Змея Давида (СИ)

====== Глава 17 ======

Над древним городом опускались беспокойные сумерки. Несмотря на то, что его временное убежище приходило в негодность и менять его нужно было как можно скорее, он был доволен. То, что он искал, находилось здесь, находилось уже давно и, судя по всему, будет находиться еще долго. Да, эта вещь бесценна и ее охраняют, но вот уже много лет о ней никто не вспоминает. И никому в голову не пришло, что о ее существовании может знать кто-то еще, кроме Посвященных.

Он вернется сюда. Он точно знал это – иначе и быть не могло. Неужели он, так далеко шагнувший за границы бессмертия, не найдет способ вернуться? И когда он вернется, он возьмет то, что приблизит его к вечной жизни еще ближе. Пусть в своем теперешнем облике он способен только на то, чтобы пролезать в любую дыру незаметным, но в этом тоже есть свое преимущество. Оно того стоит, чтобы подождать, и он готов был ждать сколь угодно долго.

До его чуткого слуха доносились громкие звуки, ставшие уже такими привычными для этого города – взрыв, еще один, крики людей, автоматные очереди, затем полицейские сирены. Если бы у крысы, чьим телом он вынужден был воспользоваться, были подвижные лицевые мышцы, отвечающие за мимику, он бы сейчас позволил себе презрительно скривиться. Безмозглые, тупые маглы, они даже на этой земле, названной ими Святой, умудряются грызться, словно пауки в банке! И эти жалкие людишки правят миром, а его раса загнана в подполье, словно те же крысы! Ничего, он это исправит!

Он решил: пора. Вырвавшись на свободу, он уже не видел перед собой ничего, кроме бесконечного звездного неба и ярких огней вечернего Иерусалима где-то далеко внизу. Он летел домой.

На обочине дороги осталась лежать крупная серая крыса. Ее тщедушное тельце несколько раз судорожно дернулось с жалобным писком и неподвижно вытянулось, окончательно замерев. Остекленевшие глаза-бусины неподвижно глядели вслед маленькому черному облачку, которое вырвалось из ее тела и тут же растворилось в темноте.

С утра за окном висела серая и тоскливая пелена мелкого нудного дождя. Календарь приближался уже к середине июля, но погода продолжала демонстрировать полное пренебрежение к его показаниям, поливая юг Англии холодной водой и укутывая в перерыве плотными туманами. Трава и листья деревьев от обилия осадков зазеленели еще ярче, но это было единственное, что еще могло радовать глаз этим летом.

Несмотря на то, что Диана всегда любила дождь, вот уже вторую неделю в ее душе угнездилось какое-то мрачное, даже безысходное чувство, словно от близкого соседства с дементором. Писем от однокурсников не было, даже Хильда перешла в «режим тишины», не говоря уже о других. Время от времени она перезванивалась с лондонскими подружками, даже пару раз выбиралась с ними в ночной клуб, но и это светское времяпрепровождение не могло выбить из нее эту меланхолию, как правило, ей не присущую. Порой она ловила себя на мысли, что ей хочется тупо поплакать, свернувшись скорбным клубком на кровати и прижимая к себе большого плюшевого медведя. В попытке уйти от этой безотчетной тоски она отправилась в Диагон-аллею, где провела полномасштабный рейд по магазинам и набрала там всего, что только нужно и не нужно – учебники за седьмой курс, новую мантию, новый оловянный котел, с десяток ингредиентов для зелий, пергаменты, чернила, перья. Пока она с увлечением швырялась деньгами, настроение несколько улучшилось, но стоило ей очутиться дома, как хандра навалилась с новой силой.

Слоняясь из угла в угол по дому, Диана, наконец, решила заглянуть в учебники – раньше это спасало ее от летней скуки, может, и теперь отпустит. Она вытащила из ящика стола первый попавшийся учебник, это оказался «Курс высших зелий, часть II» для седьмого курса. Раскрыла наугад и, усевшись на кровати по-турецки, принялась читать.

То ли оттого, что содержимое учебника было изложено гораздо более сложным языком, чем предыдущие учебники, то ли оттого, что само приготовление описываемых зелий было на порядок сложнее того, что они проходили на шестом курсе, но чтение увлекло ее настолько, что она позабыла о своем мерзком настроении. Зельеварение давалось ей достаточно легко, но, должно быть, стараниями Снейпа, никогда не было самым любимым предметом, в отличие от заклинаний и трансфигурации.

Диане вдруг ужасно захотелось очутиться сейчас в школе, в классе зельеварения, вновь ощутить знакомый холод и полумрак подземелий, вдохнуть запахи реактивов и трав, погрузиться в процесс приготовления и чтобы за спиной обязательно кто-нибудь язвил по привычке.

При воспоминании о Снейпе она неожиданно для себя улыбнулась. «Вот уж никогда не подумала бы, что начну скучать по нему!» – подумала она и внезапно ей пришла в голову мысль, что меньше чем через год она окончательно расстанется с Хогвартсом и, скорее всего, не увидит больше ни своего декана, ни Мак-Гонагалл, ни Дамблдора, ни Плаксу Миртл. Само по себе это было не Бог весть какое открытие, если бы не ощущение, поселившееся в ее груди при этой мысли – от него стало как-то уж совсем тоскливо, щемяще и даже снова вызвало детское желание пореветь в обнимку с плюшевым мишкой.

– Так! – скомандовала она самой себе. – Ноги в руки – и в ночной клуб, будем заливать сплин «Гиннесом»!

За столом семикурсников в задумчивом молчании сидели Диана, Хильда, Милагрос, Перкинс и Кристиан Аллертон. Диана пыталась себя заставить наблюдать за церемонией распределения, провожая взглядами новичков и встречая ленивыми аплодисментами тех, кого Шляпа отправила в Слизерин, Перкинс вертел головой по сторонам в надежде, что кто-нибудь снизойдет до разговора, Милагрос и Аллертон были поглощены друг другом и не видели ничего вокруг, а Хильда сидела понурившись и, казалось, с трудом сдерживается, чтобы не расплакаться. Диана никогда не видела ее в таком состоянии, но лезть с расспросами прямо сейчас не решалась.

На следующий день первым уроком у них были заклинания. Они начали проходить Протеевы чары – тема крайне сложная и доступная далеко не всем старшекурсникам. Диана откровенно скучала – Протеевым чарам она научилась еще в прошлом году. Хильда же продолжала сидеть все с тем же отсутствующим видом и даже ухитрилась получить замечание от Флитвика за невнимательность. Если такое поведение во время пира в Большом зале еще можно было списать на усталость и головную боль после дороги, то теперь Диана была твердо уверена – в ее семье что-то случилось.

После обеда у них оставался час свободного времени и Диана, не мешкая, схватила Хильду под локоток и поволокла ее к себе в комнату. Та, впрочем, не особо и сопротивлялась.

Усадив подругу в кресло, Диана забралась на кровать и спросила напрямую:

– Колись, что случилось. Только не сочиняй сказки про головную боль и предменструальный синдром, не поверю.

Хильда глубоко вздохнула и тихо сказала:

– Похоже, я выхожу замуж. – Что, прямо сейчас?! Ты залетела?! – Нет, сразу по окончании школы. Родители нашли мне мужа.

Диана понимающе хмыкнула. Что ж, браки по расчету среди чистокровных магов были делом совершенно обычным. Хильде уж точно должно быть об этом известно, наверняка ее готовили с детства к тому, что она должна будет выйти за того, чью кандидатуру одобрят родители. Хотя, даже если тебе давно это внушали, все равно – перспектива скорого замужества с человеком, которого даже толком не знаешь, может выбить из колеи. Мало приятного, когда твои родители спят и видят, как бы сбыть тебя с рук, да еще получить при этом дивиденды.

– Кто он, ты знаешь?

Хильда отрицательно покачала головой.

– Лично я с ним не знакома, нас познакомят на Рождественские праздники. Его зовут Ульрих фон Лаубш. Он из Германии, но давно живет здесь, на родине бывает лишь наездами. Род Лаубшей очень древний и известный среди европейских магов. Он очень богат – у него огромное поместье в Баварии и астрономический счет в Гринготтсе. – Он хоть симпатичный? – Понятия не имею. Да и так понятно, что в придачу к своим богатствам и статусу этому старому хрычу нужна молоденькая чистокровная жена-девственница, которую он станет использовать только в качестве сосуда для вынашивания потомства! – последние слова Хильда буквально выкрикнула.