НИКОЛАЙ НЕГОДНИК(СИ)

- Вот только давайте обойдемся без религиозных диспутов, - поморщился Николай, тяжело поднимаясь на ноги. - Кота никто не видел?

- Тута я, - из-за годзилкиной лапы показалась довольная кошачья морда. - Звал? А пожрать нет ничего?

Повисло неопределенное молчание. Благостное выражение с Базекиной физиономии медленно сползло, и он обвел всех грустным взглядом:

- Вы чего, действительно с собой съестного не прихватили?

Волхв только руками развел. Народ бежал сюда из города, привлеченный лесным пожаром, устроенным Годзилкой, и никому в голову не пришла мысль о еде. А уж потом, когда обнаружили такую шикарную потеху, то и вовсе одна мысль осталась - успеть бы кого приложить.

- Слушай, а может, среди трофеев поискать?

- Ты еще мышей предложи наловить, - обиделся кот, но пошел осматривать сваленную в кучу добычу. Через какое-то время послышался его довольный голос: - Нашел!

- Тащи сюда, поделишься, - предложил Николай.

- Не подниму. Я рыцаря живого нашел. Его прямо в железе сюда бросили.

- Вкусный? - сразу оживился Змей. - Отдай мне.

И тут же охнул от весьма ощутимого удара кадилом в глаз.

- Это что за людоядение, а? Нехрен, прости меня, Господи! Пленного есть не полагается. Его нужно сперва допросить, а уж потом…

- Съесть! - предположил Годзилка, за что получил во второй глаз.

- Не перебивай пастыря, глупый коркордил! Говорил же - никакого людоедства. Поспрошаем хорошенько и…

- Чо, отпустим?

- Повесим! - строго отрезал отец Мефодий. - Али утопим. Водяной давеча жаловался - в праздник и разговеться нечем.

- А я?

- Накось, выкуси!

- Я ить выкушу, - пригрозил Змей.

- Тьфу на тебя, рептилия. Надо было в бою жрать, а сейчас - грех.

Годзилка не стал больше спорить и ушел помогать коту. А волхв пристал к князю с требованиями немедленного и тщательного медицинского осмотра.

- Отстать, - сопротивлялся Николай, - меня Горыныч посмотрит. Если нужно, то и подправит. Он этот, как его, экстрасенс.

- И клятву Гиппократа давал? - удивился Серега.

- Наверное, а что?

- Вот! А я не давал, поэтому мне можно и нужно верить. Снимай кольчугу.

Пришлось подчиниться. Все же по "Воинскому артикулу", замещающему в Татинце конституцию, уголовный кодекс и все Уставы одновременно, княжеское здоровье отнесено к государственному достоянию. Коля с усилием стянул кольчугу вместе с промокшим поддоспешником и зябко поежился от легкого ветерка.

- Ага, - сам себе сказал волхв, разглядывая большой, во все пузо, синяк. - Жить будешь.

- Это все, одеваться можно?

- Погоди… Тут не болит? А тут? И вот здесь?

- Отстань, а? Чего ты меня лапаешь? Я всем организмом одновременно болю, понял? Везде больно.

- Лечить надо.

- Вот еще… Само пройдет.

- Не спорь. Лучше всего народные средства подойдут, - Серега достал из-за пазухи плоскую серебряную фляжку и взболтнул ее около уха. На лице появилась довольная улыбка. - Будешь? На сорока травах настояно.

- Давай, - Николай отвернул крышку и сделал пару глотков. Действительно полегчало.

- Все пьете? - послышался за спиной строгий голос кота. - Один я тружусь как проклятый, в холоде и голоде… Куда пленного девать?

Коля пожал плечами.

- Можешь сюда притащить.

- Неси! - крикнул Базека в сторону возвышающегося над кучей трофеев Годзилки. - Только не помни окончательно.

- А чо ему будет, он железный, - Змей не стал утруждаться и просто волочил рыцаря за ногу, стараясь провезти лицом по всем встреченным муравейникам. - Забирайте.

- Мужик, ты живой? - Николай подошел и попинал в помятую дубиной кирасу, а не получив ответа, нагнулся. - Дай хоть на рожу глянуть.

Забрало удалось открыть с большим трудом.

- Говорить можешь? Гитлер капут, ферштеейн?

