Е.И.В. Красная Гвардия (СИ)

— И вообще я человек нелюдимый, особенно по пятницам, — пробормотал Беляков, поймав в прицел переносицу идущего чуть сзади и справа старшего переговорщика.

Выстрел. Отдача мягко толкнула в плечо, а вдалеке плеснуло красным. Разглядывать некогда… оттянуть затвор… дымящаяся гильза падает в траву… зарядить…

— Бля, сегодня суббота! — Александр Фёдорович выругался и положил пулю точно в грудь ничего не сообразившему знаменосцу. — Хрен с вами, будем считать, что я гостей каждый день ненавижу.

Убегающего трубача министр свалил уже в спину, когда тот колотился в запертую калитку. Она открылась слишком поздно. Или вовремя, это как посмотреть — привратник остался лежать там же.

— Ну вот, кончились…

Беляков высказал столь неподдельное огорчение, что прибежавший на выстрелы Денис Давыдов. Судорожно глотая воздух пересохшим ртом, обеспокоенно спросил:

— Патроны кончились?

— Нет, парламентёры. Кстати, Денис Васильевич, я не слышал стука конских копыт, а добраться на своих двоих за столь короткое время… Признайтесь, лейтенант, вы умеете летать?

— Пешком, — смущённо буркнул Давыдов, и только потом до него дошёл смысл первой половины фразы. — Как, вы расстреляли парламентеров?

— Разбойников.

— Но вы говорите…

— Да бродили тут какие-то. Представляете, каковы наглецы… вышли с белой тряпкой, с трубой, будто и вправду на переговоры отправились.

— А если…

— Если что? Теперь давайте поговорим без шуток, лейтенант, — глаза Александра Фёдоровича зло вспыхнули, а в голосе появилась опасная нотка. — Даже если это были парламентёры, что с того? Реверансы перед ними делать и на менуэт пригласить? Мы воюем с врагами государя и Отечества, Денис Васильевич, поэтому ложные понятия о дворянской чести следовало бы оставить дома, поручив ключнице время от времени сдувать с них пыль.

— Но…

— И никаких но, господин лейтенант! Да, на самом деле дворянская честь существует. И не мне, вчерашнему купцу и почти что мужику сиволапому напоминать об этом. Но многие видят её только в рыцарском отношении к противнику на поле боя и щепетильности в карточных долгах, забывая главное.

— Что же?

Денис Васильевич слушал с открытым ртом, и был твёрдо уверен, что перед ним точно не бывший купец. А кто? Господи, так и до крамолы недолго додуматься! Сколько Белякову лет? В каком году государыня Екатерина Вторая в своём путешествии по Волге останавливалась в Подновье? В те поры, кстати, и Кулибина ей представили. А ещё говорят, будто Александр Фёдорович с Иваном Петровичем дальние родственники… Прижитый от Потёмкина бастард императрицы, оставленный на воспитание? Чёрт побери, это многое объясняет!

Министр не мог слышать бредовых (или всё же нет?) мыслей, теснящихся в голове лейтенанта, потому прямо ответил на заданный вопрос:

— Дворянская честь заключается лишь в честной службе, для которой сие сословие и существует. Всё остальное — производное от неё.

— А уметь держать слово, стало быть, не нужно?

— Отнюдь… Разве подлец или трус смогут служить честно?

— А убивать парламентёров?

— Тьфу ты! — Беляков с досадой стукнул кулаком по колену. — Ладно, объясню проще. Вот представьте, Денис Васильевич, что пришли они сюда, и убедились в нашей малочисленности. Их дальнейшие действия? Или ваши, при данной диспозиции?

— Я бы решительно атаковал.

— Правильно. А почему мы должны считать противника глупее себя? Так что любые переговоры с ними — суть изощрённый способ самоубийства, являющегося, как известно, большим грехом.

Лейтенант запутался окончательно, но решил поверить на слово немало пожившему и умудрённому опытом человеку. Тем более показался сержант Антипенков, а спорить со старшими в присутствии низших чинов не позволяет Устав.

