Змея Давида (СИ)

– Перкинс, может, вы нам поведаете, как вам удалось довести мисс Зазнайку до такого состояния?

Перкинс залился краской и еще ниже опустил голову.

– Отлично. Значит, я сейчас иду к Дамблдору и ставлю вопрос о вашем отчислении.

И тут от двери раздался писклявый голосок:

– Он называл Диану грязнокровкой, сэр…

Повисла очередная гнетущая пауза, а затем Снейп спросил, обращаясь к Диане:

– Это правда?

Не получив ответа, он повторил вопрос:

– Перкинс, отвечайте это правда?

Перкинс продолжал молчать.

– Рассказывайте, Мид. – Он…- заикаясь, начал Мид, – называл ее грязнокровкой и… говорил, что ей не место на Слизерине и… ее надо проучить… – Сколько раз он так называл ее? – Всегда… Когда видел ее, называл…

Диана, наконец, решилась перевести взгляд на декана. Тот глядел куда-то вбок, по лицу его пробежало странное выражение, словно отголоски каких-то воспоминаний. Затем, не глядя на Мида, произнес:

– Мид, вы можете идти. Помалкивайте о том, что произошло, иначе будете иметь дело со мной. А с вами, – это Диане и Перкинсу, – будет особый разговор…

Весь оставшийся семестр превратился для Дианы и Перкинса в одну сплошную отработку. Мойка котлов, уборка в больничном крыле, возня с реактивами и компонентами для зелий без перчаток – фантазия у Снейпа была богатая, а работы в Хогвартсе – непочатый край. Диана не знала, что он наговорил Перкинсу (и наговорил ли вообще), но после случая в туалете тот боялся даже смотреть в ее сторону. Кроме многочасовых отработок для каждого из них существовало и другое наказание: для Перкинса – страх, что эта психованная может в другой раз просто убить, а для Дианы – муки совести и стыд. Больше всего она боялась, что о ее «подвиге» узнает мать. К тому же Снейп снял со Слизерина целых пятьдесят баллов, чего не делал раньше никогда. И, чтобы доконать ее окончательно, лишил ее квиддича, дисквалифицировав до конца учебного года:

– Чтобы вы как следует прочувствовали то, что натворили, сообщаю вам, что поле для квиддича вы теперь сможете видеть только со зрительской трибуны. И это еще при условии, что я не найду вам другого занятия на время матча. -Сэр, – чуть дрожавшим от сдержанных слёз голосом сказала Диана, – если Перкинс еще раз обзовет меня или нападет, я сделаю это снова. И можете выгонять меня, мне все равно… – Не нападет, не бойтесь, – хмыкнул Снейп. – Вы уверены?.. –но Снейп вместо ответа так посмотрел на нее, что она снова сочла за лучшее заткнуться и не вступать в дискуссию.

Снейп выполнил угрозу – первого матча семестра Диана не видела – она отсиживала «срок» в классе зельеварения. О результатах игры ей сообщил Тони Лакост – вратарь и капитан слизеринцев:

– Мы продули!!! Мы продули и кому – Хаффлпаффу!!! И ты знаешь с каким счетом?! Пятьдесят – двести восемдесят!!! Их ловец поймал снитч, и они выиграли!!!

Диана, которая и без того была в достаточно гнусном настроении, огрызнулась:

– А я-то тут причем!!! Я не виновата, что у нашего ловца глаза на заднице, я всего лишь охотник!!! – Да? А ты знаешь, кого мы были вынуждены взять вместо тебя? Джека Лори! Да он на метле еле держится и ворот в упор не видит от страха! – Возьмите другого! – Кого другого? Другие еще хуже! – Позаимствуйте игрока у Гриффиндора, они будут рады услужить!

Лакост истерически засмеялся, но потом, успокоившись, спросил:

– За что Снейп на тебя так взъелся? – Да ну, – пряча глаза, ответила Диана, – ты что – Снейпа не знаешь, слова ему против не скажи… Это за нашу с Перкинсом потасовку в Большом зале. – Да, Перкинс – редкий утырок, – согласился Лакост. – Как его вообще на Слизерин взяли, он же бездарен как табуретка. – С таким папочкой как у него можно родиться сквибом и учиться в Хогвартсе. – Слушай, а может попросить Дамблдора, чтобы он попросил Снейпа, чтобы тот разрешил тебе играть? – заискивающе спросил Лакост. – Не вздумай! – испугалась Диана. Не хватало еще Дамблдора впутывать в наши разборки!

«Не хватало, еще, чтобы директор узнал о том, что произошло в женском туалете! Я тогда точно вылечу из школы!»

Теперь она еще больше времени проводила в библиотеке, в часы, свободные от отработок и тренировок. У нее была мантия-невидимка, правда, уже довольно старая и поэтому плохо скрывающая, но если не двигаться в ней, когда кто-либо рядом, она еще позволяла создать иллюзию отсутствия. Ее так и подмывало с помощью этого «камуфляжа» тайком забраться в запретную секцию и разжиться там очередным фолиантом о темных искусствах, но теперь она вынуждена была стать тише воды, ниже травы, достаточно уж того, что она совершила. Суровость наказания при отсутствии явного состава преступления привела к тому, что на нее сочувственно начали поглядывать деканы других факультетов. Как-то декан Гриффиндора Минерва МакГонагалл тихонько спросила ее, когда она выходила из класса после урока трансфигурации:

– Девочка, что же вы такого натворили, что профессор Снейп так вас наказал?

Диана смущенно улыбнулась и постаралась придать своему голосу и выражению лица максимально простодушное выражение:

– Как всегда, профессор, дерзила на уроках. Просто на этот раз перестаралась.

МакГонагалл покачала головой:

– С ним так нельзя, это все знают. Я знаю вас как очень способную ученицу с огромным потенциалом, но вам следует научиться держать под контролем свой характер, это сильно пригодится вам в будущем. Да, если вы будете продолжать учебу столь же успешно, как это было всегда, вы имеете все шансы поступить в Аврорат.

Диана захлопала глазами. Карьера аврора, этого «волшебного спецназа» – что может быть круче! Странно, почему ее раньше не посетила эта идея?

Мысль поступить в авроры засела в ее голове с прочностью ржавого гвоздя в сыром полене. Она и так была частым гостем в библиотеке и в классе по отработке заклинаний, но теперь практически не вылезала оттуда. Обложившись учебниками и дополнительной литературой по защите от темных искусств, трансфигурации, заклинаниям, зельям, она не поднимая головы, читала, записывала, зарисовывала, пропускала обеды и ужины, спала на истории магии и прорицаниях, витала в облаках на уроках по уходу за магическими тварями и вообще, казалось, потеряла интерес к происходящему в школе. На уроках Снейпа она теперь помалкивала, если он отпускал очередное язвительное замечание в ее адрес, только хмурилась, но не вспыхивала как маков цвет и не принималась спорить.

Экзамены она сдала на «превосходно» по всем предметам, кроме прорицаний, за который получила «удовлетворительно».

Пятый курс ознаменовался резким скачком ее интереса к темным искусствам (не к защите от них, а именно к самим искусствам). Она получила право посещать особую секцию в библиотеке, доступную для старшекурсников. Тайком ото всех она овладела невербальной формой заклинаний (слово «невербальные» она случайно подслушала из разговора двух шестикурсников, решила просто попробовать и у нее получилось, правда, удавались только самые простые заклинания).

Ей, наконец, разрешили вернуться в квиддич. Правда, полгода вынужденного бездействия не прошли даром, и первая тренировка стала для нее настоящей пыткой. Метла, казалось, тоже отвыкла от нее и так и норовила ее сбросить. Джек Лори, остававшийся в команде по причине болезни третьего «охотника», ревностно и со злостью в глазах следил за каждым ее движением, зная, что когда третий игрок поправится, ему, скорее всего, дадут отставку. Диана поняла, что он метит на ее место, когда тот несколько раз, якобы случайно, задел ее в полете так, что она едва не падала с метлы. Со стороны «диверсия» не была заметна, но Диана была уверена, что Лори при всей своей неуклюжести не может так регулярно и так не вовремя натыкаться на нее. Очередной толчок дал свои результаты – Диана все-таки полетела вниз и шлепнулась прямо в лужу посреди поля. Все засмеялись, и Лори в том числе, а капитан Лакост заорал:

– Ди, я тебя не узнаю! Ты что, вчера только метлу увидала?!

Кипя от злости, Диана поднялась, сняла мокрую и грязную мантию и вновь оседлала метлу. Подлетев к одному из «загонщиков», она отобрала у него биту и со всей силы шарахнула ею по летящему на нее бладжеру, послав его в сторону Лори. Тот едва успел увернуться и ошалело посмотрел на Диану. А она крикнула ему через все поле: