Аналогичный мир - 2 (СИ)

…Выйдя от Дэнниса, он направился на вокзал. И зашёл в бар просто промочить горло, не рассчитывая встретить кого-то из знакомых. Бар дорогой, высокого уровня, ковбою в такой нечего и соваться, но и он так одет, что в баре попроще не поймут, а то и возмутятся. Так что всё в соответствии и сочетается. И почти сразу увидел. В углу бара за столиком с газетой и чашкой кофе сидел профессор. Профессор читал и видеть его не мог, так что просто развернуться и выйти — не проблема, или выпить за стойкой, не привлекая внимания, но он взял свой стакан и пошёл к столику профессора.

— Добрый день, профессор.

Профессор поднял на него глаза и улыбнулся.

— Добрый день, рад вас видеть… мистер Трейси.

И приглашающий жест. Профессор сложил и небрежно элегантным жестом пристроил газету на краю столика. Он не готовился ни к этой встрече, ни к такому разговору, но и отказываться не имело смысла. А вступление о погоде и прочих пустяках — тоже.

— Я не выполнил обещания, профессор. Обещал поговорить с парнями и не смог, — профессор внимательно смотрел на него. — Мы опоздали, профессор. Приехали в Джексонвилль, когда всё уже кончилось, — он отхлебнул. — Эндрю убит. Эркин был арестован.

— Эндрю…?

— Да, — он кивнул и твёрдо посмотрел профессору в глаза, — лагерник.

— Это точно? — спокойно, только чуть замедленно спросил профессор.

— Что Эндрю убит? К сожалению, да. Мы проверили, как смогли.

— Обстоятельства его смерти вам известны? — так же медленно спросил профессор.

— Немного. Его убила самооборона, цветные называли её сворой. Забили и сожгли.

Профессор кивнул.

— Да, я слышал о таком. Значит, они были в Джексонвилле?

— Да, в самое пекло угодили, — он не отводил глаз. — Профессор, вашу просьбу мы не выполнили, но… но теперь я вас прошу.

— Пожалуйста. Если в моих силах.

— Вы, ваш Комитет, имеет какое-то отношение к лагерям беженцев, к уезжающим?

— Да, мы курируем процесс репатриации.

Он кивнул.

— Я так и думал. Там, в Атланте, есть такой лагерь.

— Да, Центральный.

Взгляд профессора выжидающе спокоен.

— Эркин в этом лагере, — он вздохнул. — Я не знаю, каким именем он назвался. Индеец со шрамом на щеке. Здесь его звали Эркин Мэроуз. Помогите ему, — и невесело улыбнулся. — Не деньгами, денег он не возьмёт, он гордый. Но у него была семья. Жена и дочь. Мы о них ничего толком не узнали. По одним сведениям — уехали из города, по другим — убиты. Помогите ему найти их.

Профессор кивнул.

— Хорошо. Служба розыска налажена уже вполне прилично. Думаю, мы сможем ему помочь.

— Спасибо, профессор, — он осушил свой стакан. — Вот и всё.

— Что ему передать от вас? — участливо спросил профессор.

Он заставил себя улыбнуться.

— Боюсь, что ссылка на меня испортит вашу репутацию, профессор. В его глазах.

И не смог не оценить: профессор ни о чём больше не спросил. Они обменялись, соблюдая ритуал, несколькими незначащими замечаниями о погоде. Профессор передал привет Джонатану и пожелал им удачи. Взаимно. И на этом они расстались…

…Фредди снова посмотрел в окно. А хорошо стали поезда ходить. Так, это он сделал. Распрощались с профессором вполне дружелюбно. Выдержка у старика неплохая. Видно было, как задело его известие о смерти Эндрю. Что ж, можно понять. Последний шанс узнать что-то о судьбе сына… И ни слова о том, что тогда, в имении, они не дали информации. А узнай профессор об Эндрю тогда, да, где-то в середине октября, так парень был бы жив. Профессор бы его из Джексонвилля выдернул, чувствуется в старике сила, и вот… тоже стечение обстоятельств. И ничего уже не исправишь. Кон не переигрывают. Отрезано.

Фредди откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. До Краунвилля он вздремнёт. А там… там до имения на такси. В таком костюме на попутках не ездят. И пешком не ходят. В ковбойском проще, конечно, но… не в Колумбии. Нужен офис. И квартира. И машина. Возможно, с шофёром. До Рождества… нет, не стоит спешить. А то начнём подбивать итоги и в таком минусе окажемся… а завязли крепко. Джонни от имения не откажется. Для него это больше, чем деньги.

