Диверсантка (СИ)

Прибыв на место, и внимательно ознакомившись с отчётами учёных, Шлезвиг уверился в своих предположениях: минерал усваивает любые виды излучений и воздействий, аккумулирует их энергию, но имеет при этом ещё и связь с тончайшими эманациями человеческих чувств и эмоций. Более того, высвобождение энергии возможно только при проявлении сильных чувств - любви или ненависти, творчества или страдания. То есть, дело упиралось в человеческий фактор - кристаллу нужен оператор.

Собрав группу, он доложил о своих выводах. Учёные угрюмо молчали, всё это казалось им совершенно ненаучным. Отчётливо попахивало метафизикой и махровым шаманизмом. Но и возразить никто не осмелился. Этому свихнувшемуся геологу вручил полномочия сам рейхсфюрер.

- С сегодняшнего дня ищем человека, способного контактировать с кристаллом, - заключил Шлезвиг. - Я не знаю, как он выглядит, и не могу точно сказать, где его искать. Но он должен быть. Начнём с лагеря.

- Быть может, открыть тут на время бордель? - осмелился пошутить один из учёных, уловив в рассуждениях Бруно слово «любовь».

- Я имел в виду не грубое физиологическое влечение, а любовь, как возвышенное чувство, - строго поправил Шлезвиг. - К сожалению, это неуправляемый процесс и для него нужно время. Также мы не имеем в своём распоряжении Вагнера или Глюка, чтобы эти великие композиторы могли рядом с камнем творить свои гениальные произведения. Но вот с ненавистью и страданием гораздо проще. Не так ли?

- Нужно спросить командира тренировочной группы, - подсказал геофизик. - Его ребята воевали, если кто и познал ненависть к врагу и ужас близкой смерти, так это они.

Позвали Стефана Кляйна.

- Унтештурмфюрер, вы знаете своих людей, - обратился к нему Бруно. - Они побывали под пулями, теряли товарищей, сами не раз смотрел смерти в лицо. Нам нужен человек... - Шлезвиг запнулся, соображая как бы точнее выразить мысль, - с глубокой душевной раной. Уж простите за высокопарность, но так оно и есть. Человек с больной душой. Вы понимаете, о чём я?

- Мои люди - закалённые в боях солдаты, - усмехнулся Кляйн. - Здесь нет места сантиментам, мы выполняем приказы. Но я понял, о чём вы. Что ж, пойдёмте, я познакомлю вас со всеми...

Два дня Шлезвиг и Кляйн встречались с бойцами отряда особого назначения. Для этого выделили отдельное помещение: в углу за ширмой расположили кристалл, в остальной, более просторной части Бруно вёл с матёрыми боевиками длинные беседы, пытаясь вывести их на эмоции ненависти, ярости или хотя бы страха. Вызвать высокий душевный подъём. Угрюмые боевики послушно отвечали на вопросы, выполняли упражнения, но часто просто не понимали, чего от них хотят. Всплеска сильных эмоций не было, и минерал молчал - ни одного отблеска, ни малейшего свечения. Не говоря уже об эффектах...

На третий день медиум, усталый и почти разуверившийся в успехе, выходил из испытательного барака на пару с Кляйном.

- Я ведь предупреждал вас, оберштурмфюрер, мои люди - солдаты, - будто оправдываясь, бубнил Кляйн. - Для них убивать - работа...

- Согласен, лейтенант, - досадливо морщился бывший геолог. - Но как, чёрт возьми, нам найти этого...

Тут взгляд его остановился на крохотной фигурке, бредущей в лагерь в выгоревшем, местами порванном камуфляже. Катрин возвращалась на полигон из трёхдневного рейда с полным курсом автономного выживания. Лица её почти не было видно из-за низко повязанной косынки, только глаза поблёскивали из-под полоски тёмной ткани.

Шлизвиг будто споткнулся:

- Кто это?

- Агент Годндукк, - ответил Кляйн. - Девочка лет восьми, может, чуть старше. Работает по индивидуальной программе, даже трудно представить, для каких операций её готовят. Странная девочка, внутри неё словно живёт демон. Зной, стужа, усталость - всё ей нипочём, а как посмотрит... Иногда мне кажется, этой малышке лет сто. Мы зовём её Волчонком.

- Она нужна мне, лейтенант, - одеревеневшими губами произнёс Бруно. Все самые сильные медиумы в Обществе ВРИЛ были женщинами, но не это главное - от девчонки шла упругая душная волна силы. В кончиках пальцев Шлезвига появилось характерное покалывание, верный признак мощной эманации. И было ещё что-то, чему и названия не находилось, но от чего захватывало дух, и мороз пробирал до костей, невзирая на летний зной.

- Она мне нужна... - прошептал Бруно Шлезвиг.

Глава 6

1938 год. Шварцвальд. Тор

Вот уже несколько дней Катрин чувствовала смутную тревогу. Третьи сутки она жила на полигоне: днём тренировалась, ночью устраивалась в развалинах, оборудовала потаённые лежбища. Питалась сухим пайком, воду набирала в ручьях, в общем, существовала полностью автономно. И всё это время будто звучал где-то внутри неясный зов, то ли звон струны на пределе слышимости, то ли непонятная маята, потребность вдруг сорваться с места и бежать незнамо куда...

Когда программа была выполнена, и она, с трудом передвигая ноги, плелась в лагерь, мечтая помыться, пожевать чего горячего и рухнуть, наконец, на койку в блиндаже, в глаза бросилась необычная картина. У отгороженного барака, где проводились, как она слышала, какие-то испытания, стоял растрепанный бородач в потёртой ветровке с нашитыми на петлицах знаками различия оберштурмфюрера СС. За ним топтался хмурый Стефан Кляйн. Бородач уставился на Катрин горящими глазами, и, казалось, вот-вот бросится навстречу - то ли с кулаками, то ли с объятиями.

Катрин не испугалась, напротив, в груди вдруг что-то трепыхнулось, застучало часто-часто, будто открылось вдруг второе сердце, правее и ниже настоящего. И сладко заныло под ложечкой. Ей следовало повернуть налево, к своей землянке, но она продолжала идти вперёд, приближаясь к странному бородачу. Дорогу заступил Кляйн:

- Агент Гондукк, оберштурмфюрер Шлезвиг просит пройти вас...

- Я знаю... - как во сне ответила Катрин и направилась к проходу в ограде.

Шлезвиг двинулся вслед за девочкой, - та шла словно завороженная, - но, не доходя испытательной комнаты, опередил её, ворвался первым и метнулся к кристаллу, сбивая на ходу ширму. В тот момент, когда Катрин ступила за порог, минерал осветился мягким фиолетовым свечением. Бруно, не в силах выговорить ни слова, лишь шумно вздохнул. Ведь он видел уже подобный свет, спутать его с чем-либо было невозможно!

- Что это? - спросила Катрин, будто освобождаясь от чар.

- Возможно, это твой новый друг, Волчонок, - расцвёл в улыбке Шлезвиг.

- Или меч Валькирии... - сумрачно добавил от дверей Кляйн.

Для отдыха после рейда на полигоне ей дали сутки. Потом Бруно полностью забрал агента Гондукк в своё распоряжение. Он заводил Катрин в комнату, сажал рядом с кристаллом и по отработанной методе пытался вызвать у девочки сильные эмоции. При появлении Катрин артефакт исправно наливался глубоким, мягким свечением, но не более того. Честно говоря, Шлезвиг представления не имел, как установить контакт между загадочным минералом и оператором. Появление света было несомненным шагом вперёд, но от артефакта требовалось совсем другое. Как минимум, вышибить кусок крыши в бараке. Но день проходил за днём, а ничего похожего не происходило.

Не шла из головы история с отрезанным пальцем плотника из Билефельда. Боль, кровь - это ли не страдание в чистом виде? И эмоции - ярче некуда! Но как воспроизвести подобную ситуацию? Отрезать кусочек плоти - у кого? Можно, конечно, выписать заключённых из концлагеря, но для этого должно быть серьёзное обоснование. По человеческому материалу ведётся специальная отчётность, если нужно для дела - пожалуйста, а под туманные предположения и догадки могут и не дать. Необходим был эксперимент, и Бруно придумал, как его провести. Метод предполагался не самый гуманный, но это не слишком заботило пытливого исследователя.

Шёл очередной сеанс. Катрин сидела подле кристалла, пытаясь сосредоточиться. Шлезвиг стоял рядом, привычно увещевая: