Успокой моё сердце (СИ)

Эти слова приводят меня в замешательство и одновременно добавляют ужаса к уже полученному страху.

Она? С чаем?

- Ирина?

- Ирина… – шипя, произносит Эдвард.

Он правда считает, что его бывшая и мертвая жена смогла как-то повлиять на события в мире живых людей?..

Господи…

- Эдвард, чай не остудила Марлена. Я не проверила…

Неужели это не очевидно?

- ИРИНА! – упрямо рявкает Каллен, и со всей силы, прежде чем я успеваю хоть что-то сделать, ударяет кулаком о камни. Снова.

Это и служит апогеем его тирады.

Рвано вздохнув, мужчина прижимает руку к груди, накрывая её сверху второй ладонью.

Его лицо перекашивает от боли.

С Ириной разбираться будем позже…

Стараясь убедить себя, что худшее позади, и теперь на лбу Эдварда не написано «взрывоопасно», подхожу к нему ближе.

Стрельнув колючим взглядом, мой похититель молча велит оставаться на месте.

Игнорирую приказ.

- Давай я посмотрю, - протягиваю руку к его.

Ничего не отвечая, мужчина качает головой.

- Эдвард, пожалуйста…

- Ты ничего не знаешь, - стискивая зубы, говорит он.

- Я знаю, что хочу помочь, - просительно гляжу на него, – покажи, пожалуйста.

Благо, теперь он не упирается. Видимо, решимость проиграла боли в этой схватке.

Осторожно обвиваю пальцами его пострадавшую руку, наблюдая за тем, как сочится из сбитых костяшек свежая кровь.

- Пошевелить можешь? – озабоченно глядя на бледную кожу, спрашиваю я.

Длинные пальцы нехотя вздрагивают.

Я облегченно выдыхаю.

- Значит, перелома нет, – отрываюсь от ладони Каллена, переводя глаза на его лицо. Внимательное ко мне, уже менее красное, чем раньше. Подрагивающие вены ещё не скрылись, но уже близки к этому. В малахитах ослабевает огонь, вызванный яростью. Даже дыхание – и то постепенно выравнивается.

Делаю контрольный вдох, прежде чем сказать желаемое.

- Мне очень жаль, что все так случилось, - припоминая куски его рассказа, говорю я, - и я очень рада, что ты можешь обеспечивать защиту Джерома и любить его так сильно одновременно. Будь уверен, для Джерома нет и не будет человека, способного сравниться с тобой по значимости. Его побег произошел по своду неприятных обстоятельств, но никак не потому, что ты плохой родитель. Я была не права, когда сказала, что он не заслужил такого отца.

- Папу, - слегка обиженным тоном исправляет Эдвард, хотя смотрит на меня с явными проблесками признательности.

- Папу, - улыбаюсь, осторожно поглаживая пальцами его пострадавшую руку. Не совсем понимаю, в чем разница, но если он так хочет, почему бы и нет?

Самое главное, что буря улеглась.

Мир восстановлен.

Теперь мне известно больше, чем раньше.

И эти знания помогут мне в самом недалеком будущем.

*

От третьего лица

Несмотря на то, что по прогнозу синоптиков была обещана хорошая, солнечная погода, небо Вольттеры затянуло тяжелыми тучами. Над древними стенами уже сверкали молнии, а дождь, пока ещё маленький, но уже начавшийся, грозился утопить мрачный город в своей пучине.

В зеркальном зале их было трое. Трое над всем миром.

Двое мужчин и одна прелестная блондинка, по личику которой никому бы не было понятно, что это очаровательное создание делает с людьми, перешедшими дорогу своим господам.

Неяркий свет ламп, замаскированных в темных камнях под факелы, подчеркивает древность стен и едва освещает зал.

Блики на каменном полу вздрагивают, когда один из собравшихся начинает говорить.

- У нас был веский повод встретиться, il mio caro (мои дорогие), – его голос тихий и мягкий - под стать окружающей атмосфере.

Блондинка напрягается, нервно вскинув затянутую в черный чулок ножку на другую. Её подобные собрания не привлекают, но слушать их она обязана. Иначе неминуемая кара пройдется и по ней самой - главной карательнице Италии.

- Терпение, tesoro (сокровище), – неодобрительно шепчет второй мужчина, укладывая свою полупрозрачную руку с синими руслами вен на колено девушки.

- Повод… - расстроенный тем, что на его слова не обращают внимание, повторяет первый. Его смоляные волосы чернеют от нарастающего внутри гнева, хотя бледное лицо не выдает ни единой эмоции, кроме величавого спокойствия. – Повод действительно важный…

- Проблемы с банком? – напряженно интересуется блондинка, делая вид, что не замечает чрезмерного внимания своего господина.

- И с ним тоже.

- Так какие же проблемы, Аро? – сладострастно улыбается второй мужчина, кивая на девушку, – наше сокровище все уладит. Какой банк?..

От тона, каким был задан этот вопрос, самый бесстрашный человечишка замер бы от ужаса.

Что-что, а решать возникающие «проблемы» у Вольтури-старшего выходило бесподобно. Для этой цели Джинна и была здесь. Ну… почти «только для этой».

- Не поможет, - со скорбным лицом вздыхает первый. Вычесанные пряди волос тускнеют. – Никто уже не поможет, Кай.

Кай, чьи волосы блестят сединой и перевязаны сиреневой лентой, щурится, подозрительно поглядывая на брата.

- Проблемы с поставкой?

Аро удрученно кивает.

- Наш persona ricca (богатый человек) больше не намерен платить. Он больше не в состоянии делать этого.

- Не в состоянии?! – пальцы седовласого до боли сжимают кожу блондинки. – Это мы ещё посмотрим!

- Сколько угодно, - примирительно соглашается обладатель смоляных прядей, – только, боюсь, в этот раз даже разговор по душам ничего не даст.

- У меня завалялось прекрасное средство, возвращающее людям трезвый ум…

Джинну передергивает при упоминании «Сhiave da posizione di testa» (ключ из стали) – когда-то подобная вещь была испробована на ней. За непослушание.

- Если не согласится – умрет! – вдохновлённый своей идеей, захваченный ею целиком – до кончиков кривых пальцев – восклицает Кай.

Аро смотрит на брата снисходительно, как на ребенка. Его темные глаза лукаво блестят. Дают седовласому выговориться, чтобы ошарашить новостью, которая с утра попала в мрачное обиталище семейства Вольтури из Чикаго.

- Уже…

Эффект внезапности удался.

- Что «уже»? – негромко переспрашивает Кай. Его лицо страшно вытягивается, руки до хруста костей сжимают девушку на стуле рядом.

- Уже умер, мой дорогой.

Тишина, повисающая в стеклянном зале, заставляет Джинну задрожать. Затишье перед бурей, не иначе.

- Умер? – беззвучно, одними бледными губами вопрошает второй господин.

Обладатель черных прядей кивает.

- Как?

- Очень просто, - Аро лукаво улыбается, – рядом с ним нашелся ещё один человек, пожелавший кусок от нашего пирога.

Кай так и кипит от гнева. Его обычно блеклые глаза, помутненные белой пеленой, наливаются кровью, сверкают в приглушенном свете комнаты.

Джинна придвигается ближе к краю своего стула, стремясь оказаться рядом с младшим сеньором Вольтури, дабы избежать всепоглощающей ярости старшего.

- Кто он? – четко проговаривая каждое слово, спрашивает мужчина. Желваки ходят под его туго натянутой на скулы кожей.

- Она, мой милый. Это она.

Взгляд Кая механически перебрасывается на блондинку. Притянув её к себе за руку, он крепко зажимает хорошенькое тело в ладонях.

- Уверен?

- Бесспорно, дорогой брат. Она – очаровательное создание. Умница, красавица, ещё и, судя по отзывам, великолепная соблазнительница.

Вольтури замирает. Останавливается, кажется, даже его дыхание. Ослабляется хватка костяных пальцев.

- Она… - шепчет он, катая это слово на языке. – И кто же она?

- Изабелла, - сеньор с черными прядями мечтательно закатывает глаза.

- Итальянка?

- Американка. Я ведь говорил, что эти люди хитрее нас.

Пропуская последнюю фразу брата мимо ушей, Кай сразу задает следующий вопрос.

- Как она его убила?

- Отравила.

- Сама?

- Разумеется нет. Но что в наше суровое время стоит подкупить повара, мой дорогой?