Кармакод. История первая. Du Lac: Дом у озера (СИ)

— Да, будет глупо, если ты вернёшься, а я тут помер с голоду, — я хотел развеселить его, но добился только нахмуренных бровей. — Твои лыжи заново сколочены и склеены, возвращаться можно хоть сегодня.

— Я знаю. Я слышал, как ты пыхтел три дня подряд, усердно чиня эти деревяшки. Ксавьер, за мной отправлен вертолёт. Он прибудет сегодня вечером. У нас есть совсем немного времени на подготовку, — он поднялся, аккуратно ссадив меня на соседний стул. — И ещё одно. Имена Франсуа и Якоби Дюпонты тебе о чём-то говорят?

Я непроизвольно скрипнул зубами.

— Да. Это наследники… моего состояния. По их распоряжению я заброшен в эту дыру.

— Они тебя заказали. Франсуа связался с наводчиком, а тот — со мной. Договорились об условиях. Якоби приходила на встречу и отдавала моему человеку гонорар. Ксавьер?

— Что ты хочешь услышать? Им было мало спрятать меня. Решили устранить совсем. Но я не понимаю. Я же больше не претендую ни на какие деньги, я подписал отказ.

— Ксавьер…

— Ну что?!

— Расскажи мне. Какое преступление ты совершил?

— Я не желаю врать. А значит, ничего не скажу. Извини.

— В досье написано, что ты работал программистом. Это кибер-преступление?

— Не расспрашивай меня. Если однажды всё-таки хочешь услышать ответ. Я запомнил… твои глаза в момент вопроса. Твою жажду и любопытство. Я обязательно отвечу. Но не сегодня.

Я говорил и пугался. Что установившаяся между нами связь сейчас разрушится. Я доверил ему своё тело, но доверять информацию из своего мозга пока не готов. Прошло мало времени. На одной чаше весов у меня его пистолет, на второй — его взгляд и его руки. На какой из чаш притаилась ложь, я не знаю. Я закрыл глаза, пытаясь не думать о том, что он сейчас уйдёт. Больше не проронит ни слова. Или не улыбнётся. Или…

Он поднял мою голову за подбородок и крепко поцеловал.

— Пойдём наверх. Я хочу провести с тобой последние часы перед возвращением.

— Зачем? Там только кровать… Секс? Разве это разумно?

— Дурачок. Нет, не секс. Я хочу, чтоб ты лёг и расслабился. Прекратил столько думать… Все эти мысли омрачают твоё лицо. Делают его несчастным и ещё более худым. Я хочу разгладить твой лоб. И разомкнуть угрюмо сжатые губы. Я знаю, что ты не веришь мне, но иначе быть не могло. Я убийца. Но я не твой убийца.

Я молчал, поднимаясь по лестнице. Пришли. Он начал раздеваться, а я — тайком глотать слюну. Мысли утекают в другое, восторженное русло. Вьются вокруг тонкого мощного торса, у него силуэт сладострастного божества или титана… но не человека. Не бывает таких идеально ровных линий. Интересно, он сам-то в курсе своей красоты? Непохоже, чтобы его это заботило.

— Эндж, — я вольно обратился с именем и обвил его гладкие плечи. — Ты представляешь себе хоть что-нибудь? Если я выйду из заключения. Что я буду делать? Скрываться, бросаться в бега? Подделывать документы и внешность? Жить на чужбине под чужой фамилией? Скитаться, не зная покоя? Может, стоит меня убить… избавив от новых злоключений.

Он легонько толкнул меня в постель, упал сам и прижался, запустив руки под мою рубашку.

— Я прошу тебя — не думай. Там, на свободе, по-другому дышится. И по-другому думается. Ты очень долго сидел тут один. Я корю себя за то, что не пришёл раньше. Они делают из тебя психопата. Пессимиста и конченого человека. Ломают волю и желание сопротивляться. Но они не преуспели, — он говорил шёпотом. Медленно гладил по волосам, потом перешёл на мою спину и ниже. — Я разберусь со всем. Я помогу тебе. Я хочу тебя. Я нашёл тебя, и ты достанешься мне. А теперь спи. Выброси всё из головы.

Я повернулся на бок, лицом к нему. Он безмятежен, серьёзен… и, конечно же, спокоен. Глубину его спокойствия я хотел бы измерить. Похоже, оно бездонное. Я протянул руки, и он с готовностью сжал их. Опять захотелось плакать. Моя психика действительно расшатана. Если бы можно было не отпустить его обратно… Я чуть не сказал это вслух. Но только вздохнул и подставил губы под ещё один поцелуй.

========== La partie 4. Вершина ==========

Я проснулся на закате, с жуткой головной болью. Кое-как привёл в порядок торчащие во все стороны волосы и побрёл искать киллера. Нашёл внизу, он разводил на водяной бане что-то вонючее, рядом лежал небольшой кожаный футляр. Я сначала не понял, откуда он взялся, потом заметил болтающийся на шее Ангела фотоаппарат. Новенький блестящий Nikon.

— Ты всё это привёз с собой? Как ты знал, что оно пригодится?

— Я не знал. Всегда есть запасной план. Доказательство убийства — обязательный атрибут, а остальное — импровизация. Кажется, готово. Ложись на пол.

— Что?

— Если хочешь быть убиенным на снегу, иди во двор, но я предпочитаю дом. Ложись.

Я послушался. Он начал укладывать мои ноги в какую-то ему одному известную позицию, а руки разводить в стороны. Я не удержался и начал довольно глупо хихикать, представляя, как всё это выглядит со стороны. В моменты, когда он низко наклонялся, поправляя то наклон головы, то задранный подбородок, я разглядывал его сосредоточенное лицо. Глаза, держащие меня под гипнозом. Безукоризненная форма губ. Я пытался их ловить, он уклонялся и снова поправлял мне подбородок. И терпел дурацкие шуточки.

— Андж… а покойники часто шевелятся? Лезут целоваться, пристают с нескромными вопросами? Мешают фотографировать? Что ты там варил? Небольшая лужа огня и серы, заранее, чтоб не радовался? А отпевать меня будут? Или просто бросят в погреб? Что это? Краска? А почему такая вонючая? О, ты залепишь мне пасть, наконец-то.

Он ни на что не отвечал. Зачерпнул горячую серую жижу, подождал, пока стечёт, и намазал мне рот, сделав губы сухими и мертвенными. Потом немножко нанёс на щёки и лоб, заострил нос. Капнул какой-то пахучей эссенции, и смесь стала голубой. Спичкой он нарисовал, точнее, навёл резкость на мои вены — в районе локтевых впадин и шеи. Последним штрихом стала кровь, которую он взял из моего пальца, смешал с горстью земли до густого, почти чёрного оттенка и жирным слоем нанёс мне на висок. Ровное круглое пятно. Издалека не отличить от пулевого отверстия. Струйку черноватой крови он нарисовал ещё на ухе и продолжил праздник смерти на полу. После этого мне уже строго было приказано не двигаться и пошире раскрыть глаза. Остатками смеси он разукрасил мои ладони и все торчащие из-под одежды части тела, сделав мою естественную бледность сероватой. Думаю, что теперь я первоклассный покойник. Лежащие в ящиках морга молодчики завидовали мне и плакали.

Киллер отошёл на два метра, примерился с фотоаппаратом, зажёг лампу, примерился снова, погасил лампу… Я мужественно выдержал ослепление вспышкой. Он сделал три снимка, помедлил и щёлкнул «труп» ещё раз. Я не дышал, хотя больше побаивался потерять сознание от тошнотворного запаха красок. Приключение увлекательное, но всё же я немного пессимист.

— А если твой обман вскроется?

Он помог мне встать, смочил полотенце в тёплой воде и начал снимать весь «макияж».

— Ты дважды похоронен заживо. Принудительной ссылкой в эту долину три месяца назад. И мной, только что. Ты боишься умереть в третий раз?

— У меня есть что терять. То есть появилось. Недавно.

— Что? — он выжал полотенце и протёр мою кожу ещё раз, насухо.

— Кто, а не что. Ты. Если ты позволишь мне это так называть, — я оробел, безумно стесняясь своих чувств. Мы не сказали друг другу ни слова, ну… такого слова. Должен ли я был сказать что-то первым? Или это принято только в отношениях с девушками, требующих романтичности и обязательных признаний? Или я себе лишнего выдумал, как всегда. Был просто секс. Ничего, кроме секса…

Он без труда прочитал в моих глазах боль и непонимание. Бросил полотенце.

— Вот моя рука, Ксавьер. И моё слово. Я не назвал тебе срок возвращения, потому что я сам его не знаю. Если я приду и не найду тебя, — неожиданно он подсадил меня на себя и крепко удержал на весу за задницу, — я обыщу каждый угол, нору и сугроб и всё равно найду. В сумке завалялось немного шоколада. Съешь его, когда совсем невмоготу станет. Мне пора.