Tell me "I know" (СИ)

Трясу головой, укладывая в сознании свежую информацию. Этого я не знал… Ты обхватываешь мое лицо ладонями, пристально изучая:

– Знаешь, а он прав. Причем, если не ошибаюсь, изменятся они полностью меньше, чем через сутки. Последние дни рядом с тобой слишком много Стражей – и все Старше тебя. Значительно старше. Это всегда ускоряет изменения. – Угу…и окончательно уподобишься Джастису, когда он занимал тело Кристоффа, – Лет хмыкает. – В каком смысле? – Я упоминал, что…встречал лишь двоих с таким типом изменения… Первый – сам Лет. Ну а Справедливость… Он и был тем…вторым. Как раз у него…были такие глаза…светящиеся синим радужки…затянутые бельмом…

Твой голос едва слышен. Что-то мне подсказывает, что только сейчас ты начинаешь осознавать, что наши чувства родились не на пустом месте. Даже, можно сказать, они стали своего рода отражением прежних…словно история любит разыгрывать удачные комбинации не единожды. Впрочем, вероятно, так оно и есть.

– Так все же, почему мне не стоит одевать Рекрутский… – Ты УЖЕ Страж. В твоей крови УЖЕ Скверна. Еще не совсем такая, как у нас, потому мы на тебя реагируем иначе, не физическая, привнесенная Ритуалом Посвящения, а сотворенная магией, но, тем не менее, Порождения будут тебя чуять. Доспех Стража ослабит их…нюх. Можешь не рисковать – не рискуй. – Разумно. Хм-м…Летис…один вопрос. Ты ведь, как я понимаю, прошерстил библиотеки Тевинтера за эти годы… – Не могу сказать, что «прошерстил», но…в чем проблема? – Я знаю…слышал от…ладно, неважно…о ритуале воссоздания оболочки. – Джастис? – Да. – Хоук, не нужно… – Андерс, я дал ему клятву. МАГИЧЕСКУЮ клятву.

Ты сглатываешь. Конечно, ты не помнишь…

– Я встречал лишь упоминания, но не описание. Знаю лишь, что в ритуале должны участвовать те, кого в Тевинтере называют Жрецами Жизни, причем один из них должен быть высшим Некромантом или даже Некромагом…

Откидываю голову назад, заходясь в приступе чуть не истерического смеха. Тот Пламенеющий, за что? Почему все так складывается, одно к одному…?! К чему вы нас толкаете, о Боги?!

– Хоук… – ты делаешь движение, словно собираясь меня обнять, но я быстро отстраняюсь. Нет. Не касайся меня. Не сейчас. – Андерс, подожди… – Алистер опускается рядом со мной на колени и обхватывает мою голову ладонями, прижимаясь своим лбом к моему. Как ни странно – именно его прикосновение меня сдерживает. Почти. Магия, начавшая было метаться внутри тела, под касанием Храмовника приходит в состояние относительного спокойствия… – Ты ведь знаешь, кто это, не так ли?

Не теряй маску, глупое ты дитя! Не сейчас!

– Думата вам в душу, ДА! Я знаю. Я уже понял, что станет обрядом. Боги, как же это смешно! – хохот рвется из легких со всей мощью моего безумия. Вам не понять…

Мужчина с размаху дает мне пощечину. Что вполне логично, это меня окончательно успокаивает.

– Прости, Хайаль. – Все в порядке, брат. Раз уж мы начали такой разговор…может, пояснишь остальным? – Это так просто, Ал… И так сложно… – качаю головой, скользнув кончиками пальцев по его скуле. Сейчас мне наплевать, как это выглядит со стороны. – Жрецы Жизни – это Первые Аколиты Тота и Лукасана; Бога Пламени, что дарует Искру Жизни и ярость бойцам в битве, но и того, кто одаряет кровавым бешенством, и Бога Ночи, что ведает самым темным в наших душах, самым близким к Безумию. А ритуал этот – часть Бдения, основанного на Жертве Жизни. – Та-ак, Хоук, мне кажется, ты нам задолжал более полное объяснение. – Я… – смотрю на Варрика, пышущего любопытством, на тебя, впервые на моей памяти проявляющего ревность, на медленно закипающего от нее же Волчонка… – Я не знаю, как это правильно рассказать, так, чтобы вы поняли… – А ты попытайся. Просто начни. – Хорошо… Думаю, стоит поведать вам одну легенду. В те времена, когда Древние Боги еще рассекали небо Тедаса, когда на полмира раскинулась Древняя империя Тевинтер, Магистры служили Драконам. И службы эти были такими, как того желали Драконы. Кто-то из них просил воздавать ему почести проливаемой в честных поединках кровью, кто-то – воскурением благовоний и плодами земли, кто-то – танцами и песнями, произведениями искусства или же подвигами, кто-то требовал исцелять страждущих на его алтарях. Лишь один Бог, Лукасан, не требовал почитать его как-то особо, поскольку имперцы, так или иначе, воздавали ему почести еженощно, ибо Лукасан был Богом ночной темноты и жаркой страсти, что сплетает тела любовников на ложе. Долгие годы Лукасан упивался тем, что ему единственному поклоняются почти постоянно, тогда как другим Богам подобное перепадало далеко не всегда. Нет, он не был жаден или чрезмерно горд, но будучи богом страсти, в один из дней задался вопросом – почему сам он одинок. А задумавшись, решил найти свой источник утоления этой жажды. Приняв обличье смерного несколько лет бродил он по лесам и долам, по городам и весям в поисках того или той, что разделит с ним вечность – не как любимое существо – но как собственная страсть. И ему казалось, что он находил. Но снова и снова он ощущал лишь разочарование – ни один смертный мужчина или женщина, гном или гнома, ни один бессмертный эльф или эльфийка не могли вынести всей силы божественной страсти, к утру просто сходя с ума. И тогда Лукасан решил, что нужно искать себе возлюбленного среди других Богов. Высочайший из Богов, Думат, отверг его предложение – он был Богом Тишины и Размышлений и не терпел столь шумных и бессмысленных занятий. Зазикель, Дракон Хаоса, согласилась было, но она была непостоянной и изменяла свои решения по сотне раз на дню, а потому Лукасан смирился, что она не подходит ему, поскольку он желал заполучить в свои объятия кого-то надолго, а не на пару часов – для этого годились и смертные. Уртемиель Прекраснейший, покровитель искусств и красоты, был совсем не против, но после первой же ночи Лукасан понял, что не этого он желал. Ему не хватало чего-то, а чего, он никак не осознавал. Андорал, как и Думат, отказался сразу, не понимая стремлений Лукасана. Они всегда были союзниками, ибо Андорал, Дракон Цепей, помимо целительства покровительствовал браку и семейным узам – а они невозможны без страсти, без воздаяния Лукасану, но Бог не одобрял той свободы отношений и той беспечности, что проявлял Лукасан. И Дракон Ночи отступил. Юный Разикаль, Дракон тайны, лишь загадочно улыбнулся и сказал:

«Ищи, брат, но не здесь. Своего иногда нужно добиваться с боем»

И Лукасан, хмыкнув, отправился к последнему из Богов – Тоту, Повелителю Пламени и яростных Битв, покровителю Героев и Берсерков. Чего Лукасан не ожидал – так это отказа. Даже не просто отказа – бешенного отпора и сильнейшего удара тяжелым хвостом с пожеланием никогда больше к нему не соваться с такими предложениями. Но было в этом отказе что-то такое, что зацепило Бога. Он понял, чего ему не хватало с Уртемиелем – Огня. Той самой Страсти, Богом которой он был. И с того дня он начал свою осаду Тота. День за днем он донимал его – нет, не предложениями. Присутствием. Прикосновениями. Взглядами. И Тот не выдержал. Он был прямолинеен, как все воины, хотя и изворотлив, как положено настоящему полководцу, а потому он задал Лукасану вопрос:

«Зачем ты преследуешь меня? Я ведь ясно дал тебе понять, что не заинтересован в тебе»

«Но почему ты не хочешь даже попробовать? Вдруг тебе понравится?» – вопрошал Лукасан. И Тот с рыком ярости бросился на надоевшего ему сластолюбца. Лукасан увернулся…и начался их бой. Тот был силен, но Лукасан был невероятно ловок, Тот – напорист, а Лукасан ускользал, словно ветер. Долгие три дня длилась битва, но Тот понимал, что начинает уставать. И оттого стал сражаться еще яростнее. Но и Лукасан не сдавался – ведь от исхода этой битвы зависело то, будет ли ему принадлежать этот яростный боец или нет. Тот не учел одного – силы Лукасана пополнялись гораздо чаще, чем его собственные, ведь в процветающей мирной Империи люди оказывались в постели все же чаще, чем сражались. И на пятый день он стал ошибаться, пропускать удары. Еще спустя день Лукасан все же сумел повалить его на землю, и Тот сказал: