Успокой моё сердце (СИ)

Сглатываю, грустно глядя на свою тарелку. А затем отодвигаю её кончиком пальца. Не больше чем на миллиметр.

Такое поведение удивляет лишь тех, кто не знаком с методами обучения Маркуса. Я же знаю о нем больше всех. Могу браться за книгу…

- Спасибо…

- Не станешь есть, потому что я сказал? – недоверчиво спрашивает мужчина.

Думаю, ответ легко прочесть в моих глазах.

Каллен негромко чертыхается.

- Ешь! – приказывает он, кивая на остывающее блюдо. – Ешь и думай. Когда спрашиваешь, будь готова к отказу. Всегда.

Стоит заметить, совет дельный.

Если бы все решалось умом, а не памятью…

- Спасибо, - на этот раз говорю совершенно иным тоном. Воодушевленным, почти радостным.

Изголодавшийся организм наконец получит необходимую пищу.

Качнув головой, Эдвард возвращается к своему обеду.

Дальнейшая наша общая трапеза проходит в тишине.

Изредка ловлю на себе взгляды Каллена, но когда показываю, что замечаю их, мужчина резко отводит глаза.

Это выглядит странно и непонятно, но суп настолько вкусный, что те десять минут, что требуются, чтобы закончить с ним, вводят меня в состояние прострации.

Ничего не интересует.

Ничего не надо.

Я так замерзла, что стоит поскорее отогреться.

Мокрая одежда уже сменена, так что снаружи более-менее дела обстоят неплохо.

А вот внутри… внутри тоже все лучше с каждой ложкой.

Спустя ещё некоторое время в столовой вновь появляется Марлена.

Она приносит второе.

Рисовая каша с мясной поджаркой.

Сегодня явно мой день.

Приступаю к основному блюду, но неожиданно приходят не совсем приятные воспоминания.

О завтраке.

Там тоже была каша…

- Когда проснется Джером?

Вилка Эдварда громко звякает, врезаясь в поверхность тарелки.

Вздрагиваю от неприятного звука.

- Через четыре часа, - четко проговаривая каждое слово, сообщает он.

Всего на шесть часов? Странное снотворное.

- Ты мог бы показать мне забор не усыпляя его, - мысли вслух.

- Так безопаснее, - отрезает мужчина, заканчивая разговор на эту тему.

Он зол.

Из-за чего?

- Хорошо, - пытаюсь говорить примирительно. Надеюсь, получается.

Пора бы мне уже привыкнуть, что после откровений Каллена следуют часы, иногда даже дни отстраненности и злобы. Доверие крепнет, но медленно. Крайне медленно, совсем лениво.

Смириться с происходящим непросто. С каждым разом информация становится все ценнее, а желание понять её – сильнее. Ранее, как и все, я интересовалась лишь действиями людей. Слова, приказы, наказания, неприятные факты биографии… но почему же никто не задумывается о мотивах?

Мы так часто упускаем их из виду, что кажется, будто люди делают все без задней мысли. Захотел – ушел, захотел – пришел. Никаких условностей…

С Калленом мне удалось многое понять. Его вклад в это занимает львиную долю.

Пять минут относительного спокойствия заканчиваются.

Эдвард откладывает прибор, вынуждая меня сделать тоже самое почти синхронно с ним.

- Встань.

Хмурюсь.

Я ещё не закончила с едой…

- Эдвард?..

- Встань, - ледяным тоном приказывает мужчина. Как король кому-то из своих слуг. Жестко, четко, вполне ясно.

Нерешительно отодвигаю стул, выходя из-за стола.

Застываю перед ним, не имея ни малейшего понятия, что будет дальше.

- Отойди назад, - Эдвард встает следом.

Послушно отступаю на два шага.

Гляжу на направляющегося ко мне мужчину, но страха не чувствую. Я не знаю, как он будет себя вести и что делать, но определенно убеждена, что ничего страшного не случится.

Эдвард вызывает во мне противоречивые чувства. Среди них где-то затерялось доверие.

- Beauté, – произносит он, становясь рядом.

Малахиты скользят по моему лицу, постепенно переходя на шею. Не обделяют вниманием ни один локон.

Что значит?..

- La passion, – мужчина подается вперед, вынуждая меня отступить дальше.

В знакомых глазах разгорается пламя. Не могу понять, чему оно обязано. И слов так же понять не могу. Похоже на французский, но могу и ошибаться.

- L’impossibilité, – с чувством сказанное непонятное слово повисает в образовавшейся тишине. Малахиты пылают. Огонь в них заметен с расстояния в сто метров.

Розоватые губы – точь-в-точь Джерома – изгибаются, приподнимаясь так же, как в фильме про Дракулу. Разве что клыков у моего похитителя нет, а так образ вампира подошел бы ему.

- L’impossibilité… - тихонько рычит он. Бледные пальцы касаются моего плеча, следуя вниз.

Наблюдаю за ними, как за чем-то нереальным.

Проклёвывается сквозь толстую оболочку сознания какое-то непонятное ощущение. Неизведанное, неиспытанное, неузнанное.

- Casser! – внезапно громко и яростно восклицает Каллен. Подходит ещё ближе, но на этот раз отступать некуда.

Вжимаюсь спиной в одну из стен, изумленно глядя в горящие малахиты. В них отражаются все из человеческих чувств, что когда-либо мне удавалось видеть. У кого угодно.

Секундой позже Эдвард целует меня. Нависает сверху, почти полностью исключая любой другой цвет, кроме черной темноты. Его тело скрывает от глаз все окружение, все предметы комнаты.

Губы – ледяные, огрубелые, неистовые – набрасываются на мои. Не как в мелодрамах – нежно, ласково и робко. Нет.

Резко, остервенело, без шанса на отступление. Как в последний раз.

Я цепенею от неожиданности происходящего. Могла подумать на что угодно, но… не это. Нет.

Все тело становится тяжелым, неподъемным. Недвижные руки повисают по бокам.

Оттолкнуть?..

Не знаю.

Не получится.

Ответить?..

Мысли путаются, черт бы их побрал… не могу ничего сообразить. Не могу найти ответ даже на простейшую задачку, что уж говорить о таких сложных вопросах?

Каллен ничуть не помогает.

Наткнувшись на мое молчаливое согласие (если точнее – отсутствие недовольства), усиливает атаку и тем самым вынуждает запрокинуть голову.

Его язык пробирается мне в рот, наводя в голове ещё больший беспорядок, чем раньше, и вызывая у своего обладателя ускоренное, хриплое дыхание.

Мое не лучше.

Воздуха от рьяных порывов Эдварда постоянно не хватает.

- Сломать… - на чистом английском стонет мужчина, сильнее вдавливая меня в стенку. Его тело прижимается к моему. Он пробует ещё раз. Последний.

Все, что я могу, когда он отрывается от меня – рвано вздохнуть.

Малахиты по-прежнему объяты пламенем, но оно, достигшее своего пика, не может найти выхода.

Обыкновенный огонь в таких случаях перебрасывается на соседние здания.

Мой похититель же зажмуривается, ощутимо напрягаясь.

Сбитое горячее дыхание щекочет мою кожу.

Его ладони, нашедшие опору на стене возле моей шеи, резко отрываются от неё.

Шумно выдохнув, мужчина отступает назад. Шарахается, как от пламени.

Обводит взглядом помещение, не задерживаясь на мне. Его глаза вылавливают среди общей картины наши порции посреди стола.

- Доешь! – последнее, что я слышу, прежде чем Эдвард с нечеловеческой скоростью покидает столовую.

Отклик деревянных ступенек извещает о том, что направляется он наверх. К спальням…

Я не смогла бы остановить его, даже при желании.

Не успела бы.

Стою посреди зеленой комнаты, одна, тщетно пытаясь понять случившееся.

Понять то, что для понимания в принципе не предназначено.

Немного подрагивающие пальцы сами собой касаются опухших губ. Проводят по ним несколько раз, будто убеждаясь в их непосредственном существовании.

Не верю, нет.

Совсем.

Я чувствую, как дрожат ноги, и только это вынуждает вернуться на стул.

Медленными аккуратными шагами пересекаю те несколько метров, что заставил меня пройти мой похититель.

Незаметно для себя опускаюсь на жесткое сиденье, обвивая ладонями квадратную спинку.

Перед глазами неприятно рябят блики на полированной поверхности стола.

Пища не кажется аппетитной.