Истребители. Трилогия

Командование воспользовалось этим для переформирования и пополнения частей, подтягивания тылов, и разведки.

Так казалось со стороны. Через день после того как я прибыл на фронт, началось массированное наступление германских войск, и опять отступление и бои на сдерживание танковых групп. На нашем фронте их было две, одна сильно обескровленная и пополненная молодежью, другая тайно переброшенная из‑под Ленинграда.

Свой первый бой я вспоминаю с легкой улыбкой. Это сейчас, но тогда только зубами скрипел со злости.

Вылет был обычный. Истребительные части Второй Воздушной Армии были слегка потрепаны, но дело свое делали. Поэтому оба спецполка ставки. Наш, Первый Гвардейский Особого Назначения и шестой истребительный спецполк действовали как охотники, по своему прямому назначению. Таких полков насчитывалось уже восемь, и все они были раскиданы по всем фронтам, где один, а где два, как у нас. Трем первых из них было присвоено звание гвардейских.

Так вот, вылетели мы двумя парами. Я с новичком, недавно прибывшим из Центра в группе пополнения, и Степка Микоян со своим уже слетавшимся ведомым, пару их разбивать не хотелось так что, решил взять новичка, младшего лейтенанта Новикова.

Когда мы подходили к линии фронта, где начался прорыв немцев и наше отступление, заметил тут и там группы самолетов, большинство из них были немецкие бомбардировщики обеспечивающие прорыв. Хватало и наших. Я даже заметил шестерку «чаек» идущих на штурмовку. По крайней мере эрэсы под крыльями навевали мысли именно о штурмовке. Да и «чайки» в основном использовали как ночные бомбардировщики и ночники, даже сформировали из них несколько отдельных полков. Правда то, что один из них есть в нашей армии я не знал.

– Беркут, я Слепой, твое прикрытие, атакую бомберы, как понял?

– Понял, мое прикрытие, – был ответ Степки.

Степка пошел на встречу двум парам «мессеров» идущих на перерез, чтобы связать их боем, а я по пологой дуге на двенадцать Хейнкелей. Обычно я был в прикрытии, и связывал истребители противника боем, но не в данном случае. С еще не побывавшим в первом бою новичком, это было чревато.

Однако сделать что‑либо я просто не успел. Откуда‑то взялись две эскадрильи «лавочкиных» с красным коками обозначающих асов, и не только растерзали прикрытие, но и ссадили все бомбовозы.

– Это что за хрень такая еще? – только и выкрикнул я, когда за одним уцелевшим «мессером» погналась пара истребителей.

Второй вылет был такой же, третий. Только после этого я все понял, и поехал к командующему воздушной армии. Нужно что‑то решать, мне так даже повоевать не дадут. Разговор подтвердил приказ из Москвы, за меня командующий отвечал головой. Делать было нечего, генерала подставлять не хотелось, так что договорившись с командиром полка, решил действовать по‑своему. Было широко разрекламировано мое появление на этом участке фронта, а дальше мы действовали на живца. То, что у меня в охранении целый спецполк немцы узнали только после четвертой неудачи. Но за это время мы ссадили на землю семь десятков истребителей противника, и это только те кто специально охотился на меня, были еще и встреченные самолеты противника шедшие по своим заданиям.

Что уж говорить о потерях противника, если только на мой счет за два месяца боев записали восемнадцать официально сбитых. В начале осени, когда все атаки наземных войск были отбиты и мы заняли все прежние рубежи меня отозвали в Москву, с направлением на учебу в Академии Генштаба. Ее я закончил блестяще, но меня задержали еще на два месяца читать лекции о взаимодействии наземных войск с воздушными.

Все это происходило в моменты счастливой семейной жизни. О беременности я узнал еще на фронте, так что, несмотря на службу старался быть с женой почаще. Рождение сына, да и вообще семейная жизнь, неплохо повлияла на мой характер. Теперь я еще и отец. Мало того, Дениску я даже на руках держал. До сих пор помню, как шевелился у меня в руках легкий сверток и угуканье младенца. Ради такого стоило жить.

За это время я даже занялся прогресорством. Нет, насчет танков все рассказал и нарисовал все что знал, даже немецкие. Однако на фронтах новых танков не было. Я знал, что Т‑34‑85 уже делают, но вооружают ими пока резервную танковою армию, и пополняют бойцами выписавшихся из госпиталей. Насчет остальных не знаю, но выпуск самоходок поставлен на поток. Сам на фронте видел такие, их бойцы уже «сучками» прозвали.

