Особый луч света (СИ)

— Мы отлично сдружились, но у нас не было пищи, как и здесь. Я старался отдавать ей всё, что смогу добыть, и буквально сам голодал. Но она была просто кожа да кости. Ни она, ни ребёнок не получали всего необходимого. Я не знаю. У неё начались преждевременные роды, — он останавливается на секунду, глядя на Тома. Замечает его обгрызенные ногти.

Том берёт его за руку.

— Эй… не нужно договаривать, я понимаю.

Минуты тишины. Они не обмениваются взглядами, но сжимают руки друг друга. Их ладони почти ледяные, но этот жест немного греет хотя бы их сердца. В конце концов, становится слишком холодно, и они вновь надевают варежки, неловко улыбаясь друг другу.

— Хочешь рассказать про того парня? — Ненавязчиво интересуется Том, сжимая свои руки в замок.

— Он совершил самоубийство через месяц после того, как мы встретились, — будничным тоном отвечает Билл.

Оу. Том только надеется, что Билл не станет выстраивать эту стену между ним и собой, но уже замечает скатившуюся по его щеке слезинку.

— Может, хорошо, что я ничего не помню, — заключает Том. Вздыхает и притягивает Билла к себе, приобняв за плечи.

Билл кивает.

— Может… но, слушай. Я рассказываю тебе это по определённой причине, Том.

— Зачем?

— Затем, что ты обречён торчать тут со мной, чёрт тебя подери. И даже не думай о том, чтобы сдаться, договорились? Я не могу потерять ещё одного человека, и ты можешь выстоять. Ты должен.

Тому хочется заплакать. От счастья и грусти одновременно. Сейчас он узнал слишком многое, и всё, что он может сделать, это прошептать: «Ладно». И он спрашивает себя, какими же путями ему пытаться выкарабкаться.

— Расскажи о себе. В смысле, о тебе три года назад, — посмеивается Билл.

— О, так мы будем смеяться над моим таинственным повреждением мозга? Круто, — он, конечно, не всерьёз. Хихикает. — Хм-м-м… Все меня звали Том, я жил в пригороде Детройта. У меня была девушка, жил в квартире, учился в Мичиганском университете. Изучал там английскую филологию, но никогда не говорил с этим акцентом, как ты видишь. Что ещё?

— Что-нибудь о твоей семье, — говорит Билл. Не спрашивает.

Том глубоко вздыхает.

— Ну, отец был просто каким-то левым мужиком, которого я видел пару раз в год. Мама была медсестрой. Она одна меня вырастила. Она была немного странной, но, знаешь, хорошей женщиной, — он полностью замолкает на пару секунд. Переводит печальный взгляд на Билла. — Зачем ты заставляешь меня говорить о моей погибшей матери?

Билл изумлённо вздыхает, поперхнувшись воздухом.

— Нет, нет, нет. Нет. Я не пытаюсь расстроить тебя, Том. Лучше узнать это сейчас. Хотя, не думаю, что для тебя это так, — произносит Билл, стискивая Тома в объятиях. — Может быть, она в порядке. Я не знаю. Где бы она ни была, клянусь, что у неё все хорошо.

Том мотает головой и шмыгает носом.

— Я не готов.

И Билл отпускает его. Том может убиваться, как ему угодно.

— А твоя девушка? — Осторожно узнаёт Билл. Блядь. Она же, наверное, тоже погибла. Он морщится от собственной невнимательности.

Том только раздражённо фыркает и закрывает лицо ладонями.

— Думаешь, нам тут хоть когда-нибудь что-нибудь перепадёт? Я тут ни одной девушки не видел.

Билл закатывает глаза, в шутку отпихивая Тома, и перекатывается на спину.

— Они есть. Не знаю только, думает ли хоть одна из них о сексе. Я — нет. Но, думаю, у меня весьма неплохие шансы на это, если только захочу…

— Потому что ты такая горячая штучка? — Спрашивает Том с сарказмом. Вроде бы.

Билл толкает его в плечо.

— Потому что я гей.

Том потирает ушибленное место и смотрит на Билла с улыбкой. Он не удивлён; скорее, удивился бы другому положению вещей.

— Ха, круто, что ты, наконец, нашёл преимущество в том, чтобы быть геем. Ну, и я не такой уж натурал. Всякое может случиться.

— Би? — С преогромным любопытством спрашивает Билл.

Том мотает головой.

— Не знаю. Не совсем точное определение.

— Би-особенный? — Ухмыляется Билл, на что Том закатывает глаза.

— Человек с широкими взглядами.

— А, — краснеет Билл. — Ну, тогда тебе определённо повезёт однажды.

Он подмигивает с усмешкой, оборачиваясь к рюкзаку и копаясь в нём.

Том только спрашивает себя, действительно ли он услышал и увидел это, но, однако, это не отбивает у него желания. Желания?

Билл разбавляет тишину смехом. Он позволяет это себе только в особых случаях, как сейчас.

— Хочешь посмотреть кое-что? — Он дотягивается до рюкзака и достаёт оттуда свёрнутый листок, поворачивается и аккуратно передаёт Тому в руки.

Том разворачивает его — это фотография, уже немного выцветшая, но не старая. На ней два парня. Один со светлыми волосами, причёской, как у эмо, и в футболке недовольно глядит в объектив. Второй парень, напротив, широко улыбается. Тому сразу становится ясно, что это Билл, хотя он так редко видит его настолько довольным. Его волосы были почти до плеч и укорочены по бокам. Глаза выделяются из-за чёрных теней вокруг них. Цепи свисают с его длинной шеи до самой середины обтягивающей футболки. По телосложению он совсем как девчонка. Он никогда раньше не видел, чтобы андрогин выглядел настолько… убедительно? Тому хочется завалить его вопросами.

— Да ты ещё больший скелет, чем я был в этом возрасте. Хотя мышц-то у меня было побольше, — и вот то, что выдаёт его рот. Он смотрит на Билла, который только вскидывает вверх брови.

Том улыбается, словно извиняется.

— Дай угадаю… он был твоим парнем… и вы вместе были в какой-то группе.

Билл подтверждает кивком головы и широко улыбается.

— Бывшим парнем.

— То есть, вы расстались ещё до того, как…? — Том не знает даже, как это назвать. Конец? Конец света? Но они всё ещё здесь.

— Да. Мне нужно было уезжать.

— И всё же, скажи, откуда ты, — бормочет Том, всё ещё рассматривая фото.

— Филадельфия, — Билл надеется, что такого ответа достаточно.

— Ладно, дай подумать… фронтмен.

— Пойман с поличным, — с довольным видом отвечает Билл.

— Здорово… я на гитаре играю. Играл. Как думаешь, ты ещё можешь петь?

Билл качает головой, тихо посмеиваясь.

— Я пробовал не так давно. Холод убил мой голос. Возможно, безвозвратно. Так что держи руки в тепле, — с доброй улыбкой произносит Билл.

Том усмехается, кивая, и поворачивается к нему, отрывая взгляд от фотографии.

— Тебе не надоедало, когда люди называли тебя милашкой?

— Откуда ты знаешь, что кто-то меня звал милашкой? — Билл в шоке смотрит на него. Том только закатывает глаза, заставляя Билла покраснеть. — А, ладно. Надоедало мне только то, если люди вели себя так, как будто я вообще не парень. Я и по морде давал тем, кто меня выведет. Но только после того, как сорвусь и накричу.

Том громко смеётся.

— Так ты всегда был стервой.

Билл кивает с зевком.

— Пожалуй, ты прав, Том, — он забирает фото назад и прячет его, снова переворачиваясь. — Устал?

Том переворачивает подушку и прижимается одной щекой к ней.

— Можешь сказать мне, где мы находимся?

Ни капли придирки в этом вопросе.

— Конечно, подожди немного, — Билл вытаскивает смятую карту, распрямляя её, и оглядывает её. Он ещё отслеживает местонахождение; бог знает, как. Бумага достаточно тонкая, и Том замечает две странные заметки с обратной стороны. Сначала он решает узнать о первой.

— Что это за разделяющая линия к югу от Филадельфии?

Билл прочищает горло и смотрит на оборот карты; чувствует, как к щекам приливает кровь, и опускает карту вниз.

— А, это осталось после моей поездки несколько лет назад, — он облизывает нижнюю губу, глядя на Тома в профиль, и замечает, что тот уже готовится спросить что-то ещё, но он перехватывает инициативу и перебивает первым. — В общем, мы в Мичигане. Почти в Индиане. Видишь, как далеко ты оказался?