Rise (СИ)

— Мне не о чем рассказывать, — настаивал я.

Она опустила взгляд на мои руки, в которых все еще лежала ее рука, и аккуратно высвободила ее.

— Что это? — спросила она, указывая на синяк со ссадиной на левой руке. Я про него совершенно забыл.

— Да так, — замялся я. — Разошлись во взглядах с некоторыми студентами сегодня утром.

— Ты что, подрался? — с укором спросила она.

— Нет, скорее… просто… упал. Мне настоятельно рекомендовали покинуть Хогвартс, а я отказался, — сказал я нехотя.

— Тебе угрожали? — теперь в ее голосе слышалось удивление. Слезы на лице почти высохли. — Ты говорил кому-нибудь?

— Нет, конечно. Они считают, что бывшему Пожирателю тут не место. Нет смысла кому-то еще об этом рассказывать. Сам справлюсь.

— Вижу, как ты справляешься… — задумчиво сказала она. — И часто ты сталкиваешься с такими проблемами?

— Не особо, — я пожал плечами. — Со мной никто практически не разговаривает. Пару раз только случались такие вот беседы в коридорах. Кто мне действительно доставляет неприятности, так это профессор Куппер. Хотя не мне одному. Ты не знаешь, каким заклятием ее приложили, что при ее появлении все начинают чувствовать гнетущую атмосферу?

— Не знаю, — сказала Грейнджер, — я с ней не общаюсь. Сейчас важно другое. Тебя все игнорируют?

— Не все. У меня есть друг из Когтеврана, — сказал я.

— Мир не меняется, — пробормотала она. — Тебе не одиноко?

— Не особо, я привык к одиночеству, — честно сказал я, и задумался. — Хотя теперь, когда я общаюсь с Алексом, лучше.

— Алекс из Когтеврана? Митчелл? — догадалась она.

— Именно, — ответил я.

— Он очень умный, теперь понятно, почему у тебя такие идеальные эссе по моему предмету, — слабо улыбнулась она.

— Неправда! — возмутился я. — В смысле, он, конечно, умный, но я все сам делаю. Признай, что у меня всегда были неплохие способности к учебе.

— Согласна. Но с магией у тебя сейчас не очень.

— Я знаю, — пробурчал я.

— Колдомедики говорили что-то об этом? Я сомневаюсь, чтобы у твоих травм были такие последствия.

— Никто ничего мне не объяснял, — сказал я, радуясь про себя, что Гермиона уже совсем успокоилась. — Алекс вообще говорит, что дело в моей волшебной палочке.

— Об этом стоит поразмыслить, — задумчиво произнесла она. — Я еще кое-что спрошу. Это по делу. Ты постоянно испытываешь боль?

— Да, — нехотя признал я.

— А как ты терпишь?

— Молча, — криво ухмыльнулся я.

— А ноги… — начала она и замялась.

— Их я не чувствую и не контролирую, — закончил я фразу за нее.

— Мы просто обязаны сделать это зелье, — сказала она, подхватилась со своего места и открыла заполненный книгами черный шкаф, который стоял у стены.

Через минуту передо мной лежала зеленая толстая книга с выведенной витиеватой вязью надписью “Утраченные зелья всех времен”. Ниже была надпись помельче: “Третье издание, дополненное шведскими зельеварами”.

— Ты нашла там полный рецепт зелья Златоума? — недоверчиво спросил я.

— Нет, — ответила Грейнджер. — Но, прочитав описание многих зелий тех времен, я стала лучше понимать, что имел ввиду Златоум в своем пояснении, — в ее глазах появился блеск, и с лица пропала неестественная бледность. — Многие маги тогда любили применять поэтические высказывания там, где им совершенно не место. Так что для разгадывания описания нам нужно вооружиться в первую очередь словарем того времени и изучить побольше зелий, которые создавали уже тогда.

— Ладно, мы выясним, что именно нам нужно. А что с количеством? Или ты предлагаешь брать наугад, а потом проводить испытания? На себе я не разрешаю, сразу говорю. Будем калечить животных, как Себастьян делал?

— Нет, конечно! — Грейнджер поморщилась. — Мы будем читать и искать ответы. Давай все по порядку. Сначала определимся с недостающими ингредиентами.Возьми эту книгу себе, — она подтолкнула ко мне том “Утраченных зелий”, — и почитай, может увидишь что-то полезное. Кроме того, я выписала тебе рецепт из того фолианта, чтобы было легче сравнивать с текстами в этой книге.

— Ладно, я почитаю, — сказал я, вздохнув. — Ты говорила, что что-то уже выяснила.

— Да, — сказала она. — По поводу “Светлой целительной мощи”, как сказано в описании. “Целительной мощью” в те времена называли только редкие и очень сильные ингредиенты. “Светлый” подразумевает, что к темной магии это не имеет никакого отношения, и добывается в полном согласии с природой. Нужно думать, что бы это могло быть. Дальше, кроме нее еще указана “любовь” и “живая сила”. Не знаю, что подразумевается под “любовью”, но вот “живой силой” в разное время называли воду и кровь. Но у нас вода, причем особая — озерная — указана в качестве основы, так что, скорее всего, под “живой силой” Златоум имел ввиду кровь. Только вот чью? Нужно искать варианты.

— Мне почему-то кажется, что вот эта “любовь” с “взятой живой силой” непосредственно связана, возможно, это один компонент. Если ты утверждаешь, что это кровь, то, может, нам намекают на кровь из сердца какого-то животного? Любовью же называли сердечные муки, — предположил я.

— Сомневаюсь. Смотри, тут нигде нет намека на насилие, а кровь из сердца без этого не добудешь, — сказала она. — Давай почитаем сейчас тот фолиант, в котором рецепт зелья был, может наткнемся на что-то похожее. Вместе быстрее будет искать, да и размышлять проще.

— Можно, — согласился я.

— А как ты себя чувствуешь? Спина не сильно болит? — спросила она, взглянув на меня.

— Вполне терпимо, не стоит волноваться по этому поводу, — ответил я.

— Но ты скажешь, когда устанешь, хорошо?

Я кивнул, и Грейнджер принесла все из того же черного шкафа уже виденный мною раньше старый фолиант. Мы принялись листать его и комментировать отдельные отрывки текста. Со стороны, наверное, мы, склонившиеся над книгой, выглядели довольно забавно, как хорошие друзья, увлеченные общим увлекательным делом. Гермиона уже полностью взяла себя в руки и теперь издавала короткие смешки, когда нам попадались забавные формулировки приготовления зелий. Я тоже иногда тихонько смеялся, и в какой-то момент до меня дошло, что я абсолютно свободно чувствую себя в ее компании и совершенно не хочу уходить отсюда.

Несколько часов пролетели как одно мгновение. Спина, конечно, уже напоминала о себе вспышками пульсирующей боли, но я старался отвлекаться от нее. Мы успели пролистать больше сотни страниц, но особо не продвинулись к разгадке. Единственное, в чем мы сошлись с Грейнджер, это то, что “живая сила” — это определенно кровь, а не вода.

— Все, сегодня я больше не могу видеть эту книгу, — заявила Гермиона и потерла глаза. — Мы и так продвинулись по сравнению с прошлым разом, — она взглянула на часы. — Уже так поздно! Малфой, тебе пора уже в гостиную идти, скоро отбой.

— Да, пожалуй, на сегодня достаточно приключений, — согласился я нехотя.

— Ты, наверное, уже очень устал. Доберешься сам? — спросила она.

— Конечно, — бодро ответил я.

— Ну… тогда до встречи, — как-то неуверенно сказала она. И затем добавила: — И забудь про все, что я тебе наговорила вначале. Это была минутная слабость. Все ведь отлично на самом-то деле.

— Ты уже точно в порядке? — спросил я.

— Да, конечно, — слишком быстро ответила она.

Я покачал головой.

— Я не забуду ничего, — я же видел, что не все так хорошо, как она уверяла меня сейчас.

— Малфой… — начала она.

— Все нормально. До скорого, — сказал я, и направив волшебную палочку на свое кресло, направился к двери.

— Спасибо, — тихо сказала она, когда я уже был на пороге.

— Не за что, — ответил я, не оборачиваясь и отправился в свою комнату, стараясь концентрироваться на перемещении и не думать о ней.

*

В тишине своей комнаты я долго лежал без сна. Вспоминал этот вечер, беззащитную Грейнджер и свои чувства в тот момент. Ее вид всколыхнул что-то в моей душе, и сильные эмоции были совершенно иными, непривычными мне. Это была не жалость — сострадание.