Черный князь

— Дай еще одну! — попросил Куган.

— Держи! — Норманн только развернул фантик, вынудив волхва оторвать правую руку от баранки.

Впереди обозначился пологий подъем, Норманн с пассажирского сиденья дотянулся левой ногой до педали газа, и машина весело выехала на пригорок. Через часок волхв немного освоился, к нему вернулась способность говорить, в качестве экзамена он достаточно уверенно преодолел неширокий брод. Норманн собрался было похвалить талантливого ученика, но тот неожиданно остановил машину и крикнул в открытое окно:

— Садитесь, люди добрые, до места довезу.

Некоторое время ничего не происходило, но вот раздвинулись ветки, и к машине осторожно подошла троица молодых парней с двумя девушками.

— Никак Куган? — словно не веря своим глазам, спросил один из парней.

— В проклятое место решился сходить! — восторженно воскликнула одна из девушек.

— Было дело! — самодовольно ответил волхв, но тут же спохватился и добавил: — Боязно было, да князь Андрей вызвался защитить. Вместе и пошли.

— Что там? Люди страшные или чудища неведомые? — с придыханием прошептала вторая девушка.

— Да нет, все как у нас. Воздух только поганый, кислый, словно на гнилом болоте. Люди в огромных домах живут и бегом мечутся туда-сюда, туда-сюда.

— Там и телегу чудную в трофей отбили? — с завистью спросил один из парней.

— Не то говоришь! — строго ответил волхв. — Мы семян особых купили, на мешок в урожай пятнадцать новых получишь. За таратайку честно заплачено, товара много, вдвоем нам не по силам тащить на горбу, вот и взяли в помощь.

Нежданные попутчики восторженно загалдели. Нашлись смельчаки рискнуть своими головами! Волхв с князем не только полезли в Гиблое место, но и с пользой вернулись обратно. Нельзя сказать, что крестьянам не нравились брюква с репой или капуста — неведомые коренья обещали сытую жизнь, а это самое главное.

Тронулись дальше, изредка подбирая попутчиков, в основном молодежь. Поглядывая на Кугана, Норманн вынужден был признать его преимущество в понимании человеческой психологии и дальновидный расчет с освоением шоферских навыков. Земля слухами полнится, звонкая новость быстро облетит окрестные земли. Через год ближайшие общины получат по мешку семенной картошки и кулечек тыквенных семечек, причем поставщиком окажется не какой-то там добрый и умный правитель, а всеми уважаемый волхв. И мордва низко поклонится за новые высокоурожайные агрокультуры. Слава Норманну не нужна, наоборот, Куган с легкостью решил головоломку с легализацией неведомых растений. И с грузовичком получилась просто красота, за рулем свой человек, в бак заливается спирт, двигатель охлаждается водой, а что и почему там вертится и тарахтит, уже не важно. Кстати, а не отдать ли шасси автобуса? Зачем волхву в лесной глухомани свой автопарк, это его личное дело, а предложить надо.

— Куган, не хочешь забрать другую машину, что в кустах стоит?

— Одному не управиться, а тебе будет не до забав, — неопределенно ответил волхв.

— Отправь парней с парой лошадей, впрягут и покатят, заодно и руль крутить научатся.

— Грамотку берестяную дай, Иосиф порой лютует хуже бешеного зверя.

Уже интересно! Нет, не Иосиф, а желание забрать вторую машину. Зачем она в лесной глухомани? Или у волхва на уме встречное вторжение в неведомые края? Норманн невольно засмеялся, представив себе ратный отряд на трассе Москва — Питер. Ведь пройдут! Никто не остановит, даже полиция, лишь потребуют убрать с глаз холодное оружие. Хотя… во главе угла вопрос времени и места, можно круто нарваться, в той же Америке сначала перестреляют, а затем начнут разбираться.

— Вот и приехали! — неожиданно заявил волхв.

Машина выехала на неширокую мощеную улицу. За заборами виднелись двухэтажные дома с мансардами. Первый этаж предназначался для скотины и хранения урожая, а выше жили хозяева. В зимний период хозяевам не было нужды выбегать на холод, из кухни сделали переход в хлев и амбар. И высокие заборы ставили не против врагов, а как защиту от метели, иначе дом занесет снегом по самую трубу. Снегоочистительных машин еще не изобрели, а махать полдня лопатой было по меньшей мере глупо, в хозяйстве и без этого забот полон рот.

