Чемульпо-Владивосток [СИ, финальная редакция, том 1]

   Из книги воспоминаний о событиях русско-японской войны контр-адмирала К.М. Измайлова "Броненосцы идут на Восток". Изд. "Маяк", СПб, 1927.

   Известие о начале войны с Японией наш "Наварин" встретил в Либаве. В состоянии, совершенно не отвечающем боевому своему предназначению. Вся артиллерия броненосца, за исключением мелкокалиберной, была с корабля снята, отправлена в завод, а по поводу шестидюймовок ходил упорный слух о грядущей замене их на современные, системы Кане, с длиною ствола 45 калибров. В первых числах февраля, учитывая общее состояние дел, а так же то, что теперь в Кронштадте и Питере кинутся, конечно же, достраивать новые броненосцы и крейсера, и до нас руки, скорее всего, скоро не дойдут, Бруно Карлович разрешил мне съездить проведать прихварывающего брата.

   Каково же было мое удивление, когда буквально на второй день пребывания в Николаеве, меня нашла телеграмма с предписанием немедленно вернуться на броненосец. Простившись с родными и братом, с последним, как оказалось уже навсегда, я поспешил на вокзал, и уже вечером обосновался в вагоне курьерского поезда. Дорога была довольно утомительной, да и газетные известия, приходившие с Дальнего Востока радостными назвать было трудно. Мало того, что нападения японцев, похоже, никто не ждал, так еще и встретили, судя по всему во всеоружии нашей обычной бестолковщины: ведь это надо же было держать в Артуре эскадру на внешнем рейде без противоторпедных сетей, а в Чемульпо кроме канонерки, пригнать еще и крейсер 1-го ранга! Почему? Зачем? А как началось - кинулись минировать Талиеван. И со спешки ли, или просто по глупости, два корабля наши подорвались. По всему судя, на своих же минах... И вот, закономерный итог первых дней войны: два лучших броненосца едва не погибли, один крейсер подбит, два утоплены, а до кучи к ним минный транспорт и канонерка. Случайность скажете вы. А может быть печальная система? И далеко примеры искать было не надо.

   Оказавшиеся моими попутчиками инженеры-судостроители с Николаевского завода, откомандированные начальством в Кронштадт, как выяснилось, даже не были информированы, для чего их туда затребовали и как надолго. Мелочь, казалось бы, но нет - очередной штришок в общей нашей безалаберности. Всегда так: гром не грянет - не перекрестимся...

   А то, что и японцы лишились двух крейсеров, нужно целиком отнести на героизм экипажей наших "Варяга" и "Корейца", для которых славное дело у Чемульпо, увы, так же стало последним (в тот момент о том, что "Варяг" уцелел, мы еще не знали).

   Одолеваемый такими невеселыми мыслями почти четверо суток я провел в поездах, обдумывая смысл моего срочного вызова на корабль. Выйдя под мокрый снег с либавского вокзала я полагал, что сейчас все и разрешится, но... Железнодорожные мытарства мои окончились неожиданным конфузом, когда я, обшарив взглядом акваторию порта, на месте "Наварина" ничего кроме мелкого ледяного крошева в черной воде не увидел... Вскоре выяснилось, что в Питере, кажется, проснулись, и прочитали, наконец, нашу дефектную ведомость из восьмидесяти одного пункта. Пришел "Ермак", и буквально накануне моего прибытия увел "Наварина", да и не только его, в Кронштадт.

   Ледовая обстановка в заливе была относительно благоприятная, аварий в пути ни у ледокола, ни у броненосцев и крейсера, а с "Навариным" шли еще "Николай" и "Азов", не приключилось, но все одно по сухому пути я успел в столицу раньше, и встречал своих уже в Кронштадте. "Наварин" пришел под контр-адмиральским флагом: корабль наш был определен флагманом спешно формирующегося отдельного отряда кораблей и судов второй эскадры Тихого океана.

   Итак, все решено. Идем на войну.

   Наш броненосец сразу же по приходу буксирами поставили к стенке под 20-ти тонный кран. Мое недоумение по этому поводу Бруно Карлович воспринял со свойственным ему юмором, с улыбкой поинтересовавшись моим мнением за сколько дней можно снять всю броню батареи и бортовую нижнего каземата, если мастеровые будут работать круглосуточно... Однако отшутиться в ответ не получилось: когда до меня, наконец, дошло, что командир наш говорит абсолютно серьезно. Честно говоря, стало совсем не до смеха. Но я так и остался стоять какое то время с глупейшей улыбкой на физиономии, чем и вызвал веселый смех окружающих...