Когда все дни одинаковы, любая мелочь кажется значимой. На обед не компот, а густая розовая жидкость, которую приходится не так пить, как есть ложкой. Чем не событие, над которым можно сутки, если не больше, ломать голову. Вместо трёх таблеток дали две, но других. Проглотил и лежи, прислушивайся к собственным ощущениям.

Рассел невесело усмехнулся. Растительная жизнь, существование. Снаружи частые дожди и холод, спальников на площадку теперь выпускают редко, глазу не на чём остановиться. А беседы с доктором входят в расписание. Необременительный, даже… да, даже приятный час. Доктор отлично слушает, и временами кажется, что соглашается, даже сочувствует. Сегодня тоже будет нечто новое. Но не сказать, чтобы очень приятное…

…Доктор улыбается.

— Я думаю, вам нужен курс витаминотерапии.

Показалось или нет, что глаза врача из сочувствующих стали на мгновение озорными?

— Вам виднее, доктор. Осмелюсь только заметить, что таблетками я и так напичкан, как погремушка.

— Ну, зачем же таблетки? Инъекции. Вы, — в голосе врача уже откровенная насмешка, — вы же не боитесь уколов?

Он смеётся, показывая, что понял шутку.

— Да, я уже вырос из детского возраста.

— Уколов боятся многие взрослые, — уже серьёзно говорит доктор.

Он пожимает плечами, и разговор переходит к другой теме…

…Интересно, какой подвох в этой… «витаминотерапии»? Уж очень хитрые были глаза у доктора. Что ж, поживём — увидим. Спешить некуда и незачем.

Жариков, услышав стук в дверь, поднял голову.

— Войдите.

И удовлетворённо улыбнулся, увидев входящих. Крис, Эд, Майкл.

Нестройный гул приветствий и вопросов.

— Здравствуйте… Вы нас звали?… Здравствуйте… Мы пришли… Здравствуйте…

— Здравствуйте, проходите, садитесь.

Они расселись перед его столом, привычно ловко и бесшумно расставив стулья. Все уже по-рабочему: в белых глухих халатах и шапочках.

— Вот зачем я вас попросил зайти. Вы знаете о тюремном отсеке?

Они быстро переглянулись и закивали. До сих пор они в этом отсеке не работали. И Майкл сразу сказал об этом.

— Слышали, Иван Дормидонтович. Но не работали.

— Знаю, — кивнул Жариков. — Но теперь… одному из находящихся там больному, подчёркиваю — больному Шерману прописан курс инъекций, витаминотерапия, — снова понимающие кивки, как-никак курсы уже окончены, до дипломов совсем ничего осталось. — Так вот, я хочу, чтобы инъекции ему делали вы.

Они молча и очень удивлённо смотрели на него.

— Только ему? — помедлив, спросил Майкл.

— Только ему назначен курс инъекций, — улыбнулся Жариков.

— А ещё? — спросил Эд. — Ведь есть ещё что-то. Ещё причина.

— Есть, — с удовольствием кивнул Жариков. — Этот Шерман, больной Шерман, до капитуляции Империи работал… его работа была связана с питомниками, — лица парней стали настороженными. — Причём именно с питомниками, где готовили спальников.

— Он что же, — медленно начал по-русски Крис и закончил по-английски тоном ругательства, — он врач?

— Нет, — ответил по-русски Жариков. — Он инженер.

— Один чёрт, — многообещающе буркнул Эд.

Жариков посмотрел ему в глаза, и Эд опустил голову.

— Ладно, — тряхнул головой Крис. — Это вы проверяете нас?

— Ну, что мы клятву Гиппократа помним, да? — улыбнулся Майкл.

— Вас мне проверять незачем. В вашей профессиональной честности, — Жариков подчеркнул голосом последние слова, — никто не сомневается. Нет. Не для этого. Он много видел спальников, знает, по его словам, как их делают. Я хочу, чтобы он увидел вас. Свободных людей. Будет вас о чём-то спрашивать, не злитесь, не обижайтесь, отвечайте вежливо и правдиво.

— Не поддавайтесь на провокации, — усмехнулся Эд.

— И это, — кивнул Жариков.

Парни снова переглянулись.