотнет, не пережевывая, перышек не оставит. Но чтобы специально охотиться? Ни-ни… орлы мух не ловят. И ворон, хотя их как раз много.

А может, испугались жаворонки гулкого топота десятков тысяч копыт по пересохшей земле? Да, странный народ - птицы. Но смешной - Базека изредка плевал сверху в чернокрылых каркуш, почти всегда попадал, и искренне забавлялся попыткам жертв уйти из-под обстрела. И чо не нравится? Почти как дождик. А если попробовать…

- Хвост выдерну! - тут же пообещал Змей. Кажется, он все же обладал способностью к телепатии, хотя и тщательно скрывал это. - Секретный бомбардировщик сельхозавиации, блин… назгул недоделанный.

- Ачоа? - кот смутился и поспешил сменить тему. - Я вот про что, Горыныч… Вон там внизу, мелкие такие, ордынские разведчики?

- Угу.

- Многовато будет. Как думаешь, заставы долго продержатся?

- Ну, как сказать… Ты, кошак, в высшей математике волочешь?

- Разумеется, волоку. А это чо такое, кстати?

- Ты дурак?

- Ясен пень! - Базека в избытке чувств захлопал лапой по драконьей броне. - Нешто умный будет в небесах верхом на крылатой ящерице шастать? Умные дома на печи сидят. Хозяйскую сметану жрут да мурлыкают. Только я вот…

- Прибедняйся, ага.

- Да, и заплачу сейчас. О чем сказать-то хотел?

- Плюс сто пицот! - хмыкнул Годзилка.

- Ась?

- Так… о своем. Ладно, не забивай голову, лучше скажи - если заставы устоят, что маловероятно, конечно, барыги сильно обидятся?

- Не шибко, думаю. Чай не спецназ какой вперед пускают - наберут отребья, и алга!

- О чем и речь веду. А если этот сброд не только наших сторожей собьет, то и Алатырь захватит, то Глорхи-нойон окончательно уверится в правильности выбранного маршрута. Если уж такие слабаки на самом опасном направлении Татинец прикрывают, то что говорить об остальных!

- Не понял, - кот оскалился и вздыбил шерсть. - Это к чему? Ну-ка посмотри мне в глаза!

- Город сдавать нужно. И не ори! Не сразу и не без боя сдавать. Так… чтобы в самый в аккурат было.

- Предатель… - с тихим хлопком кот телепортировался куда-то, но тут же возник опять с обломком оглобли в лапах. Взревел воинственно и побежал по годзилкиной шее с твердым намереньем добраться до морды.

- Стой, дурак! - Змей завис в воздухе и повернул голову. - Ты неправильно понял. Какое еще предательство?

- Обыкновенное, колабо… коллабри… колибри… Тьфу! - Базека оставил попытки выговорить трудное слово. - Квислингуешь, падла? Мы грудями… хм, грудью встаем на защиту, а ты…

- Стой, - повторил Годзилка. - Давай приземлимся и спокойно поговорим.

Долго ли, коротко ли продолжался их разговор, об этом не узнал никто. И буйные луговые травы, кое-где вырванные громадными кусками, опаленные огнем, изрытые воронками, никому не рассказали. Наверное, постеснялись. А потом друзья разошлись - каждый в свою сторону. Горыныч полетел в Алатырь, медленно-медленно, стараясь меньше нагружать левое крыло. А Базека пешком похромал к ближайшей богатырской заставе, ругаясь вполголоса и выплевывая застрявшую между зубов стружку зеленой чешуи.