Артиллерист молодец — вроде пошёл за лопатой, чтобы выкопать могилу разбойнику, а службу помнит. Это командир при звуках выстрелов бросил всё, а старый служака такого не допустит — хрипит от натуги, но крутит педали странной трёхколёсной конструкции, напоминающей ощетинившегося ежа. Только вместо иголок — ракеты. Половина помечена красным — это зажигательные, с синими полосками — осколочные, а в зарядном ящике, закреплённом под сиденьем водителя самобеглой коляски, ракеты полностью окрашены жёлтым. Эти самые страшные, способные взрываться в воздухе, разбрасывая множество свинцовых пуль. Нужно только покрутить кольцо, выставляя отметку с нанесённой цифирью, и обозначающей расстояние до цели в шагах, и… Кстати, а почему столь ужасающие по действию снаряды называют совсем несерьёзно — кулебяками?

Денис Давыдов не первый, кто задавался подобным вопросом — фельдмаршал Кутузов уже спрашивал о том у самого государя. Павел Петрович, пребывая тогда в добром расположении духа, ответил:

— Слушай, Миша, а как же их ещё именовать, не шрапнелью же?

— Почему бы нет?

— Да потому что английский майор Генри Шрапнэл был взят в плен близ Ораниенбаума. И сейчас по решению суда отбывает пожизненный срок на постройке телеграфной линии. И он совсем не имеет отношения к снаряду своего имени — Кулибин и Засядько всё сделали сами.

— Так уж и сами?

— Я только подсказал общий принцип.

— Подсказал, или предоставил готовый чертёж?

— Миша, не будь занудой, тебе это не идёт.

— Хорошо, не буду, — согласился фельдмаршал. — Но почему «кулебяки»? Могли в честь другого изобретателя назвать — «засадой», например.

— Он молод ещё! Вот сделает полноценную «Катюшу», тогда и подумаем. Пусть работает, нет предела совершенству!

Его Императорское Величество и Михаил Илларионович ещё не знали, что даже в таком виде установка получила собственное имя. На неискушённый взгляд лейтенанта Давыдова она являлась идеалом красоты и технической гармонии… так мила и прекрасна…. словом, часто вспоминаемая соседка по имению Катенька Апухтина немного проигрывала в сравнении. Денис Васильевич, ухаживая за машиной, сам не заметил, как проговорился, и теперь с его лёгкой руки ракетный станок ласково прозвали «Катюшей». Нижние чины с оглядкой и опаской, а Александр Фёдорович посмеивался откровенно, но с такой добротой, на которую обижаться не получалось.

— Прицел на два деления выше, сержант!

— Слушаюсь, ваше благородие! — Антипенков сух и сосредоточен. — Готово!

— Огонь! — как ни хотелось Денису Давыдову самому крутануть рукоятку машинки, зажигающей фитили ракет, но долг командира требовал осуществлять общее руководство.

— Сзади! — один из номеров расчёта выкрикнул привычное предупреждение. И в землю за установкой упёрлись огненные хвосты. — Пошли родимые!

Ракеты с воем вспороли воздух и, прочертив дугу, упали на огороженную забором усадьбу.

— Есть накрытие, господин лейтенант!

— Называй его благородие их благородием, сволочь! — сделал замечание сержант, и сам же, нарушив субординацию, заорал на Давыдова. — Заряжай кулебяками!

Подготовка к следующему залпу заняла менее минуты — это не ствольная артиллерия, где обязательно требуется пробанить орудие. Над разбойничьей крепостью вспухли дымные облачка разрывов, и разлетающиеся пули находили цели среди суетящихся после обстрела зажигательными ракетами людей.

— Твою жеж мать! — не удержался от восхищённого возгласа Денис. — Оно, конечно, нехорошо — радоваться гибели божьих тварей, но когда есть выбор между смертью врагов Отечества и своей собственной, любой приличный человек сделает правильный выбор. — Заряжай!

— Может быть, не будем торопиться. Денис Васильевич? — стоявший неподалёку министр Беляков многозначительно посмотрел на лейтенанта. — Давайте оставим уцелевшим хоть единый шанс.

— Шанс на что? — переспросил Давыдов.

— На новую жизнь, — Александр Фёдорович кашлянул, неизвестно почему смутился, и продолжил. — Мне, в своё время, такой шанс подвернулся.

— А многим ли дадим? — командир канонерки посмотрел на пылающую усадьбу и прислушался к треску ружей.