Вместо ответа рыцарь молча ударил Шмелева трехгранным стилетом, выскочившим на пружине из латной перчатки.

- Ах, ты… как я теперь… - и, не договорив, князь упал.

Из записок Николая Шмелева.

"Честно скажу - умирать мне не понравилось. Не то чтобы больно, а неприятно. И последней мыслью было не что-то возвышенное, как полагается при героической гибели, а сожаление, что так и не успел пообедать. И еще обида на дырку в животе. Как бы я с таким видом на пиру перед гостями показался? Стыд, да и только. Тем более к вечеру обещалось быть Славельское посольство с чрезвычайными полномочиями, а тут кинжал в брюхе. Нехорошо, урон престижу княжества перед послами. Они-то сами блюдут, да. Предпочтут сесть на кол (это нормально в здешнем обществе), чем кушать на официальном приеме деревянными ложками. Страшная и странная штука - политика.

Но это я отвлекся. А собирался объяснить, как же живой остался после того, как умер. То есть не умер, а убили меня. Нет, сначала убили, и только потом умер. Тьфу, сам запутался. Впрочем, это не столь важно.

Получив предательский удар, пробивший печень, я сразу, минуя промежуточные стадии в виде светящихся труб, оказался в скромном офисе, где за старомодным столом с зеленым сукном и малахитовым чернильным прибором сидел грустный дядька средних лет неопределенной национальности. Белых одежд на нем не было, и, вопреки расхожему мнению, чесноком не пахло. Напротив, благоухало благородным "Фаренгейтом", и только слегка потертый светлый костюм от фабрики "Восход" немного выбивался из общего стиля. Постараюсь дословно воспроизвести все разговоры на том свете, благо на память больше не жалуюсь.

- Слушаю вас внимательно, молодой человек.

- Нет, это я вас слушаю, - отвечаю как можно вежливее.

- Ах, да, новенький… Что же отчетность портите, юноша?

Юноша? Сомнительный комплимент. Он что, слепой?

- Простите, какую отчетность?

- Да вот эту, - чиновник похлопал ладонью по лежащему на столе пухлому фолианту. - Здесь все точно записано. Вы в каком году изволили родиться?

- Э-э-э…

- Вот именно! А почему тогда умираете на восемь с лишним веков раньше предназначенного? Что за самоуправство? Так не положено.

Я почувствовал себя неуютно и стал оправдываться:

- Извините, случайно получилось. Дело в том, что меня только что зарезали.

- Это ваши проблемы, и знать про них ничего не хочу, - упорствовал дядька. - Будьте добры умереть, как полагается приличному человеку. Возвращайтесь обратно и не смейте морочить мне голову. Вы весь баланс за второе тысячелетие испоганите. А как душу на довольствие ставить? Где фонды? Об этом хоть подумали, прежде чем под нож соваться?

- И что теперь делать?

- Ну, я же сказал - отправляйтесь домой и ждите. Не беспокойтесь, в назначенный срок вызовут, - чиновник сбавил обороты и объяснял более терпеливо. - А еще лучше, подождите немного - свяжусь со специалистами из технического отдела. Пусть поставят блокировку. Ваше дело молодое, воюете постоянно, еще не хватало каждый раз туда-сюда мотаться. А так полежите чуток, и опять как огурчик. Устраивает?

- Как Дункан Маклауд?

Дядька помрачнел:

- Только спецам про него не ляпните. Опытный образец, сбежал несколько веков назад, до сих пор поймать не могут. Обидятся, ей-богу. А оно вам надо?

- Понял, буду молчать.

Тут же, буквально часа через два, действительно подошли два парня в белых халатах и увели за собой. От обоих явственно попахивало спиртом. Тот, что постарше, с лихо закрученными рыжими усами, заметил принюхивание и спросил напрямую:

- Ты как насчет…

- Всегда! - честно ответил я.

Разговор продолжился прямо в лаборатории, причем, насколько помню, чуточку затянулся. Ненадолго - на день или два. Все же кусок канифоли не самая лучшая закуска. Наконец собравшиеся с силами специалисты усадили меня в кресло и с ног до головы опутали проводами. Один из спецов, кажется, Израил, если не путаю, сел перед огромным пультом со множеством кнопок и клавиш, став похожим на пианиста в филармонии.