Tell me "I know" (СИ)

Раздается робкий стук в дверь.

– Мы кого-то ждем? Варрик придет через подвалы. – Тогда только Каллена. – Ах, да, конечно.

Именно он за дверью и оказывается.

– Я вовремя? – Да. На Тропы пойдешь в этом или переоденешь свой…легран? И вообще, на Тропы пойдешь? – Да. Я взял увольнительную. И да. Я бы не отказался от доспеха…поудобнее. – Хорошо… – Оо-о, Храмовник признает, что их доспех неудобен?! – ты прямо лучишься самодовольством. – Заткнись, маг. – КАЛЛЕН! – Прости Лет, просто этот…целитель…Я его с Ферелденского круга терпеть не могу. – Ну-ка повтори…

Перехватываю тебя на полпути, припечатывая глубоким поцелуем. Ох ты ж, горе ты мое… Ну почему ты такой…упрямый? Поцелуй из отвлекающего как-то незаметно переходит в нечто большее…

– Кхм-м.

Нехотя отрываюсь от тебя. Ты тяжело дышишь и невольно облизываешь губы. Мое тело…нет, не предает, конечно, но…Та-ак. Воздержание плохо сказывается на моей умственной деятельности. Как я мог забыть…

– Эм-м…Волчонок, ты не мог бы помочь мне в лаборатории?

Эльфик коротко кивает и идет следом за мной в подвал. Позвал бы и тебя, но я сейчас ни тебе, ни себе не доверяю. Фенрис тихонько хмыкает.

– Прости. – За что ты извиняешься, Хоук? – Оптом за все. В особенности за то, что хочу сделать.

Алтарь едва заметно мерцает в темноте. Подхожу к нему вплотную, кладя руки на камень.

– Фенрис…вон там стоит кубок…как только плита загорится, выплесни на нее все, что есть в нем. И что бы со мной ни происходило – не смей меня трогать.

Волчонок приметно морщится, но кубок в руки берет. Все. Можно начинать.

Подвал наполняют звуки древней Песни Пламени. Почти молитва, почти…что? Быть может, литания? Когда-то давно Песня Света была противовесом Семиголосью. Семь гимнов Драконам – семь молитв к каждому из богов.

Плач Тишины, Марш Хаоса, Песнь Пламени, Ария Цепей, Ода Красоты, Романс Ночи и Элегия Тайны.

Я знаю их все, но МОЙ Бог – лишь один.

В сознании начинают привычно мерно биться образы огромных багровых крыльев, исчерченных светящимися, словно лавовыми жилками… венец пышущих жаром рогов на голове… кривые черные когти, украшающие едва ли не рукообразные лапы… длинный гибкий хвост, увенчанный десятком ракаленных добела шипов…

И вот, наконец, приходит ответ. Из глубины души поднимается волна обжигающей мощи, стекает по рукам вниз, на камень…

Слышу тихий плеск, кожи касаются едва не кипящие брызги…

Распахиваю глаза. Знаю, сейчас они налились пламенем Бога – сияют дымно-алым, подсвечивая глазницы и очерчивая внутренним светом кости черепа, словно вместо разума у меня – бушующий огненный ад.

А потом начинается агония, когда это Пламя Бога возвращается ко мне, напитывая мою магию. Знаю, выглядит это страшно, Волчонок, но поверь, это почти не опасно. Не теперь. Первые лет двадцать, быть может…но не теперь. Ты едва сдерживаешься, чтобы не кинуться ко мне, глядя, как ломает в судорогах мое тело. Я же отстраненно наблюдаю со стороны. Я…мой дух…не может вернуться, пока магия не придет в норму. Сейчас – просто смотрю. Это даже…красиво в какой-то мере. Для тех, кто умеет ценить красоту агонии.

Почти все. Вены напоследок озаряет жар крови, расцвечивая кожу светящимися ручейками лавы, в подобие моему Богу…и все. Дух рывком возвращается в тело, и я открываю глаза.

– С-спасибо. Пойдем…только встать помоги, пожалуйста.

Волчонок рывком поднимает меня на ноги. По глазам вижу, что вопросов как волн в Недремлющем море… но задаешь ты только один:

– Зачем? – На Тропах сейчас властвует Зов Лукасана. Это поможет мне…держаться. Я…плохо переношу его силу. – С чего бы? – Волчонок, только не говори, что ты не знаешь. Тот и Лукасан были…воинствующими любовниками. Согласно догматам, по крайней мере. Это…сказывается на адептах и Посвященных. – Ты был… Да. Конечно, ты Посвященный. Я мог не сомневаться. – Да. Когда-то. Так…положено. Сражение – постель. Постель – сражение. Но это оставляет след. Мы, адепты Тота, очень сильно…поддаемся мощи Лукасана. Подчас теряя ясность рассудка. Если вдруг…на Тропах…такое произойдет…у вас будет два пути. Первый и самый простой – убить меня. – Хоук… – Не перебивай. Если я скачусь в безумие, ВАМ придется плакать кровавыми слезами. Потому что Лукасан вытаскивает из душ все самое низменное, самое темное. Я…слишком темен. Как бы я не пытался уйти от этого…оно будет со мной до конца моих дней. Я был…и есть, этого не изменишь…не просто Гред. Я Джар-Гред.

Втягиваешь воздух сквозь стиснутые зубы.

– Как же я не понял…Твой…Осцивас ведь Левая Длань…Он Глава Карающих… Один из Семи Высших… какой же я идиот…Ты не мог быть просто Гредом… – Именно. – А второй способ? – Вам придется затащить меня в Тень и взять силой. В Тени. Вдвоем. Одновременно. – Зачем? – Вы должны заставить меня подчиниться. И поверьте, это будет невероятно сложно. Фактически я буду подобен демону, которого нужно обуздать. В другой ситуации я бы сказал, что меня нужно сломать, а для этого подходит и боль…но я маловосприимчив к боли. Я скорее умру, чем сломаюсь из-за нее.

Прости. Я вижу страдание в глубине твоих глаз. Иногда нужно принять все так, как оно есть, мое сердце… Просто принять, загнав поглубже любые чувства. Только это спасает душу от болезненных разрывов. Знаю, что сейчас я похож на бесчувственного монстра. Пусть. Пусть ты лучше увидишь лед в моем взгляде – чем бездонный океан безумия.

Возвращаемся в зал. Тут уже не только наши новые товарищи, но и Варрик. Ловлю твой обеспокоенный взгляд и коротко улыбаюсь. Не нужно, чтобы ты что-то заподозрил. Не сейчас.

Летис перебирает свитки с рецептами зелий, которые у него есть. Хм-м…давненько я сам этим не занимался…Давненько? Вот же…

Потом эльф поворачивается к тебе, внимательно глядя на тебя. Ты что-то пишешь в небольшом дневнике. Насколько я помню, там ты всегда писал…Архидемоновы дети, ускользнуло. Что же ты там всегда пишешь? Ладно, потом узнаем.

– Андерс, до того, как мы отправимся на поиски Стражей… думаю, тебе стоит ответить мне на один вопрос, – Летис хмурится, дергая длинную прядь волос. – М-мм? Да-да, я слушаю… – отстраненно, мысли совсем о другом. – Это ты убил Ролана?

От неожиданности замолкают все, глядя на Летиса. А тот в упор смотрит на тебя, прожигая взглядом белесо-изумрудных глаз.

– Ролан…ты о том самом Ролане? Я думал, что он ушел в Стражи, Лет? – Каллен хмурится, переводя взгляд с тебя на Ала, потом на Летиса и на меня…и обратно.

А я, похоже, уже знаю ответ…как, вероятно, и все здесь.

Ты просто киваешь.

Летис встает со своего места…

И опускается на одно колено, ударяя кулаком в грудь.

Моргаю от неожиданности. Ты убил Стража…и Летис тебе за это благодарен? Что-то я ничегошеньки не понимаю. Спустя секунду жест Летиса повторяет и Алистер. У тебя медленно округляются глаза. Правда, похоже, не совсем по той же причине, что и у других…

– Не могу сказать, что я поддерживаю это действие…но и осуждать не могу, маг. – Так, Блонди, я, как самый наглый и бесцеремонный, от имени Бьянки задаю интересующий всех вопрос: Кто такой Ролан? – Храмовник. Бывший. И Страж. Тоже бывший. – Ага, а ныне – обед для червей, как я понимаю. – Ошибаешься. Червям там жрать было нечего. Жаль только, что остальные… – Да простит меня Создатель, они сами виноваты, что вступились за эту мразь. Ведь вступились же? – Алистер прищуривается, глядя на тебя. Ты снова киваешь. – А вопрос остался без ответа… – Он… – ты отводишь глаза и замолкаешь, не начав толком говорить. Да уж, видимо, не только у нас с Фенрисом юность была не сахар… Ловлю твой жест – ласково скользишь кончиками пальцев по серьге. Что-то связанное? – Он любил… ломать магов. Чаще всего самым простым способом – насилием, хотя иногда и иначе. По любому поводу. Плата за молчание о чем-то, что могло навредить кому-то; что-то, что он считал проступком, и что требовало… наказания… мало ли было причин. Найти повод он всегда мог, – Летис говорит отрешенно, равнодушно. – Я не знаю ни одного мага или магички в возрасте от…хм-м…сейчас им….около восемнадцати, как я думаю, до …хм-м…тридцати пяти, может, даже сорока, не…плативших ему. – От себя добавлю…не только маги попадали в зону его…слежения, – Каллен коротко косится на Алистера, задумчиво мнущего салфетку. – Лет… ты… – Брат, я же сказал, я НЕ ЗНАЮ НИ ОДНОГО мага или магички, не плативших ему. По моему, яснее некуда.