Так что я занялся прогрессорством на истребительном фронте. Первым делом решил облетать машину Поликарпова. Истребитель мне понравился, тем более инструктора Центра, где я облетывал пташку, хвалили ее. Машина им тоже понравилась, ее уже все успели облетать. По моим советам Поликарпов ее немного усовершенствовал. Он выпустил четыре экспериментальных машины, из которых после облета я сформировал звено, посадив за штурвалы лучших выпускников Центра, и вылетел на фронт, благо долгожданное разрешение мне дали.

В том, что в одиночку встретился с четырьмя охотниками глубоко у нас в тылу, виноват я сам. Решил проверить парней, и велел им догнать меня. Сбросить их с хвоста сумел, даже оторвался и сбил со следа, а тут две пары охотников штурмуют нашу автоколонну. Атаковал, сходу сбил ведущего, потом завязался бой на малых высотах. Когда подоспели мои подопечные я уже вылезал из истребителя и смотрел на поломанную стойку шасси и дымящийся мотор. В общем, с помощью рации направил прикрытие на ближайший аэродром, там базировались бомбардировщики, а сам, пообщавшись с командиром спасенной колонны и офицером стоявшей рядом части, решил добираться до своих своим ходом. Так я и оказался в своем родном гвардейском полку.

– Сев? Спишь? – услышал я шепот Степки, и шелест травы под сапогами.

– Нет, думаю. Вспомнил своего однофамильца.

– Леху? Да, жаль парня.

– Зато жена ему досталась золотая.

Микоян опустился рядом и тоже привалившись на стог, пробормотал:

– Слышал, ты его в Центр устроил?

– Да, руки нет, но он может читать лекции о боевом применении истребителей в прикрытии бомбардировщиков. Благо опыта ему не занимать. Выбил ему комнату в общежитии, там сейчас Степанида. Помнишь тут связистку, которая подходила ко мне?

– Это над которой ты подшутил? Конечно помню.

– Женились. Ребенка ждут. Судя по срокам должен родиться в январе.

– Повезло. Живут, детей заводят…

– Это ты обо мне? – насмешливо хмыкнул я.

– А то, ты у нас один такой резвый.

– Э‑э‑э. А Фомин?

– Ну скажешь тоже, он просто бабник…

Так негромко беседуя мы смотрели на звезды.

– Как тут у вас вообще?

– Нормально, двигаемся вперед. Слышал, корпус Богатова уже к Могилеву подходит?

– Да ну?

– Ну да. Вчера еще передали, так что все, скоро Минск, а там и Брест.

– Хорошо.

– Это точно. Завтра вылет куда‑то к Бресту. Слышал?

– Не слышал… Подожди? Как это к Бресту? На «таирах» что ли?

– Ага. У них дальность ого‑го, короче, что‑то они там должны разбомбить. Идет звено Линькова. А это наши лучшие штурмовики, сам знаешь.

– Знаю, – рассеянно ответил я обдумывая сказанное, – а что штурмовать будут?

– Не знаю, мне механик тайком сказал. Машины к вылету готовят, из боевого расписания их сняли.

– Интересно. Нужно завтра узнать у Покрышкина куда он их отправляет. Ладно, пошли спать, утро вечера мудренее.

А утром я узнал, что вылет действительно будет, но не сегодня, а через три дня.

– Я точно не знаю цель вылета, там контрразведка работает. Летчиков они лично инструктируют.

– О как. Интересно. Ладно, что там с моей машиной?

– Доставили, Каплин уже посмотрел. Сказал, что до вечера восстановит. Твои у соседей задержались, там девичий полк базировался, ночники. К обеду у нас будут.

– Вот Казановы. Даже тут приключения нашли.

– Бедовые?

– Не то слово, я их именно по этим критериям и выбирал. В бою они не подведут.

Покрышкин не обманул, Каплин действительно восстановил машину к вечеру. Я ее даже облетать успел. Утром, после того как сдал знание местности штурману полка, вылетел на свое первый боевой вылет. В этот раз таких подстав с охраной не было, так что летели мы стандартной ловчей восьмеркой, в строю «пеленг». Заметив, как ведущий первой пары покачал крыльями, привлекая к себе внимании, посмотрел, куда он повернул. Радиомолчание уже можно было не хранить, фрицы нас заметили, поэтому я приказал: