Одна на миллион (СИ)

— Зоиного отца арестовали, — наконец сказал он.

Я удивлённо приподняла брови.

— Об этом что, в газете писали? Откуда такое серьёзное заявление и такая подозрительная уверенность?

— Это не смешно, — Никита взял из вазы шоколадную конфету и принялся крутить её в руке. — Вы с Яном семью разрушили.

Я покачала головой. Затем сделала глоток чая и снова покачала. Я не была уверена, кого пыталась убедить: его или себя.

— Женя сказал, что ему дадут один год колонии поселения с конфискацией имущества.

Я передёрнула плечами, пытаясь осознать полученную информацию. Выдохнула. Прочистила горло и, собравшись, притворно воскликнула:

— Это не так уж и плохо!

Никита, явно удивлённый моим безразличием, слегка напрягся. Он пытался вызвать у меня чувство стыда и, возможно, заставить раскаяться, но немного опоздал: несколько дней назад я уже убедила себя в том, что всё делаю правильно. Поэтому я стойко выдержала непроницаемый взгляд Никиты, а затем продолжила, приняв решение поменять тактику:

— Они построили против нас заговор, — начала я. — Они решили, что вместо того, чтобы поговорить, будет лучше выбить из меня или тебя всё желание участвовать в конкурсе. Они могли убить тебя.

— Ты преувеличиваешь.

— Ладно, хорошо. Они могли сильно тебя покалечить. Они заслужили это.

Если бы Никита был чуть твёрже характером и чуть меньше любил меня, он бы встал и ушёл: я заметила, как он привстал, но тут же плюхнулся обратно. Конфета в его руке превратилась в мягкую массу. Я скользнула взглядом по его лицу. Небольшая тонкая алая ранка пересекала густую низко посаженную бровь, от ссадин на скуле уже не осталось и следа. Единственное, что всё ещё продолжало напоминать о несчастном случае — поддерживающая повязка ярко—синего цвета.

— Я специально соврала тебе, — после короткой паузы продолжила я. — Потому что знала — будешь злиться. Но я не могла не отомстить, понимаешь? — Никита сдвинул брови к переносице — ему явно не понравилось услышанное. — Ты можешь плевать на собственное здоровье и собственную безопасность, но это не значит, что мне тоже будет всё равно. Именно поэтому я обратилась к Яну … Знала, что он поддержит. — Я поёрзала на диване, придвинувшись поближе к Никите, и протянула ему руку — но он не взял её, как делал это раньше. — Они сделали тебе больно … Я не могла поступить иначе.

Никита опустил взгляд в кружку. Спустя ещё мгновение прильнул к ней губами и сделал глоток, затем ещё один. Чай был ещё горячим, но Никита даже не поморщился. Когда пауза показалась мне совсем затянувшейся, я поднялась, схватив со стола свою чашку, и встала у раковины, принимаясь тщательно отмывать её от несуществующей грязи в попытке скрыть внезапно появившуюся обиду. Мне казалось, что он обязан был понять истинную причину моего беспокойства, должен был разглядеть за теми словами, которые я сказала, те, которые так и не слетели с моих губ. Мне хотелось, чтобы он спросил меня, люблю ли я его, а я бы ответила, что не признаю любовь единственной существующей мерой измерения чувств, а затем добавила бы, что беспокоюсь о нём, хочу, чтобы он был здоров и счастлив, и ненавижу себя за то, что все одиннадцать лет проходила мимо, словно он был обычной трещиной в стене.

“Я смотрю на тебя — и я дома”, — сказала бы я.

“Я ненавижу всех, но ненавидеть тебя я просто не могу себе позволить”, — сказала бы я.

“Я чувствую, что могу перейти море, когда ты стоишь рядом и держишь меня за руку”, — сказала бы я.

“И если это и есть та самая хвалёная любовь”, — воскликнула бы я, — “То да, я люблю тебя! Я, чёрт возьми, тебя люблю …”.

Если бы он спросил, я бы не побоялась сказать всё это.

Но он не спросил. Вместо этого Никита подошёл ко мне, поставил свою кружку в раковину и стоял рядом, облокотившись бедром о кухонную тумбу, всё то время, пока я мыла посуду.

— Я бы сделала то же самое, если бы у меня был шанс всё исправить, — произнесла я, выключая воду.

— Я знаю, — отозвался Никита. — Прости меня.

Я тихонько застонала — он извинялся передо мной за то, что я повела себя неправильно.

— Если бы они избили тебя, — зачем—то добавил он. — Я поступил бы также.

На мгновение я задумалась, представив, как Никита с Яном вламываются в дом Димы Лаврова и избивают его его же спортивными трофеями.

— Нет, — я покачала головой. — Ты слишком невинен для этого.

— Всегда есть возможность того, что я не такой, каким пытаюсь казаться.

Я развернулась к Никите и наклонилась к его лицу так близко, что мы начали дышать одним воздухом, и томным голосом, которым обычно разговаривают шикарные женщины в голливудских фильмах, зашептала:

— Ты можешь обманывать себя, но меня тебе не обмануть.

Губы Никиты растянулись в улыбке. Я успела подметить большую веснушку во внутреннем уголке его правого глаза, прежде чем он поцеловал меня. Дождь за окном громко барабанил по подоконнику. Где—то вдалеке ударил разряд грома. Ладонь Никитиной здоровой руки легла на мою талию в то место, где просто другу трогать уже не положено. Моё сердце пропустило несколько ударов, когда он на мгновение оторвался от моих губ, чтобы оставить поцелуи на подбородке и скуле.

— Давай не пойдём никуда, — прошептала я с закрытыми глазами.

— Ммм?

— Завтра, — пояснила я. — Никакого последнего звонка, никаких одноклассников, никаких учителей, никаких глупых танцев и идиотских прощальных речей. Только ты, я, сладкий попкорн, марафон “Звёздных войн” и “Революция”.

Никита не отвечал, и я открыла глаза. Он отстранился, фокусируя взгляд на моём лице.

— А как же выборы? — спросил он. — И мои звёзды? Я же так долго над ними работал … Для тебя, между прочим.

Я не могла понять по его тону, нравится ли ему моё предложение или нет.

— Я их уже видела, а другие всё равно не оценят, поверь мне, — понизила голос я. — И мне всё равно, выиграем мы или нет. Я хочу, чтобы корона досталась Кате и Стасу. Они заслужили это.

— А мы? Мы не заслужили? — не унимался Никита.

— Нет, — честно ответила я, а затем уточнила, поймав на себе его вопросительный взгляд: — Пока нет. Подожди ещё хотя бы пару лет, и тогда, когда мы съедим вместе не один пуд соли, уже посмотрим.

Никита продолжал молчать. Я вздохнула и устало потёрла глаза.

— Если ты хочешь, мы пойдём, я не навязываюсь. Только скажи уже что—нибудь связное, а то твоё лицо вводит меня в заблуждение!

Никита вдруг расслабился: его плечи опустились, уголки губ дёрнулись в лёгкой улыбке, один глаз прищурился.

— Нет, — отозвался он. — Не хочу. Просто задумался о перспективе провести с тобой ещё несколько лет.

— И? — поинтересовалась я.

— И она меня радует.

Комментарий к Глава 17

https://vk.com/club75865569 <3

Скорее всего, остались крохи - одна или две главы, не больше :)

========== Глава 18 ==========

Мы проиграли. Варя позвонила нам без пяти два и под громкие крики и аплодисменты на том конце провода грустно сообщила, что Катя и Стас обогнали нас на крошечные три голоса. Но я была этому рада, и даже позволила себе протянуть “Это же здорово!” прямо в ухо Никите, который в это время стоял рядом и подслушивал наш разговор. Он заявил, что я не понимаю сам смысл конкурсов, если радуюсь тому, что победили наши соперники, и ушёл обратно в гостиную, оставляя меня одну в коридоре. Варя ещё пару минут отчитывалась передо мной о последнем звонке, клятвенно уверяя, что ничего интересного мы не пропустили и вообще все правильно сделали, что не пошли, но по её срывающемуся радостному голосу я слышала, что сама она хотела поскорее завершить разговор и вернуться к веселью со своими теперь уже бывшими одноклассниками. И я не винила ее в этом и даже наоборот была рада, что ей там хорошо, и лишь попросила её повеселить за нас Сёму и Яна, но Варя ответила, что они сами не позволяют ей скучать.