Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

– А я бы почитал.

– Смех продлевает жизнь, да?

– Нет. Просто некоторые идеи как хорошее вино. Им нужно вызревать, – пояснил Кэндис. – Если не получилось в первый раз, то во второй может выйти что-то такое, созвучное с моим именем.

– Конфетка?

– Точно, она. И вариантов море найдётся, от детской сказки до эпичного фэнтези.

– Может быть, однажды я наберусь храбрости и перескажу тебе этот ужас в подробностях, – пообещал Мартин. – Но, пожалуй, пройдёт немало времени, прежде чем я открою рот.

– Это лучше, чем ничего. Ловлю на слове, господин директор.

– Считай, что поймал. Спокойной ночи.

– И доброго утра, Мар-тин, – Кэндис, удовлетворившись своей маленькой победой, улыбнулся и прикрыл глаза. – Это актуальнее.

К Мартину сон никак не приходил. Его отгоняла злость, по-прежнему царившая в душе. Она не угасла ни на мгновение, просто тихо тлела, чтобы затем вновь вспыхнуть с новой силой.

Пролежав на кровати определённое время, бесцельно проглядев в потолок, Мартин понял, что должен сначала разобраться с проблемами, а потом уже, расставив все точки над нужными буквами, получать заслуженную награду в виде крепкого и здорового сна.

Плотно притворив дверь, Мартин вернулся в гостиную. Покрутил в руках телефон. Следовало поговорить с Альфредом Брайтом, и Мартин не собирался откладывать реализацию этого решения в долгий ящик. Всего-то и нужно: набрать номер и дождаться ответа.

Теперь бессмысленно было оставаться в тени.

Фотографии раскрыли его личность, и Мартин понимал, что Альфред так это не оставит. Он не будет молчать, если только не усмотрит в сохранении тайны определённую выгоду для себя.

Ждать Альфред не заставил.

Ответил почти сразу, словно давно и страстно жаждал этого разговора, и Мартин разочаровал его, не позвонив вечером, а отложив всё до утра.

Впрочем, давно известна истина. Утро вечера мудренее. Не пороть горячку, а обдумать всё, как следует, и принять взрослое решение. Не стоит импульсивно ломать и крушить всё вокруг. В худших подростковых традициях.

Несмотря на раннее время, голос звучал довольно бодро и подчёркнуто сдержанно. Пока. Мартин иллюзий не питал и не думал, что вся их беседа пройдёт в подобном ключе, когда оба участника переговоров отличаются взаимной вежливостью и не пытаются задеть посильнее словами. Он ждал обратного результата, раз уж пикировка – единственное, что им осталось, а драка попала под запрет.

– Я так понимаю, любовник моего сына, – произнёс Альфред. – Не скажу, что приятно познакомиться, но рано или поздно мы должны были поговорить, независимо от того, хочется нам этого или нет. Если вещи, которые приходится делать против воли, а попытка уйти от них – всё равно, что трусость.

– Мы были знакомы и прежде.

– Разумеется, были, мистер Уилзи. Но до недавнего времени я знал вас в ином качестве. Теперь, когда мне стали доступные секретные материалы, общение стало менее приятным, но жить можно. Если мне не изменяет память, не так давно вы планировали заключить брак с Беатрис Кингстон. О помолвке официально не объявляли, но в обществе постоянно говорили о вашей свадьбе. Увы, сорвалось. Каким же ветром вас занесло к тем, кто обучается в вашей академии? Искали утешения после расставания с красавицей-невестой?

– Вы проявляете слишком активный интерес к жизни посторонних людей, – произнёс Мартин, выходя на балкон.

В воздухе веяло прохладой, но Мартин не торопился возвращаться. На самом деле, просто не хотел, чтобы Кэндис стал свидетелем этого разговора.

– Мне интересны все, с кем приходится пересекаться. Отдать сына в учебное заведение, не поинтересовавшись историей и его руководством – весьма рискованный шаг. Если бы не недавние фотографии, поступившие ко мне из источника, называть который я не намерен, так и оставался бы в счастливом неведении о природе отношений директора с некоторыми учениками. Это, определённо, портит сложившееся впечатление.

– Мне жаль, – иронично заметил Мартин.

Альфред иронии не заметил, скорее всего, поскольку продолжал упиваться собственным величием и осознанием, кто, на самом деле, является хозяином положения.

– Но, между тем, я не виню в случившемся вас, мистер Уилзи. Наверное, мне следовало бы возложить всю ответственность на вас, как на более зрелую, нежели Кэндис, личность. Однако так получилось, что я придерживаюсь иной теории. Если сука сама не даст повода, на неё никто не обратит внимания. Есть какое-то устойчивое выражение на этот счёт, но мне крайне лень его вспоминать. Суть в том, что сложившаяся ситуация предельно ясна для меня, и нет сомнений, кто именно является сукой, отчаянно липнущей и предлагающей свои услуги.

– Вы так категоричны в своих суждениях. И слишком узко мыслите. Оскорбления не красят того человека, что их произносит, тем более, когда они необоснованны. Кроме того, он, прежде всего, ваш сын.

– Мой сын… – задумчиво протянул Альфред. – Сомнительная радость, знаете ли. С недавних пор предпочитаю думать, что это какая-то ошибка в документах, и Реджина нагуляла его где-то на стороне.

– Вот только тест на отцовство покажет обратный результат.

– К сожалению, – Альфред вздохнул.

Притворно, будто насмехаясь над собеседником.

В отличие от Реджины, вспыхивающей моментально, он был типичным манипулятором, тем самым, что жаждет вывести другого человека на скандал, а потом посмеяться, поняв, что задумка реализована успешно.

С блеском, и никак иначе.

Сейчас медленно, но верно он пытался пополнить свой театр марионеток ещё одной куклой. Протягивал ниточки, готовясь опутать ими, а потом дёргать в своё удовольствие. Довести Мартина до точки кипения, дождаться оскорблений и оборвать разговор, чтобы потом, не сомневаясь ни секунды в правильности собственных поступков, подкинуть обществу сенсацию и наслаждаться произведённым эффектом.

Вы сами упустили свой шанс, мистер Уилзи. Ваша невоздержанность тому виной.

– Он мог последовать моим советам. Уехать в Манчестер, вступить в брак и жить счастливо…

– Испортив жизнь не только себе, но и супруге?

– Вы категоричны, мистер Уилзи.

– Но это правда. Манчестер и этот брак нужен был вам, а не ему.

– Откуда ему знать, чего он хочет?

– Сколько лет должно быть человеку, чтобы вы признали его право на самоопределение во всех сферах жизни?

– Зависит от человека.

– Ну да. Только мне почему-то кажется, что вы всегда и всё будете решать за своих детей, навязывая им собственное мнение. Им исполнится двадцать, тридцать, сорок, а вы продолжите открывать перед ними ненужные двери и заталкивать туда силой.

– Я знаю, как им будет лучше.

– Да ни черта вы не знаете, мистер Брайт.

– Почему вы так в этом уверены?

– Ещё одна отличительная особенность вашего характера. Категоричность, которая не подразумевает альтернативных вариантов. Есть лишь одно верное мнение, и оно ваше. Не так ли? – на удивление спокойно, без нарочитого сарказма произнёс Мартин. – Вряд ли в дальнейшем сумеете пересмотреть своё отношение к жизни, тем самым поломаете ещё несколько судеб. Сколько их там? Одна? Две? Хотя, ещё не вечер. Может, ещё пару наследников заведёте.

– В любом случае, Кэндиса среди них уже не будет. Если только он не одумается и не вернётся домой.

– Он не вернётся, – ответил Мартин.

Утверждение, сделанное с максимальной уверенностью, ни единого повода для сомнений. Мартин знал, что так всё и будет.

– Теперь вы следуете моему примеру, мистер Уилзи. Тоже принимаете решение за других людей.

– Вы так в этом уверены? Возможно, я лишь озвучиваю то, к чему мы пришли в результате обсуждения.

– Значит, я не ошибся, и Кэндис действительно ночевал у вас. Потребовали оплату за ночлег или сжалились и так пустили?

– Не унижайте себя подобными высказываниями. Они не делают вам чести.

– В ваших глазах? Не такая большая потеря.

Альфред продолжал свою игру, не сбиваясь с намеченного курса. Старательно унижал сына и, надо сказать, получалось у него отменно. Столько грязи в каждом слове, намеке или полунамеке, оскорбление без употребления мата. Что может быть более искусным способом втоптать человека в грязь? Правильно, ничего. Блестящее решение. Только аплодисментов не хватает.