   Командовал отрядом наш бывший командир, контр-адмирал Беклемишев. На броненосце все были рады этому назначению. Из кают-компании две трети были с командующим старыми соплавателями. Командир наш, барон Фитингоф, так же знал его хорошо и всегда высоко отзывался о предшественнике. Однако сам темп работ, заданный под его непосредственным руководством на кораблях, причем взятый с места в карьер, поначалу удивил, затем утомил изрядно, но к середине марта мы все уже втянулись. Судя по всему, порядок в порту, да и вообще в нашем кораблестроении, начали-таки наводить. В Кронштадте мы часто видели вице-адмиралов Кузьмича и Бирилева, всеми силами старавшихся пробудить это в недавнем прошлом "полусонное царство". Причем, конечно, в русском ключе, с "давай-давай", "невозможно, а надо", с этими непременными атрибутами нашей штурмовщины. Были и несправедливости, и наказания не по делу, но, приходится признать, что за те три месяца, что корабли отряда готовились к походу, удалось сделать столько всего, что в иное время наша промышленность рожала бы года два.

   В первый же день мой в Кронштадте судьба свела меня с замечательным молодым человеком, которому она уготовала впоследствии честь стать создателем самых мощных наших быстроходных линкоров. Известный всем кораблестроитель и ученый, генерал-лейтенант Владимир Полиэвктович Костенко, был тогда лишь младшим помощником судостроителя, только что в ускоренном порядке закончившим Корабелку. Первое свое назначение получил он на постройку "Орла", но там его талант, похоже заметил адмирал Бирилев. И предложил ему за одну ночь (!) набросать эскизы ремонта и перевооружения броненосцев "Наварин" и "Николай I", исходя из того, что на все про все отпущено не больше полутора месяцев.

   И вот, то, что за ночь начертил этот талантливый юноша, лишь с минимальными правками МТК, было лично одобрено самим императором, и поручено автору осуществить "в металле"! Конечно, Бирилев его опекал и помогал по мере необходимости, но и сам он, несмотря на крайнюю молодость, весьма быстро наладил дело. Конечно, портовые скрипели, но "любимчик Бирилева" на эти подтишки внимания не обращал, а дела свои делал. Мы очень быстро сошлись, и его, как человека действительно незаурядного, кают-компания приняла как своего. Вскоре был принципиально решен вопрос о том, что он, скорее всего, пойдет с нами корабельным инженером.

   К сожалению, все задуманное сделать к жесткому сроку нашего ухода, было просто невозможно. Из того, что не удалось успеть, главным был главный калибр, простите за тавтологию. К сожалению, башенные орудия наши остались теми же 35-калиберными пушками, хотя и подремонтированными, с новыми замками, и обеспечивающими теперь стрельбу бездымным порохом. По снарядной части их тоже произошло изменение. Из 75-и снарядов на орудие нам теперь полагалось по штату 50 штук фугасов с взрывателем мгновенного действия, и всего по 25 бронебоев с усовершенствованной трубкой Бринка. Причем вместо последних, надлежало загрузить практические снаряды! Когда я впервые увидел ведомость назначенных к приему боеприпасов, то подумал, что приключилась глупость какая или ошибка! Наверное, чиновники перепутали типы снарядов... Однако все уверяли меня, что так все и есть. Дошел до адмирала. И только тут понял, что удивительный боекомплект этот - часть кем-то продуманного наперед плана нашего похода, о деталях которого до поры до времени многим знать не положено. В том числе и обитателям кают-компании.

   Но вот по средней артиллерии изменения происходили разительные. Наши старые пушки к нам не вернулись уже никогда... Когда корабль только пришел в Кронштадт, я был сражен наповал разгромом в батарее - команда мастеровых, под руководством инженера и делопроизводителя, которую привез "Ермак", всю ледовую дорогу демонтировала орудийные станки и готовила к снятию броню. Теперь же на месте старых пушек устанавливались новые шестидюймовки с длиной ствола в 45 калибров. Углы батареи были срублены и срезаны, и на их место краном предстояло водрузить четыре отдельных каземата, по конструкции аналогичных казематам крейсера "Олег". Причем они предварительно были целиком собраны на открытой площадке завода!

   Пришлось переделывать, естественно, и закрытия портов двух средних орудий на каждом борту, так как втянуть внутрь батареи эти пушки было уже нельзя. Между орудиями установили противоосколочные перегородки, снаружи защитив 35-миллиметровыми бронелистами. Но самым интересным было то, что на броненосце появились еще 4-е таких орудия! В батарею они, конечно, не влезли. Места для них определили выше, на крышах угловых казематов. Сами они были со щитом.

   Броня как казематов, так и прямая была из выделанной Ижорой для черноморского крейсера "Кагул", и закалена по методу Крупа. Поэтому, хоть и была она много тоньше прежней, сопротивляемость имела ту же. А вес, что на этом был выигран, как раз и пошел на усиление нашей артиллерии.

   Этот выигрыш в весе был тем более ощутим, если учесть, что с каждого борта были сняты по 10 плит нижнего каземата. Там вместо старых сталежелезных толщиной в 12 дюймов встали по 8 крупповских, вдвое более тонких, но даже превосходящих прежние по способности противостоять снарядам. Плиты эти были из задела для черноморских броненосцев - близнецов "Князя Потемкина". Из брони, прокатанной для этих же кораблей, были и 35-миллиметровые листы, которыми были прикрыты наши средние шестидюймовки, о чем я уже говорил, а так же добронированы оконечности корабля с тем, чтобы противостоять японским фугасам. Бронебойных снарядов среднего и главного калибров им, конечно, не выдержать.

   Все старые мелкие наши пушки с корабля были свезены, и противоминный калибр был представлен теперь лишь 16-ю 75-мм пушками, причем по две были поставлены на башнях, а так же четырьмя пулеметами. Вообще говоря, старичок наш теперь по числу стволов и калибру главной и средней артиллерии соответствовал новейшим броненосцам! Хотя, если быть справедливым, какой старичок, если в строй-то "Наварин" вступил только восемь лет назад. Просто попал корабль в момент инженерной революции на флоте. Вот и выяснилось, что всего через восемь лет на нем устарело решительно все! Но не вина его в том, не вина и тех, кто его проектировал и строил. Просто столь быстро шел прогресс в военном деле. И кто бы мог подумать тогда, пока мы лихорадочно готовились к японскому походу, что достраивающиеся по соседству красавцы типа "Бородина" уже через каких-то два-три года будут сами считаться безнадежно устаревшими!?

   Наша внушительных размеров грот-мачта с боевым марсом была ликвидирована, а вместо нее мы получили легкие фок и грот, вполне достаточные лишь для производства сигналов и растяжки телеграфных антенн. Уменьшился численный состав гребных судов, были изменены шлюпбалки, в частности пришлось расстаться нам и с "фирменным" украшением - "воротами", как прозвали наши кран-балки для спуска катеров и баркасов. Теперь же мы должны были принимать на спардек вместо хозяйства из десяти деревянных гребных судов и катеров всего 4-е стальных катера, которые еще только строились в Германии.

   Вообще по кораблю было сделано весьма много, чтобы убрать лишний вес и дерево. Но вся эта весовая экономия была с лихвой съедена усилением артиллерии, броневой наделкой на смотровую щель боевой рубки, ремонтом и надстройкой водонепроницаемых переборок, изменениями в водоотливной системе. Причем последние рабочие и мастера сошли с корабля не где-нибудь, а в Порт-Саиде, на четвертую неделю похода, а что-то из трюмного оборудования и телеграфную станцию мы вообще загрузили на борт только в Киле, ожидая входа в канал!

   Известно стало, что с нами идет "Корнилов". Его я увидел у стенки завода. На крейсер, так же лишившийся рангоутных мачт, готовились грузить новые шестидюймовки, причем, судя по всему крепостные. "Нахимов", так же записанный к нам, стоял в доке и чинил свою медную обшивку. Кипел аврал и на ожидающем своей очереди на докование "Азове".

   С учетом стоявшей задачи отправить отряд подкреплений на восток как можно скорее, высокое начальство других кораблей в него не включило. Многие, конечно, надеялись, что с нами выйдет и кто-нибудь из кораблей типа "Бородино". "Император Александр III" практически был уже готов, неоднократно выходил в море для стрельб и прочих учений, и мы наблюдали за перекраской его в боевой цвет. Но из-под шпица виднее... По-видимому, там не хотели связывать с тихоходными стариками новейшие броненосцы, а их, в свою очередь, собрать в единый, мощный кулак. Но одно дело понимать академическую правильность такого рассуждения, другое осознавать, что мы могли бы пойти в бой вместе с этим могучим кораблем...

   Не успевают подготовить для нашего отряда и "Сисоя Великого", который, судя по всему, двинется в поход вместе с "бородинцами", вслед за нами. Решение это неоднозначное, поскольку по скорости он новейшим кораблям наверняка будет уступать, что снизит общий ход отряда. Но верх берут соображения о сроках готовности к выходу, и ждать его мы точно не будем. Другое дело, что ГМШ, возможно, планирует наше соединение с этими броненосцами где-то в пути, перед театром боевых действий. Вот тогда мы представляли бы из себя довольно внушительную силу. Но до нашей кают-компании ничего точного на этот счет не доходило.

   Пара попыток забастовок среди мастеровых, вызванных антивоенной пропагандой подковерных политиканов, закончилась с личным приездом в Кронштадт Императора. После чего действительно имевшие место недоразумения с выплатой жалования и сверхурочных прекратились, а виновные в этом были наказаны. Как прекратились и забастовочные поползновения.

