Портреты Пером (СИ)

Джон порывался тоже помочь, но Джек молча дёрнул его за руку.

– Не мешай, – буркнул, и бывший Кукловод наградил его злым взглядом.

Арсений смотрел, как парочка ковыляет до двери, как доверчиво Джен жмётся к подпольщику.

По нервам как раскалённой плёткой стегнуло – упускает драгоценные мгновения. Забежал вперёд, ощущая, как замедляется и становится необычайно чётким мир, когда пальцы уже сами, не чувствуя боли, подгоняли настройки под освещение; и в последний момент, ощущая выскальзывающий хвост нужного мгновения, сделал кадр – кровавые следы на полу, тянущиеся за подошвами его ботинок и её кед, и они двое, едва не падая, обнявшись, в жёлто-сером свете, падающем наотмашь с тусклых потолочных лампочек. На бледных губах попытки улыбаться, Джен ещё и зажмурившись…

Мир, из которого с мясом вырвали кадр, обрушился на Арсения сверху вернувшимся течением времени, напоминая о себе. Слабость от кровопотери, измождение, адская боль в ладонях.

Он едва не застонал и подавил желание сесть на пол, сжавшись в комок. Вместо этого щёлкнул ещё раз, чтоб отвлечься. Это уже так, для проформы, нужный кадр был сделан.

А ещё во второй попал Фолл. Взъерошенный, серьёзный и даже обречённый в чём-то.

А вам, лорд, фото по душе не придётся

Задним числом, убирая фотоаппарат в сумку, Арсений его даже пожалел. Дженни не простила и прощать в ближайшем будущем вряд ли собиралась.

Толпа у входа расступилась, пропуская их. Молча.

– Блин, я им даже завидую, – пробормотал Джек рядом. Арсений, уже улыбаясь сквозь боль, хлопнул его по плечу.

Крысу было явно не по себе. Он украдкой глянул на Перо.

– Ничего, будут и на твоей улице эпичные моменты, – посулил ему Арсений сквозь зубы, перекидывая чехол за спину.

– Башка кружится, – вздохнул крыс и потёр бинты на горле. – Пойдём.

Он обернулся к замершему Фоллу.

– Будешь тут страдать или идёшь?

– Догоню, – отозвался он глухо, отворачиваясь к заколоченным окнам.

Обессиленную Дженни уложили на кровать (где уже лежал спиной на свёрнутом одеяле Райан), насильно влили полкружки жидкости – кусок сахара, растворённый в тёплом чае. Джим сказал вату со спиртом пока не убирать и дал четыре драгоценных капсулы гемостимулина из запасников. Состояние девушки, потерявшей минимум полтора литра крови, его сильно беспокоило.

К Джен, едва был окончен осмотр, тут же лёг Джим-подпольщик, обнял, а девушка ткнулась лицом в его грудь и впала в забытьё. Это было правильно, ей теперь надо спать и её нужно греть. Джим лично проверил пульс у обоих, после чего накрыл одеялом и подоткнул края, чтобы не забрался какой-нибудь случайный сквозняк.

В нижней комнате готовили ужин вызвавшиеся сами Рой и Закери, и в открытый люк втекал густой запах похлёбки из крупы и тушёнки.

– Я должна объяснить, почему была важна очерёдность выплёскивая крови на дверь, – начала говорить устроившаяся в ногах Дракона Исами. – Кровь Арсения – мощный нейтрализатор проклятия. А дверь прихожей сейчас – самое сильное его сосредоточение. Нельзя было допустить, чтобы дверь получила кровавую дань стольких человек, поэтому, вылив ведро с кровью Арсения первым, мы, как смогли, обезопасили себя от нового выплеска.

– И потому вы тянули? – глухо спросил откуда-то из-под одеяла Нортон.

– Это важно, – бесстрастно ответила Тэн. – Зато теперь мы уверены, что проклятие не получило своё.

Джим вспомнил, как пил периодически кровь Пера, и как легчало после этого; как Тэн использовала почти каждый кусочек окровавленных арсеньевских бинтов, разрезая и подкладывая куда-нибудь. Чаще всего бросала в чашу.

Внутренний материалист ещё подвывал жалобно, но уже тихо. Его душили факты. Джим вздохнул.

Джек сопит в углу, но гораздо тише, чем обычно. Плечо ощущает тепло Арсения. Он рядом. На миг приходит мысль – а что, если бы он, и так каждый день отдающий столько крови, попал бы в это чёртово кресло, и Джим старательно её отгоняет.

– Никого не обеспокоило, что Мэтт, раньше старавшийся ополчить нас против друг друга, вышел в открытое противостояние? – закрывший глаза Джон сидел на полу, опершись спиной о кроватный столбик. Кажется, он уже не первый час об этом думает. – Раньше ссорил, теперь сплачивает. Вряд ли это от непонимания.

Джим полез в сумку за исписанным ещё вчера листком. Мысль-то стоящая.

– Хотите сказать, у него изменились цели? – Прохладный голос Тэн.

– Очень похоже.

– Да не может же быть, что просто так сменились цели, давайте и сюда мистику пришьём, – Райан злобен, трезв, и от этого ещё более злобен. Потому что, скорее всего, начался отходняк. – Он нам комнату открыл с той половины. Дразнит, сука. А теперь давай, Файрвуд, скажи, что это слишком просто.

– Иди и проспись, – с людьми в ломке лучше вообще ничего не обсуждать, – и пей много воды.

– Одновременно, доктор? – злобно съязвил Форс, но в куртку закутался и глаза закрыл.

– Если сможешь, то хоть одновременно. – Уже к Джону: – а ты прав… раньше он прятался за наши спины, а теперь вышел. То есть, если раньше свой комплекс он компенсировал играми с нами, то теперь перестал играть. А комплексы за пару дней не исчезают, даже если эти пару дней целиком провести у психиатра.

– Вы мыслите в границах науки, Джеймс. – Тэн разулась и подоткнула узкие ступни под ноги Райана. Обхватила колени. – Наша жизнь здесь не вписывается в рамки науки. Что, если до этого действовал он сам, хоть и под влиянием Зеркала, а теперь оно действует самостоятельно?

– Слишком разительная перемена, даже если рассуждать о Зеркалах… если собрать, что я о них знаю, – Джим принялся чиркать на листочке. Корявая человеческая фигура смотрится в кривое овальное зеркало. – Посмотрите. Пусть в отражении право стало левым, а лево – правым, но фигура сохраняет очертания. Фигура, с которой мы столкнулись… – зачеркал лицо фигурки, – поменяла цвет кожи. Или пол. Что угодно, сменила саму свою суть.

– Влияние Алисы? – неожиданно у плеча. Джим даже вздрогнул, а это – Джек заглядывал в его каракули, силясь разобрать, что где нарисовано.

– Зеркала Алисы, ты имеешь в виду? Элис?

– Да плевать, Алиса-Элис, – он буркнул и протиснулся между ним и Арсением, указывая на рисунок, – я о чём… могла она зеркало искривить? Может вообще зеркало отчего-то поменяться?

– Мы этого не знаем, – Арсений оглянулся на младшего через плечо. – В теории меняться может всё. Но в теории подкинутая монетка может упасть на ребро.

– Ну, если Алиса – одна из тех, кто вообще проклятье держит… то это как гравитационные центры, смотрите, – выхватил у Джима листок и карандаш. Перевернул на чистую сторону. – Вот… это типа наша планета, матушка-Земля, – нарисовал круг. Кривой. Джим начал подозревать, что художественный талант у них семейный. – Вот ядро, – тёмный кружок посередине, – гравитационный центр планеты, так сказать. А вот… телевизор. – На поверхности светлого круга начеркал квадратик. – И вот если гравитационный центр далеко, то он его просто на поверхности планеты удерживает. А вот если телевизор на ядро поставить… – От квадратика к черному кругу протягивается стрелочка, и под конец кривится и перепутывается, – то его сплющит и переплавит. Ну, это если аналогию ещё и с температурой брать.

– Значит, Мэтта переплавило? – Арсений тихо хмыкнул и забрал лист. – А можно я себе оставлю? Такой шедевр.

– Не гунди, у старшего хуже получилось, – Джек снова засопел. На Джима накатило умилением. – Не, ну а что? Ты когда у психа этого, – ткнул пальцем в бедного Джона, – пропадал, то тоже сам не свой ходил. Тебя вот Кукловодом плавило.

– Так. Пока что оставим это как теорию, – Джим примирительно поднял ладони. – Иначе запутаемся.

И ощутил на своём колене руку Арсения.

– Я вообще предлагаю поужинать и отдохнуть сегодня, – предложил Перо. – Мы, как-никак, столько крови угрохали все. Имеем право задрыхнуть часов на восемь вместо обычных пяти.

– Тогда по койкам, – тепло ладони мягко соскользнуло с колена, но поджилки всё ещё подрагивали. Младший ещё что-то ворчал, а Джим уже переместился на своё законное место, на матрас с той стороны кровати.