Наследники по прямой.Трилогия (СИ)

– О, нет, нет, – Брукс, кажется, испугался, что Гурьев передумает. – Что вы, Джейк, нет… Я просто верю… Господь не мог оставить её. Должен был появиться ктото. И вы… вы появились, Джейк. И я могу вам помочь. Конечно, могу. Видит Бог, я сделаю всё…

– А вдруг я всётаки не с той стороны, Оскар? – тихо проговорил Гурьев, разглядывая Брукса. – Вдруг я появился вовсе не затем, чтобы спасти её, а наоборот – окончательно погубить?

– Нет, – Брукс отшатнулся. – Нет. Тогда вы не осмелились бы обратиться ко мне. Невозможно погубить ангела, Джейк. Даже дьявол, – будь вы сам дьявол – не способен на это. Вы разве не верите, что Господь послал вас, Джейк?!

– Он сотворил наш мир и покинул его, – улыбнулся Гурьев, и Бруксу сделалось тошно от этой улыбки. – Быть может, ему наскучила эта игра. А возможно, он вовсе и не ожидал, что ему будет весело. Так или иначе, его здесь нет, а это всё равно, как если бы его не было вовсе. Всё, что происходит при нас и с нами на этой земле… Мы сами отвечаем за всё, дружище. Нет никого, на кого можно наставить указующий перст и провозгласить: вот он, виновный. Это всё мы, Оскар. И хорошее, которое с радостью и охотой приписываем себе. И плохое, от которого открещиваемся так яростно, как будто его и вправду не мы творим. Всё это – только мы сами, Оскар. И случится лишь то, что мы сделаем сами, чему мы позволим случиться. Или не сделаем. И не позволим. Вам страшно?

– Да.

– Это правильно. Мне тоже. Но всё обстоит именно так. Увы.

– Но…

– Только поэтому, Оскар. Негодяям – петля и пуля. Пока мы живы. До последнего вздоха. Справедливость и возмездие – здесь и сейчас. Потом – ничего не будет. Нет жизни после смерти, нет жизни второй или третьей. Нет ни рая, ни ада, ни бога, ни чёрта – вне нас, Оскар. Всё это внутри. Здесь, – Гурьев постучал себя пальцем по лбу.

– Всё равно. Для неё… Мне ничего не нужно, Джейк. Ничего, – совсем ничего. Только служить ей, если ей потребуется. До последнего вздоха. Я стану её верным псом, Джейк. Ни один фартинг не будет отнят у неё. Никогда больше. Клянусь здоровьем моих детей, Джейк.

– Спокойно, Оскар, – улыбнулся Гурьев. – Спокойно, дружище. Не торопитесь с ответом, подумайте.

– Мне незачем торопиться, Джейк. «Falcon Bank and Trust».

Фалкон, подумал Гурьев. Фалкон. Ну, конечно же. Пожалуй, эта мистика на ровном месте скоро начнёт злить меня не на шутку. Falco – полатыни значит «беркут»… Проклятье. Да что же это такое?!

– Джейк.

– Что?

– Убейте их, Джейк, – попросил Брукс. Эта просьба слетела с его губ так легко, как будто он просил Гурьева подать ему стакан воды. – Я сам не смогу. А вы, – вы сможете, я вижу. Пожалуйста, убейте их, Джейк.

Гурьев посмотрел на Брукса, чуть наклонив голову влево:

– Да, Оскар, – он улыбнулся и шевельнул пальцами, и Бруксу почудилось на какойто миг, что сквозь лицо сидящего перед ним… существа на него смотрит лицо самой Смерти. – С удовольствием, дорогой Оскар. На сей раз я сделаю это с удовольствием. А теперь – приступим. Сколько денег вам нужно?

– Что?

– Жалованье, Оскар.

– Я же сказал, Джейк, – вскинул голову Брукс. – Мне…

– Вам – да, – бесцеремонно перебил его Гурьев. – Но у вас есть семья и дети. Поэтому я положу в «Ройял Бэнк оф Скотланд» на имя вашей супруги сумму, проценты по которой будут составлять полтора ваших жалования там, где вы сейчас служите. Если у нас всё получится, вы будете иметь возможность тратить такую сумму на булавки еженедельно. А если нет – ваши девочки, по крайней мере, не будут нуждаться. Устраивает вас такой вариант?

– Господи, Джейк…

– Вот этого не надо, – поморщился Гурьев. – Я не благотворитель, Оскар. Вам придётся попотеть. И я не поручусь, что пот этот не будет кровавым. Одного я не понимаю, – проговорил он задумчиво, тихо выстукивая на столешнице пальцами замысловатую дробь. – Если всё так – почему бы им просто не уничтожить их? Ведь это – самое простое?

– Страх Божий, Джейк.

– Вы думаете? – усмехнулся Гурьев. – Неужели?

– Это ведь Он послал вас. Что бы вы там не думали и не говорили, Джейк! Он послал вас, чтобы защитить их. Кто же смеет сомневаться в Страхе Божьем?! И теперь, – о, теперь они узнают! Время пришло.

– Будет, будет, Оскар, – Гурьев поднялся. – Идёмте. Я отвезу вас домой. Вам нужно отдохнуть и набраться сил.

Была уже поздняя ночь, когда Брукс вышел из такси у крыльца своего домика. Гурьев уехал, а Брукс долго не мог успокоиться. Он не был пьян, но был возбуждён так, что едва держался на ногах. Чувствуя ватную слабость в мышцах, он опустился на ступеньку, поставил локти на колени, обхватив ладонями голову, и долго ещё сидел в такой позе.

Придя, наконец, домой, он, не отвечая на встревоженные вопросы жены, с испугом взиравшей на его расстёгнутые пиджак и жилетку и сбившийся на сторону галстук, прошёл сначала в детскую. Потрогав лобики детей, он вышел, рассеянно улыбнулся Молли и, попрежнему молча, вошёл в спальню.

Здесь он шагнул в угол и с размаху опустился на колени пред висевшим на стене распятием. Ты есть, подумал Брукс и улыбнулся, как ребёнок. Конечно, Господи, Ты есть. Ты послал его, ангела мщения. Послал его ко мне. Ты услышал мои мольбы, Господи. Ты просто проверял меня, испытывал мою веру, испытывал, насколько глубоки и искренни были мои молитвы, – все эти годы. Я выдержал, Господи. Я помогу ему, я сделаю всё, что он скажет. И они умрут, – все умрут. Здесь и сейчас. О, воистину, – безграничны доброта и милосердие Твои, Господи!

Лондон. Апрель 1934 г

Начался светский сезон. Рэйчел нервничала, – хотя Гурьев легко и быстро учился, а она сама старалась изо всех сил. В первый вечер, увидев, какими взглядами провожают Гурьева девицы и дамы, она и сама посмотрела на него другими глазами. Боже, подумала Рэйчел. А ведь я привыкла, что он рядом. Всё время рядом. Да почему же он не отходит от меня ни на шаг, чёрт побери?!

– Отойдите от меня, – чарующе улыбаясь, прошипела Рэйчел. – Я вас представила по меньшей мере двум дюжинам дам, умирающих от любопытства в надежде расспросить вас о стадах диких обезьян, скачущих с лианы на лиану в джунглях Амазонки. ^[154]Сделайте же вид, наконец!

– И не подумаю, – улыбнулся в ответ Гурьев. – Я пришёл сюда с вами, и проведу этот вечер с вами. Весь, от начала до конца. Леди Рэйчел.

– Это невыносимо. Немыслимо. Вы отпугиваете от меня всех кавалеров!

У тебя нет никаких кавалеров, Рэйчел, тоскливо подумал Гурьев. Эта толпа самодовольных уродов просто не в состоянии понять, что ты за сокровище. Ну да, они хотят тебя, – ещё бы. Я вижу их взгляды. Я читаю их лица. Я такое читаю на их лицах, Рэйчел! И что всё это значит, я раскопаю во что бы то ни стало. Вот как Бог свят. Если бы нашёлся хоть ктонибудь, достойный занять место рядом с тобой, Рэйчел. Настоящий мужчина, способный увидеть тебя, разглядеть тебя. Наплевать на условности. Наплевать на всё и нести тебя на руках. Всю жизнь. Я исчез бы в тот же день, Рэйчел. Вот веришь ты или нет.

– Пусть попробуют, – пожал плечами Гурьев, продолжая улыбаться. – Надо же им когданибудь понять, каково это – испугаться понастоящему. Без дураков.

– Для чего же мы сюда пришли, в таком случае?!

– Я вам объясню, – сжалился Гурьев. – Чтобы они все полопались от любопытства и начали рвать нас на части, в надежде заполучить в гости.

– Нас?!

– Нас, – кивнул Гурьев. – А что же вы думаете, – я стану наносить визиты в одиночестве? Разве мы так договаривались?

– О том, что вы станете вести себя так, будто мы помолвлены, мы тоже не договаривались, – рассвирепела Рэйчел. – Или я ошибаюсь?!

– А что, это так выглядит? – приподнял брови Гурьев.

– Именно так.

Гурьев взял её за локоть и, наклонившись к самому её уху, так близко, что вместе с его словами она услышала и почувствовала его дыхание, прошептал:

– А мне нравится.

Господи, подумала Рэйчел, замирая от ужаса. И мне нравится. Какой ужас! Немыслимо.