   Из замечательных событий того времени запомнился еще салют, данный флотом и фортами в честь блистательной победы "Варяга" и "Корейца" у Чемульпо, имевшей следствием своим захват "Варягом" у японцев двух броненосных крейсеров, получивших имена "Память Корейца" и "Витязь". Оказывается наш славный крейсер вовсе не погиб, как все мы до того считали, а пошел на перехват этих выстроенных в Италии судов и где-то по пути подкараулил. Воспользовавшись тем, что вели их наемные перегонные команды командир "Варяга" топить их не стал, а взял на абордаж! Конечно, это подвиг в стиле времен Петра Великого или Федора Ушакова. У нас подъем душевный на кораблях и в порту был необычайный. Казалось, что силы просто утроились!

   Вокруг наших "пожилых" судов день за днем кишел форменный муравейник. Достаточно сказать, что "Николай", как и мы, перешел на бездымный порох, башенные орудия его с новыми замками теоретически получили возможность стрелять в полтора раза чаще. Для своего промежуточного калибра - девятидюймовок - он тоже получил новые замки, позволившие повысить скорострельность, если верить его старарту лейтенанту Курошу, раза в два, а возможно даже поболее того. Среднюю артиллерию этого броненосца теперь составляли 11 вполне современных шестидюймовых орудий, из них десять французского производства, снятых с Либавской крепости. Причем пушки эти были с унитарным заряжанием.

   Пишу все это не в оправдание, но при таком объеме изменений только по артиллерийской части, ничего удивительного в том, что плановый срок выхода в море мы пропустили, нет. Первоначально адмирал гнал всех к 25-му апреля. Но, увы, это оказалось абсолютно нереальным, хотя заводские трудились двумя длинными сменами по одиннадцать часов, а иногда и больше того. У нас затягивались работы по котлам. Замки для пушек "Николая" подали только в третьей декаде апреля. Были свои проблемы и на "Азове".

   Крейсер этот, по молодости щегольской броненосный фрегат, лишился своих трех мачт с полным рангоутом и бушприта, равно как и двух старых 203-мм орудий. Сейчас его вооружение составляют 16 крепостных шестидюймовок Кане, причем две встали на спонсонах вместо старых его восьмидюймовок, погонная пушка была поднята на полубак и снабжена щитом, а в корме, после дополнительных подкреплений палубы появилась такая же ретирадная. На борт получается 9 стволов, что даже больше, чем у достраивающегося новейшего "Олега"! Мачты на "Азов" установлены легкие, две, практически точно такие же, как и у нас.

   Главной переделкой по корпусу на нем стало снятие броневых плит пояса в оконечностях, примерно на длину метров по 15-17. Вместо его старых толстых и тяжелых сталежелезных плит, на их место были поставлены новые, всего 3 дюйма толщиной, но закаленные по методу Круппа. Под них изготовили новую "ячеистую" подкладку, по весу не больше старой, но позволившую новым плитам встать по месту, составив с оставшимися плитами единый пояс. Оставшаяся же снаружи "впадина" была заделана заподлицо с наружным бортом листовым корабельным железом. Так было сделано потому, что старые плиты имели лекальную форму, чего сделать с новыми прокатными было невозможно. Конечно, новая броня не сможет теперь защитить крейсер от бронебойного снаряда и шестидюймовки, однако остановит даже более крупный фугас. Полученная весовая экономия позволила привести в порядок переборки и водоотливную систему, сделать описанные выше улучшения по артиллерийской части, отремонтировать котлы и установить весьма производительные котельные вентиляторы, без оглядки на изначальную построечную перегрузку корабля. По словам командира "Азова", а я оказался случайным свидетелем разговора его с бароном Фитингофом, крейсер сидел теперь в воде даже выше, чем до ремонта, и они вполне серьезно рассчитывают на скорость около 17 узлов.

   На "Корнилов" установили 10 45-калиберных шестидюймовок, в том числе погонную и ретирадную, вместо его 14-и старых; отремонтировали котлы, но главное - увеличили высоту и установили подкрепления водонепроницаемых переборок. Крейсер лишился своего бушприта и тяжелых рангоутных мачт фрегата, замененных на легкие фок и бизань. На "Нахимове" ограничились одной лишь заменой орудий среднего калибра, старые восьмидюймовки остались в неприкосновенности, получив только новые замки. Я слышал от Костенко про идею замены барбетных орудий этого крейсера на девятидюймовки с "Николая", по одной пушке вместо двух в каждую установку, с соответствующим увеличением еще и числа шестидюймовок, но от этого в итоге отказались. Как я понимаю, сроки поджали окончательно.