— Выходи, — остановив машину, велел волхв, — посох поставь у Макоши, затем тебя определят на постой.

В первый момент Норманн оторопел: он ожидал увидеть потайной скит с землянкой или хибарой, а тут самая что ни на есть обычная деревня. Вместо капища прям в центре селения стояло три храма, а перед входом красовалась вырезанная из дерева статуя медведя. По бокам от мишки располагались еще две фигурки, справа мужчина с аккуратно подстриженной бородой, слева женщина с головой коровы. Макошь и ее дети, Род и Мара, родоначальники племени славов. Пока Норманн крутил головой, попутчики спрыгнули с кузова, уважительно поклонились, поблагодарили и как-то незаметно исчезли. На шум из калитки вышла женщина, с минуту ошарашенно таращилась на машину, затем отвесила волхву поясной поклон. Тотчас распахнулись ворота, и детвора с криками «папа вернулся» ринулась к машине. Прихватив Рунов кол, Норманн с потайной завистью смотрел на возню детворы, которая вмиг оккупировала кабину.

Вот она, статуя, а что делать дальше? Перед каждым идолом установлен стеллаж, а полочки заполнены узелками, горшочками, аккуратно сложенными отрезами полотна и прочими жертвоприношениями. Перед Родом виднелось оружие, а Мару задабривали куколками. Норманн решил не мудрить, развернул одеяло и поставил посох прямо перед Макошью. Комель вошел в специальное гнездо, а верхняя часть оказалась в медвежьих лапах. Интересная получилась аллегория! Со стороны казалось, что медведица прижимает к груди крошечного медвежонка. Лишь свечение от статического электричества портило общую картину, да красные искорки в глазах детеныша придавали ему воинственный вид. А так ничего, вполне приемлемая картина, даже в размер попал, хоть и случайно. Вроде бы сразу уходить нельзя, Норманн встал перед идолом на колени и на автомате чуть было не перекрестился. Никаких ведических молитв или песен он не знал, так и стоял с пустым звоном в голове. Уже поднимаясь, вспомнил о неудаче с порталом и неминуемой свадьбе с княжной Анастасией Романовной. Из груди вырвался непроизвольный крик:

— Помоги создать род Нормашовых! Даруй моим потомкам крепость духа и здравость рассудка!

Он развернулся и оказался нос к носу с крепеньким дедком.

— Как ты назвался? — переспросил тот, — Нормаш, [27] что ли?

— Тебе-то какое дело? — грубо ответил Норманн.

— Как какое? — растерялся старичок. — Я тоже Нормаш, мы с тобой одного рода-племени. Не соврал Кугану, сказавшись тутошним.

— С чего мне врать? Это удел слабых и трусливых! — И, успокоившись, повинился: — Извини за грубость, один я здесь, не могу найти дорогу домой, вот и срываюсь без меры.

— Жена родит родную кровь, среди детей и получишь радость души, — успокоил дедок и спросил: — Отчего твой Рунов кол словно в лунном сиянии?

— Ай! — недовольно махнул рукой Норманн. — Взял его в портал, а там полно статических зарядов! Вот и набрал электричества, уже более недели сияет.

Старичок положил руку Норманну на плечо, некоторое время любовался нечаянным сюжетом — медведицей с медвежонком, затем повел князя устраиваться на постой.

В четырнадцатом веке совсем иные обычаи: если добрые люди взяли на постой, то ни в коем случае нельзя за это платить. «Чем богаты, тем и рады», — сейчас эта поговорка имеет прямой смысл. Попытка предложить хозяевам свои продукты на общий стол неизбежно их обидела бы. Даже отдариваться было нельзя ни шелками, ни хлебами, если только по прошествии некоторого времени прислать уважительное поминание за душевную доброту, но без малейшего намека на былую хлеб-соль. Вместе с тем постоялец обязывался работать наравне с хозяевами, в любом доме еще одна пара рук лишней не считалась. Так случилось и с Норманном — князя подрядили на общественные работы в сельскую кузницу, где он принялся готовить плуги. Да-да, четырнадцатый век и плуг, а не коряга под названием «соха». Дороговизна железа никуда не делась, и основу плуга по-прежнему составляло дерево, но лемех и нож уже стояли именно там, где и должны были находиться. Для рацпредложений все же нашлось место, здесь не степь со сметающими плодородный слой ветрами, поэтому Норманн сразу увеличил отвал.