Портреты Пером (СИ)

– Рой, Фил, – привлекая их внимание, отмахнуть рукой, – уберите. Он не слушает.

Рой кивнул Филу. Вдвоём они оттащили сопротивляющегося Нортона от ведра и даже отобрали нож. Может, он бы и отбрыкался, да больное плечо не давало. Поэтому вырываться перестал, но на Джима смотрел точно с ненавистью.

– Энн, перевязка на тебе. Пожалуйста, – Файрвуд кивнул девушке. Ему отходить от ведра и шланга было нельзя.

Блондинка, на секунду замявшись, кивнула, и Джим кинул ей пакет с бинтами.

Арсений как-то странно покосился на ведро, куда подпольщик пытался слить «незаконную» добавку крови, вызвав у Джима нехорошие подозрения, что поступок Нортона ему пришёлся по душе.

Но дальше прошло спокойней.

Энди всю сдачу второй рукой писал в блокноте какие-то цифры. Их были целые колонки, но внимательнее Джим смотреть не стал. Не хватало забивать голову лишней информацией.

Джим-подпольщик метался по чердаку, как запертый в клетке тигр, то и дело оборачиваясь на мониторы. Джону тоже на месте явно не сиделось, хотя он вообще был сборщиком крови. Оставалось только порадоваться, что руки бывшего маньяка заняты.

Семьсот грамм крови Закери, столько же от Энди и норму от Энн слил в ведро Арсения, кровь Билла – в ведро Тэн. Сейчас, чтобы не мешать остальным, подсаживаясь со своим стулом, ходил и контролировал «отстрелявшихся», насильно пихал горячий чай с сахаром тем, кто тяжелей всего перенёс кровопотерю.

Через двадцать пять минут закончила со своей очередью Лайза – она была последней. Слила в ведро кровь Фила, аккуратно вытащила иглу, смотала шланг и прижала прокол ваткой.

– Всё, Джим. – Смахнула с лица выбившиеся короткие кудри.

– Успели, – выдохнул уже закончивший со своим ведром Джон, а Арсений, встав, замахал руками в камеры.

– Успели, Мэтт! Есть!

Молчание. Райан выудил откуда-то бутылку. Но пить не стал. Выколупал пробку шилом и молча предложил стоящей рядом Тэн. Она забрала бутылку, принялась разливать вино по опустевшим кружкам и раздавать тем, кому было совсем плохо. Арсению тоже досталось. Заглотил несчастную пайку залпом и снова – на камеру.

Мэтт молчал.

Измученные, бледные люди поднимали головы. Несколько человек, бессильно лежащих на мешках, не пошевелились. Арсений опустил руку, нахмурился.

– Твои двадцать пять литров, – сказал тихо.

Тишина.

На обращённых вверх лицах медленно начал проступать ужас – как следы масла через тонкую бумагу.

– Обезьяна! – голос Тэн, непривычно резкий. – Мы выполнили твои условия. Чего ты ещё хочешь?

Тишина. Понятно, что Мэтт либо желает полюбоваться на их отчаяние, либо не желает отпускать так просто. В любом случае…

Должен же он понимать, что нужно сохранять хоть видимость честности…

Джим, отпихнув от мониторов раскачивающегося Райана, вгляделся в картинку. Умничка, Джен, когда силы начали оставлять, не вперёд голову наклонила, а положила затылок на спинку стула. Глаза прикрыты, но не полностью. Ещё в сознании. И капает, капает кровь, натекая в лужи, уже даже её старенькие кеды стоят в луже собственной крови.

Подойти к Арсению.

– Как думаешь, – тихо, – он хочет её смерти или просто чтобы мы поплясали?

Перо мотнул головой. И зачем-то сфотографировал чердак. Вместе с бардаком, шлангами, людьми, ватой, иглами и вёдрами с кровью. Ну и отчаянием, конечно.

Под потолком зашуршало, защёлкало.

– Как легко вы собрали двадцать пять литров! – издевательским тоном восхитились во всхрипнувшем динамике. – Без огонька, я бы сказал. Ну что это? Где страдания, где массовые падения в обморок, истерики? Где, я спрашиваю? Не годится. Док, разворачивай шланги обратно. Собрали двадцать пять, ещё пятнадцать точно осилите.

Вот теперь стало по-настоящему тихо. Ни шуршания, ни шёпота.

Энн только тихонько охнула, сложив перед носом перемотанные ладошки.

В полной тишине загремел из динамиков смех. Или нет. Хохот. Мэтт смеялся искренне, счастливо, как ребёнок, что-то стучало по ту сторону динамиков – наверно, он бил ладонями по столу.

– Купились-купились-купились! – пропел радостно. – Поверили, куклы! Ну, как я вас разыграл, а? Здорово? Скоро получите свою малышку Джен.

Смех резко оборвался.

– Соберите свою кровавую жатву. Ведра, в смысле, – говорил Мэтт легко, как-то несвойственно себе. И по голосу чувствовалось – вот-вот рассмеётся снова. – И вылейте на дверь в прихожей. Символично, правда? Когда-то кровь Пера и младшего Файрвуда пролилась там бесполезно и глупо, а теперь так же прольётся кровь всех вас. Хороший финал для сегодняшнего шоу.

Кто был ходячий, зашевелились. Арсений перехватил своё ведро свободной рукой. К нему подошла Тэн, что-то зашептала на ухо. Он кивнул, махнул рукой.

– Народ, кто может. Хватайте вёдра и за мной.

Тэн подхватила второе, когда Перо уже вышел с чердака, но Райан у неё ведро отобрал и с ним вышел следом за Пером.

Каждый ассистент нёс своё ведро, кроме девушек, но уже у дверей Арсений зачем-то остановил их (пять, мать их, апостолов) поднятой ладонью и жестом попросил ведро Джима, где как раз и была кровь «апостолов».

Джим подал. И тогда движением, полным какой-то злой радости, Арсений выплеснул кровь на дверь, высоко, как раз под надписью, которую в феврале сделал кровью из своей же разорванной ладони: «freedom».

Потом Джон выплеснул второе, Джим – арсеньевское. Райан и Фил вылили вёдра Исами и Лайзы. Арсений умудрялся фотографировать, только бешеное серийное щёлканье затвора и слышно.

Пустые алюминиевые посудины собрал вокруг себя бледный и злой Джим-подпольщик.

Собравшиеся замерли в немом ожидании. Некоторые откровенно пялились на камеры, некоторые, как Райан, смотрели в пол. Энди не было. Джим подозревал, что учёный, сдав кровь, пошёл к себе, отсыпаться. Вряд ли он имел хоть малейшее желание вникать в то, что творится в особняке.

Мэтт буднично сказал, что они могут идти на третий этаж – дверь он открыл. И добавил, что оставляет им новую комнату.

– Видите, сегодня я добрый. Радуйтесь, куклы, радуйтесь. Празднуйте!

Динамик отключился.

По полу возле двери растекалась лужа крови.

Арсений успел захватить у кивнувшего Джима пластырь, маленький бутылёк спирта и вату, и всё равно первый ворвался в огромную пустую комнату. За ним залетел бледный как смерть Джим-подпольщик.

– Джен, солнце, всё закончилось. Не шевелись, – быстро, уже выдёргивая иголки и бросая на пол вместе со шлангами. Под иглами кожа была синюшная, тёмные пятна гематом тянулись за пределы локтевых сгибов. Выглядело страшно, куда хуже, чем у них, сдавших по литру с лишком в вёдра. Выдёргивая иглу, Перо тут же выливал спирта на клочок ваты, прижимал к месту прокола и сверху закреплял крест-накрест пластырем. Понятно, долго не продержится, но на первое время остановить кровь и обеззаразить место укола – хоть что-то. Перекинул уже принявшемуся дёргать верёвки Нортону тесак в чехле, наступил в лужу крови. Достал нож, упёршись коленом в ручку кресла, принялся пилить верёвку.

Перепуганная ослабевшая девушка смотрела на них, не в силах, кажется, поверить.

– Джим… Арсень… Я… мне кажется?

– Нет, солнышко. Потерпи, – сжав зубы, Джим упрямо кромсал верёвку.

Перепиливали верёвки, пока не подоспел Джон с опасной бритвой и Джек с секатором – хрен знает, где взяли. Арсений мысленно окрестил их «народными героями» и похвалил за сообразительность. Дело пошло быстрей. В дверях застряла толпа, но, к счастью, не лезли и не мешали (или не к счастью, а Рой встал в дверях и выпихивал особо рьяных). Перо успел щёлкнуть «живую» фотографию с процессом работы и ещё одну, как падают верёвки с тонкого запястья Джен. Вчетвером они освободили девушку минут за пять. Нортон, распилив ножом последние верёвки, обнял её здоровой рукой, прижал к себе, ткнулся на секунду лицом в спутанные светлые волосы.

– Всё хорошо будет, родная… давай… – крепко обхватив её за талию, помог подняться. Дженни закинула тонкую руку на его шею, и Арсений порадовался, что пластырь всё-таки не отвалился (не забыв снять момент).